бесплатно рефераты

бесплатно рефераты

 
 
бесплатно рефераты бесплатно рефераты

Меню

Книга: Общее языкознание - учебник бесплатно рефераты

Вместе с тем при рассмотрении соотношения структурной орга­низации языка и ее

нормативной реализации обнаруживается из­вестный парадокс, заключающийся в том,

что норма одновременно трактуется как категория более узкая, чем структура, так

как число потенциально существующих возможностей реализации<556> языковых

элементов может быть значительно больше, чем то, что реализовано в конкретном

историческом языке [39, 174 и 236] для определенных словоформ и лексем

13. Так, для испанского языка Э. Косериу приводит три теоретически возможные

словооб­разовательные пары: 1) rendimiento — rendiciуn, 2) remordimiento —

remordiciуn и 3) volvimiento — volviciуn. Однако лишь в первом случае в норме

испанского языка действительно реализо­ваны обе возможности (ср. rendimiento

'производительность' — rendiciуn 'сдача, капитуляция'). Во втором случае

оказался реа­лизованным лишь один словообразовательный вариант (ср.

remordimiento 'угрызения совести'), а в третьем случае — ни од­ного [39, 238]

14.

На соответствующие нормативные ограничения реализаций, т.е. на их

«избирательность», не раз обращали внимание и иссле­дователи русского языке,

ср. начальник — начальница, певец — певица, но: дворник, министр,

врач и т. п. (ср., однако, разг. дворничиха, врачиха или

министерша — последнее только для 'жены министра', причем с ироническим

оттенком). Заметим, что подобная асимметрия в соотношении структуры языка и его

нор­мы является существенным резервом для его изменения и разви­тия [39, 236].

Избирательный характер нормативных реализаций по отноше­нию к структурным

потенциям языковой системы проявляется также и в том, что одной и той же

языковой структуре могут соот­ветствовать — и часто действительно соответствуют

— несколько параллельных норм. В результате возникает несколько хотя и весьма

близких, но отнюдь не подобных «наборов» реализаций, находящихся между собою в

отношениях частичного варьирова­ния

15. Это наблюдается, например, при использовании одного и того же языка на

разных территориях и в разных государствах (ср., например, варианты испанского

языка в Испании и странах Латинской Америки, или английский язык в Англии и

Америке и т. д.).16<557>

Второй вопрос, который необходимо рассмотреть при определе­нии нормы и

отграничении ее от других лингвистических поня­тий, — это вопрос о

соотношении нормы и узуса.

Норма, являясь понятием функционального плана, включает, согласно приведенному

определению, наиболее устойчивые, тра­диционные реализации, принятые обществом

и в той или иной мере осознаваемые им как правильные и обязательные. Так как

данное определение не покрывает всей совокупности реально существу­ющих

реализаций структуры того или иного языка, то норма не может оставаться

единственным понятием, представляющим реа­лизацию и функционирование языка.

Другим понятием функцио­нального плана и является узус, отличающийся от нормы

тем, что он всегда содержит определенное число окказиональных, не­традиционных

и даже некорректных реализаций, хотя некоторые из них могут быть, впрочем,

довольно устойчивыми (ср. русск. хочим, транвай, консомолец или нем.

Gebürge вместо Gebirge, interezant вместо interessant).

Структура языка и его узус (охватывающий, таким образом, всю совокупность

реальных употреблений языка) являются теми общими границами, в которых

существует языковая норма. Прав­да, соотношение структуры и нормы все еще

мыслится лингвистами различно в зависимости от трактовки ими самих этих

понятий. Оно может представать то как соотношение потенций («техники и

эталонов») и непосредственно реализованных моделей (Э. Косериу), то как

«чистая форма» (отношения между элементами) и их мате­риальная манифестация

(субстанция), ср. у Ельмслева, то как «эле­менты и их связи» — в их

противопоставленности «функциониро­ванию (т. е. распределению и

использованию) этих элементов» (Э. А. Макаев [50]). Можно было бы назвать

здесь и иные интер­претации общей схемы (ср. [22; 70]), свидетельствующие о

все продолжающихся и далеко еще незавершенных поисках в опреде­лении сущности

указанных понятий.

