Книга: Общее языкознание - учебник

соответствующий сигнал це­ликом, т. е. не производя членение этого сигнала на

три знака, означаемыми которых являются лат. S, О и S.

Можно полагать вместе с X. Метцем [61], что мысленные клас­сификации,

предполагаемые пользованием кодом децимальной системы, производятся различно

разными представителями дан­ной социальной группы. Вполне вероятно, что

необразованные члены общества воспринимают означающее /12/, а также и

озна­чаемое '12' как неразложимое целое (другими словами, все знаки этой

системы, которыми им приходится пользоваться, являются для них тем же, чем в

устной разновидности русского языка яв­ляется знак сорок, а в римской

системе, использующей графиче­скую субстанцию, знаки L, С, М) — отсюда

трудности обращения с очень большими числами, которые им «ничего не говорят», в

то время как для более образованных членов общества семиотема 12

является комбинацией знаков /2/, /1—/, /0— —/, 0— — —/и т. д.

В этих случаях, таким образом, только владение механиз­мом функции — имеющим

отношение к уровню полных знаков, является социализованным, т. е.

обязательным для всех участни­ков коммуникации, а использование механизмов

экономии, имею­щих отношение к низшим уровням знакового уровня, т. е. к

уров­ню частичных знаков, или единиц первого членения, а также к фигурам, т.

е. к единицам незнакового уровня или единицам вто­рого членения — является

факультативным и индивидуальным.

Однако в приведенных примерах речь шла о кодах, в которых число всех сообщений

является конечным и сравнительно неболь­шим, о кодах с фиксированным числом

сообщений, по терминоло­гии Н. И. Жинкина, (см. [10]), т. е. о кодах, не

исключающих воз­можности для тех, кто ими пользуется, запомнить все семиотемы и

оперировать непосредственно ими. Но как только мы обращаем­ся к сложным кодам

типа естественных языков, в которых число возможных семиотем (высказываний)

является не только очень большим, но практически бесконечным — уже нельзя

предпола­гать, что те, кто пользуется этим кодом, имеют какую бы то ни было

возможность запомнить целые высказывания и в каждом не<165>обходимом

случае просто выбирать из инвентаря высказываний подходящий к данному случаю

полный знак. Наличие частичных знаков в таких системах не относится только к

факультативному механизму экономии, а имеет самое непосредственное отношение к

механизму функции. Совершенно справедливым является поэтому утверждение, что

члены определенного языкового коллектива могут понимать друг друга только при

наличии взаимного согла­сия относительно слов, а не только относительно целых

высказы­ваний; впрочем, их предварительное согласие относительно целых

высказываний, строго говоря, просто невозможно: число возможных высказываний

практически бесконечно, так что одинаковое пони­мание высказываний имеет место

так сказать не непосредственно, а лишь в результате предварительного согласия,

одинакового по­нимания слов. Вот почему лексикон языка, т. е. инвентарь имен­но

частичных знаков (а не трудно вообразимый инвентарь выска­зываний) является

социальным фактом, статус которого в каче­стве вполне определенного объекта

живо ощущается говорящими, как об этом свидетельствует наличие словарей,

различные споры о словах, определения слов, апелляции к норме и т. д. [61].

Наличие «гипосемиотематического» уровня, т. е. уровня низ­шего по сравнению с

уровнем полных знаков, которое не является только фактом экономии, но

оказывается неотделимым от функцио­нального механизма, т. е. является

необходимым условием овла­дения кодом, характеризует, кроме естественных

языков, и си­стему десятиричного исчисления. Действительно, успешное

функ­ционирование этой системы обеспечивается социальным согласием на уровне

цифр и порядков («единицы», «десятки», «сотни» и т. д.), а не на уровне

чисел. Числа, количество которых бесконечно, не могут быть непосредственным

предметом социального согласия, не могут быть кодифицированы — если не

говорить о такой возмож­ности в отношении небольшого количества наименее

сложных и наиболее употребительных чисел. «Уметь считать (т. е. знать

соот­ветствующий код) — означает уметь считать до бесконечности. Это умение

обеспечивается владением системой, состоящей из ин­вентаря конечного числа

элементов, а именно из 10 цифр и опре­деленного правила порядка (которое

повторяется до бесконечности в своем приложении, но которое является

единственным по своей формулировке)» [61].