Пока трудно определенно указать на возможные типы соотно­шения структуры и нормы

в разных языках. Можно предполо­жить, что это соотношение в известной степени

зависит от самого языкового типа. В этой связи упомянем об отдельных — правда

довольно беглых — замечаниях Э. Косериу, который утверждает, что своеобразная

«асимметрия» в соотношении языковой структу­ры с планом ее реализации

характеризует прежде всего языки со сложной и разнообразной структурой,

относящиеся к флективному типу. Наряду с этим в языках с простой и регулярной

структу­рой — к последнему типу Косериу относит, например, агглютина­тивные

языки — все потенциально возможное является вместе с тем и конкретно

реализуемым [39, 237]. О подобной же тенденции пишет в отношении изолирующих

языков и Н. Н. Коротков [38, 11]. Положение об известной общей зависимости

характера норм от типа языковой структуры, само по себе еще недостаточно

изу<558>ченное и ясное, усложняется еще и тем, что для языков,

относя­щихся к одному и тому же типу, соотношение структуры и нормы также может

различаться, как это отчасти показал на материале французского и русского

языков В. Г. Гак [22].

Что касается характера соотношения нормы и узуса, то оно, видимо, также

значительно колеблется для разных языковых идиомов и разных исторических

периодов их существования. Од­нако для любой формы существования языка (в том

числе и для диалекта) норма и узус полностью не совпадают (ср. в этой связи

[83, 9]). Основанием для подобного утверждения является хотя бы то, что узус,

включая как традиционные, устойчивые, правиль­ные, так и нетрадиционные,

окказиональные и ошибочные реали­зации, всегда шире нормы. Следует отметить,

что мысль о несов­падении нормы и узуса выражается лингвистами в различной

форме: так, например, О. фон Эссен определяет норму как «сово­купность

директив для реализации», т. е. как нечто, стоящее над узусом [87, 121—122],

а Д. Нериус [98, 10] — как «инвариант языкового употребления».

ПРИЗНАКИ ЯЗЫКОВОЙ НОРМЫ И НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЕЕ ИЗУЧЕНИЯ

Как следует из принятого определения, норма является одно­временно и

собственно языковой и социально-исторической кате­горией. Объективная сторона

нормы воплощена в функциониро­вании языка, тогда как ее «субъективная»

сторона связана с при­нятием и осознанием нормы коллективом, говорящим на

данном языке [67; 90].

Изучение нормы имеет различные аспекты, большинство из которых намечено

весьма бегло. Не имея возможности остановить­ся на всех этих аспектах, укажем

на некоторые существенные признаки языковой нормы, имеющие принципиальное

значение и для характеристики норм литературного языка.

К числу наиболее общих признаков языковой нормы можно отнести относительную

устойчивость и избира­тельность, а также обязательность и «пра­вильность»

нормативных реализаций.

Эти признаки — уже сами по себе достаточно разнородные — обнаруживают различное

отношение к внутренней организации языка и «внешним» факторам, обусловливающим

его функциони­рование. Если устойчивость относится преимущественно (хотя и не

исключительно) к свойству самих языковых реализаций, то их обязательность и

правильность лишь в самой общей форме предопределяется языковой структурой, а

ведущим моментом служит здесь более или менее сознательная оценка тех или

иных<559> реализаций обществом. Что касается избирательности нормы,

проявляющейся и по отношению к структурным потенциям языка и по отношению к их

разнообразным реализациям в узусе, то и она определенным образом связана с

влиянием общества на язык, ибо, по замечанию М. М. Гухман, в «факте отбора

выступает истори­ческая и социальная обусловленность общенародной нормы» [27,

ч. 1, 13]. Таким образом, большинство признаков языковой нормы имеет двойную

детерминированность, т. е. определяется как языковыми, так и внеязыковыми (по

преимуществу социально-историческими) факторами.