Членение семиотем децимальной системы на частичные знаки, которое ведет к весьма

существенной экономии, не имеет в то же время характера чистой экономии (не

относится только к меха­низму экономии, не имеющему ничего общего с самой

функцией кода), как утверждает Прието. В этом состоит сходство между этой

системой и естественными языками, сходство, обусловленное об­щей особенностью

этих двух кодов, а именно принципиальной не­ограниченностью количества

сообщений, передачу которых они предусматривают.<166>

Однако язык представляет собой значительно более сложное об­разование, чем

натуральный ряд чисел. Эта последняя система имеет дело с совершенно

однородными сущностями, между кото­рыми имеется только количественное

различие — в то время как ситуации, являющиеся предметом сообщения

естественного язы­ка, бесконечно разнообразны. К тому же система счета

допускает сколь угодно большую — собственно, бесконечную протяжен­ность

полного знака, так как ввиду специфической функции этой системы пределы

усложненности структуры единицы оказы­ваются независимыми от объема

оперативной памяти человека (см. например, [19], где исследуется влияние

оперативной памяти че­ловека на синтагматическую структуру единиц различных

знако­вых систем в зависимости от выполняемой ими функции). Именно поэтому

система исчисления может довольствоваться очень огра­ниченным инвентарем

частичных знаков (цифр), сколь угодно сложные комбинации которых образуют

бесконечный ряд полных знаков.

Напротив, в естественном языке, где «сказывается цейтнот, характерный в

особенности для устной формы общения» [19, 50], синтагматическая сложность

высказывания не должна превышать некоторого максимума, строго обусловленного

объемом оператив­ной памяти человека [20; 79]. Ограниченная протяженность

каж­дого из бесконечно большого числа возможных языковых высказы­ваний

является объяснением достаточно большого количества ча­стичных знаков, из

которых строятся высказывания, т. е. имею­щихся в словаре каждого языка слов.

Это обстоятельство делает целесообразным использование принципа экономии и на

гипосемиотематическом уровне, т. в. на уровне, непосредственно

пред­шествующем уровню полных знаков.

Здесь экономия проявляется в том, что не только семиотемы («предложения»), но и

автономные конституенты предложения (знаки-наименования, «слова») обычно

представляют собой синтаг­матическую структуру, состоящую из знаков меньшей

степени сложности («лексических» и «грамматических морфем»). Как отме­чалось

выше, способ нерасчлененного выражения лексического и грамматического значений

(как, например, в русском человек — люди или брать — ваять)

увеличил бы в несколько раз и без того огромное число имеющихся в каждом

языковом коде лексических морфем. Соответствие построения автономных

конституентов пред­ложения, т. е. слов, из лексических и грамматических морфем

принципу экономии было убедительно доказано Мартине [15, 462— 463; 59, 42].

Все, что было сказано говорит о том, что наличие двух уров­ней структурации и

нескольких уровней интеграции в естествен­ном языке, действительно является

важнейшей типологической характеристикой языка как знаковой системы — не

потому, что эти особенности отсутствуют в других знаковых системах, но

по<167>тому, что они являются самым непосредственным следствием

прин­ципиальной безграничности ноэтического поля языка, т. е. свойства, которое

делает язык действительно уникальным явле­нием среди всех сопоставимых с ним

объектов. Именно поэтому многоуровневая организация языка является неотъемлемым

и су­щественным его качеством, отличая язык от тех знаковых систем, в которых

аналогичные особенности относятся лишь к факульта­тивному механизму экономии.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Э. Бенвенист. Уровни лингвистического анализа. — В сб.: «Новое в

лингвистике», вып. 4. М., 1965.

2. Т. В. Булыгина. Особенности структурной организации языка как

знаковой системы и методы ее исследования.—В сб.: «Материалы к кон­ференции

«Язык как знаковая система особого рода»». М., 1967.

3. Т. В. Булыгина. Пражская лингвистическая школа. — В кн.: «Ос­новные

направления структурализма». М., 1964.

4. К. Бюлер. Теория языка. В кн.: В. А. Звегинцев. История

языкозна­ния XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч. II. М., 1965.

5. И. Ф. Вардуль. К вопросу о собственно лингвистическом подходе к

язы­ку.— В сб.: «Материалы конференции «Язык как знаковая система особо­го

рода»». М., 1967.

6. И. Вaxeк. К проблеме письменного языка. — В кн.: «Пражский

лин­гвистический кружок». М., 1967.

7. В. Г. Гак. О двух типах знаков в языке (высказывание и слово). — В

сб.: «Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода»». М.,

1967.

8. Л. Ельмслев. Пролегомены к теории языка. — В сб.: «Новое в

лин­гвистике», вып. 1. М., 1960.

9. О. Есперсен. Философия грамматики. М., 1958.

10. Н. И. Жинкин. Четыре коммуникативные системы и четыре языка. — В сб.:

«Теоретические проблемы прикладной лингвистики». М., 1965.

11. Вяч. Вс. Иванов. Язык в сопоставлении с другими средствами пе­редачи

и хранения информации. — В сб.: «Прикладная лингвистика и машинный перевод».

Киев, 1962.

12. М. М. Ланглебен. Музыка и естественный язык. — В сб.: «Shmeiwtik»»

(Летняя школа по вторичным моделирующим системам. Тезисы. Доклады), 3. Тарту,

1968.

13. В. Мартека. Бионика. М., 1967.

14. А. Мартине. О книге «Основы лингвистической теории» Луи Ельмслева. —

В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 1. М., 1960.

15. А. Мартине. Основы общей лингвистики. — В сб.: «Новое в

лингви­стике», вып. 3. М., 1963.

16. В. В. Мартынов. Кибернетика. Семиотика. Лингвистика. Минск, 1965.

17. В. Матезиус. О системном грамматическом анализе. — В кн.: «Праж­ский

лингвистический кружок». М., 1967.

18. В. А. Москович. Глубина и длина слов в естественных языках. — ВЯ,

1967, №6.

19. В. А. Москович. О пределах усложненности структуры единиц раз­личных

знаковых систем. — В сб.: «Материалы к конференции «Язык как знаковая система

особого рода»». М., 1967.

20. Е. В. Падучева. О связях глубины по Ингве со структурой дерева

подчинении. «Научно-техническая информация», 1966, №6.<168>

21. P. В.Пазухин. О месте языка в семиологической классификации. — ВЯ,

1968, №3.

22. М. В. Панов. Русская фонетика. М., 1967.

23. Е. Д. Поливанов. Введение в языкознание для востоковедных вузов. М.,

1928.

24. Э. Сепир. Язык. М., 1933.

25. В. Н. Топоров. [Рец]. R. Jakobson. Shifters, verbal categories and

Russian verb. — В сб.: «Структурно-типологические исследования». М., 1962.

26. П. А. Флоренский. Обратная перспектива. — В сб.: «Shmeiwtik»» («Труды

по знаковым системам», 3). Тарту, 1967.

27. Р. Якобсон. Значение лингвистических универсалий для языкозна­ния. —

В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX—XX ве­ков в очерках и

извлечениях, ч. II. М., 1965.

28. P. Якобсон, М. Халле. Фонология и ее отношение к фонетике. — В сб.:

«Новое в лингвистике», вып. 2. М., 1962.