Норма как собственно языковой феномен

Рассматривая норму как некоторую совокупность реализаций, следует отметить,

что ее изучение должно тем самым основываться на установлении соотношения

структуры языка с ее нормативными реализациями, принятыми в определенный

исторический момент и для определенного языкового коллектива. Структура языка

полностью предопределяет реализацию лишь тогда, когда отсут­ствует

возможность выбора между знаками. В этом случае к нор­ме относится

определение материальной формы знака, в чем про­является наиболее

существенная, реализующая сторо­на нормы. При наличии выбора между знаками не

только конкретная форма их реализации, но и выбор одного, а не другого знака

относится к нормативному плану языка, в чем проявляется вторая — селективная

сторона нормы (ср. также [3; 22; 39; 64]).

Другим существенным аспектом изучения нормы является ха­рактеристика самих

нормативных реализаций, которые, в свою очередь, можно рассматривать в двух

планах. Во-первых, с точки зрения степени их устойчивости; при этом

рассматриваются как константные, так и вариантные реализации, входящие в

норму, и определяется допустимый для изучаемого языка на определенных

участках реализации его структуры диапазон варьирования (см. далее, стр. 569,

584). Во-вторых, можно рассматривать эти реали­зации с точки зрения их

относительной продуктивности и их от­бора и распределения по разным сферам

использования языка.

В настоящий момент важность изучения категории вариант­ности для определения

характера норм является широко признан­ной (см., например: [4; 30; 35; 36;

41; 65; 95] и т. д.), хотя иссле­дование инвариантности на материале

различных языков, в сущности, еще только начинается.

Э. Косериу, уточняя предложенное им понятие нормы и при­писывая ей наряду с

реализующей и регулирующую функцию по отношению к различным вариантным и

изофункциональным сред­ствам, выделяет два основных типа вариантов, между

которыми норма поддерживает известное равновесие: с одной стороны —<560>

это «внутреннее равновесие между комбинаторными и дистрибу­тивными вариантами и

между различными системными изофункциональными средствами, а с другой — внешнее

(социальное и территориальное) равновесие между различными реализациями,

допускаемыми системой...» [39, 174].

Высказанная Э. Косериу мысль о специфической нагрузке явлений нормы была

поддержана и другими лингвистами (см., например, [45, 207; 46, 32—33]).

Согласно этой мысли даже раз­ного рода вариантные элементы, входящие в норму,

могут считать­ся тождественными далеко не во всех отношениях. Весьма часто они

обладают дифференциальными признаками вторичного по­рядка — стилистическими,

территориальными, социальными. Эти признаки также образуют своеобразные ряды

«противопоставле­ний», хотя и иного рода и менее регулярные, чем те, из которых

складывается фундаментальная структура языка

17.

Для каждого языка норма является достаточно сложным яв­лением, позволяющим

выделить в ее пределах различные типы норм. Наиболее общими для различных

языковых идиомов сле­дует, видимо, считать типы норм, соотнесенные с разными

уровня­ми языковой системы. При этом основой характеристики норм во всех

случаях должна быть оценка соотношения структурной орга­низации каждого из

уровней языка и характера ее реализации. В этой связи также заслуживает

внимания идея Э. Косериу, от­метившего, что соотношение «системного» (т. е.

несущего функ­циональные разграничения, структурного) и «нормативного»

пла­нов весьма различно для разных ярусов языка. С точки зрения Косериу, «в

фонетическом преобладает система, в смысловом — и особенно грамматическом —

норма» [39, 238].

В фонетике к нормативному плану можно отнести, согласно точке зрения,

представленной еще у Н. С. Трубецкого [73] и позднее развитой Ж. Фурке [89],

следующие моменты: а) характер реализации фонем, связанный с определением

релевантных акус­тических признаков; б) определение границ, в которых тот или

иной признак является релевантным или нейтрализуется (ср.: Rades — Rates, но:

Rat — Rad [rat]); в) характер реализации тех или иных противопоставлений в

зависимости от их позиции в слове и их окружения (ср., например: Dach —

Tasse, но: leiden — leiten с точки зрения интенсивности придыхания смычных в

на­чале и середине слова); г) отграничение нормативных вариантов от случайных

колебаний и т. д.

Применительно к словообразованию понятие нормы рассмат­ривалось вслед за Э.

Косериу Н. Д. Арутюновой [3]. Разграниче­ние «системного» и нормативного планов

проводится ею по следу­ющему принципу: общее значение словообразовательной

модели<561> (например, значение исполнителя действия, орудия действия и

т. п.) относится к системной функции словообразовательной моде­ли, а все

конкретные лексические значения, которыми обладают производные, образованные по

этой модели, принадлежат к плану нормы. На нормативном уровне происходит

сужение, конкрети­зация семантики словообразовательной модели, в чем также

про­является несовпадение структурного и нормативного планов (ср. выше стр.

556).

Любопытные, хотя и спорные соображения о принципах разгра­ничения плана нормы и

структуры в лексике — по отношению к значению, — высказал Ю. С. Степанов. К

структуре он относит значение слова как совокупность определенных

дифференциаль­ных признаков, а к норме — значение как указание на денотат

[69,71—72]18.Следует сравнить в

этой связи замечание А. А. Леонтьева и Л. А. Новикова, которые считают, что

«лексическая (семантическая) норма в широком смысле этого слова и есть

реали­зация дифференциального потенциала соответствующей структу­ры» [47, 108].

Согласно общему определению нормы и выделенным выше ее признакам, при

рассмотрении норм на разных уровнях языка должно учитываться кроме того

соотношение константных и ва­риантных реализаций, а также степень и характер

дифференциа­ций, существующих для вариантных реализаций у каждого из ас­пектов

языка. Обстоятельное рассмотрение данного комплекса вопросов пока

затруднительно в связи с тем, что конкретный язы­ковой материал изучен в

намеченных направлениях еще очень ма­ло. Обычно отмечается в общей форме

специфика лексической нор­мы по сравнению хотя бы с орфографическими и

морфологически­ми нормами. Эта специфика связана с тем, что инвентарь лексем

весьма широк, а их вариантность остается при всех условиях до­вольно

значительной. При этом преобладают варианты и синони­мы, дифференцированные в

функционально-стилистическом, со­циальном, территориальном или хронологическом

планах. Таким образом, типы дифференциаций в лексической норме весьма

раз­нообразны, а сама лексическая норма должна рассматриваться в этой связи как

некая сложная совокупность разнообразных лек­сических слоев. Для сравнения

заметим, что, например, для орфо­графии, где инвентарь графем, напротив, весьма

ограничен, допустимая вариантность графем и орфограмм сравнительно

не­значительна19, а

дифференциация имеющихся вариантов — слабая.<562>

Языковая норма как социально-историческая категория

Двойственная природа нормы обусловливает необходимость ее рассмотрения не только

в собственно языковом, но и в социально-историческом, т. е. «внешнем» по

отношению к самому языку ас­пекте20

. К данному аспекту — Г. В. Степанов обозначает его как «аксиологический» [67,

226] — относятся разные формы осознания и оценки обществом объективно

существующих языковых норм.

Степень осознания нормы, а также характер и формы ее оценки исторически

изменчивы, однако в любой исторической си­туации можно, с нашей точки зрения,

выделить две стороны, а именно — осознание нормативных реализаций, как

обязательных [3, 32] и как правильных [69, 71].

Императивность норм может быть сильнее или слабее в зави­симости от разных

историиеских условий, в частности, известную роль может играть наличие

нескольких исторически сосуществую­щих возможностей реализации, недостаточно

дифференцированных для их носителей. Такая ситуация может создаваться,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100