29. Ñh. Bally. Qu'est-ce qu'un signe? «Journal de Psychologie»,

1939, XXXVI.

30. М. С. Âateson. Linguistics in the semiotic frame.

«Linguistics», 1968, ¹39.

31. Е. Âenvenistе. Communication animale et langage humain. — В кн.:

E. Benveniste. Prollèmes de linguistique générale. Paris,

1966.

32. Е. Âenvenistå. La nature des pronoms. Там же.

33. Б. Benveniste. Le langage et l'expérience humaine.

«Diogène», 1965, ¹51.

34. R. L. Âirdwhistell. Introduction to kinesics. Lousville, 1952.

35. К. Âühler. Sprachtheorie. Jena, 1934.

36. А. Âurks. Icon, index and symbol. «Philosophy and

Phenomenological Research», 1949, v. 9, ¹4.

37. Е. Âuissens. La communication et l'articulation linguistiaue.

Bruxelles, 1967.

38. W. Е. Ñollinson. Indication. A study of demonstratives,

articles and other «indicaters». Language Monograph. XVII. Baltimore, 1937.

39. Sir Allan H. Gardiner. De Saussure's analysis of the signe

linguistique. «Acta Linguistica», 1944, v. 4, ¹1—3.

40. P. L. Garvin. The definitional model of language. — В кн.: Natural

Lan­guage and the Computer. 1963.

41. P. L. Garvin. On linguistic method. The Hague, 1964.

42. G. G. Granger. Logique, langage et communication. — В сб.: «Hommage

à Backelard». Paris, 1957.

43. J. Greenberg. Some universals of grammar with particular reference to

the order of meaningful elements. — В сб.: «Universals of Language».Cambridge

(Mass.), 1966.

44. Е. Т. Hall. The silent language. N. Y., 1959.

45. R. Harweg. Language and music — An immanent and sign theoretic

approach. Some preliminary remarks. «Foundations of Language», 1968, v. 4,

¹3.

46. Ch. Hockett. The problem of universals in language. — «Universals of

Language». Cambridge (Mass.), 1966.

47. Ch. Hockett. Logical considerations in the study of animal

communi­cation. — W. E. Lanyon and W. N. Tavolga. (eds.) Animal sounds and

communication («Publication ¹7 of the American Institute of Biological

Sciences»). Washington, 1960.

48. R. Jakobson. A la recherche de l'essence du langage. «Diogène»,

1965, ¹51.

49. R. Jakobson. The cardinal dichotomy of language. — «Language: An

inquiry into its meaning and function». N. Y., 1957.

50. R. Jakobson. Shifters, verbal categories and the Russian verb. Har­vard,

1957.<169>

51. S. Êarcevski. Introduction á l'étude de

l'interjection. «Cahiers Fer­dinand de Saussure», 1941, ¹1.

52. R. Karnap. Einführung in die symbolishe Logik, Bd. I. Vienna, 1954.

53. E. Êîschmieder. Die noetischen Gnindlagen der Syntax. — В

кн.: E. Koschmieder. Beiträge zur allgemeinen Syntax. Heidelberg, 1965.

54. E. Koschmieder. Aus den Beziehungen von Sprache und Logik. Там же.

55. E. Koschmieder. Das Gemeinte. Там же.

56. E. Koschmieder. Die Sprache und Geist. Там же.

57. A. Martinet. Arbitraire linguistique et double articulation. «Cahiera

Ferdinand de Saussure», 1957, ¹15.

58. A. Martinet. La double articulation linguistique. — TCLC, 1949 v. 5.

59. A. Martinet. A functional view of language. Oxford, 1962.

60. A. Martinet. Réflexions sur la phrase. — В сб.: «Language and

Soci­ety». Copenhagen, 1961.

61. Chr. Metz. Remarque sur le mot et sur le chiffre. «La Linguistique»,

1967, ¹2.

62. Т. Milewski. Językoznawstwo. Warszawa, 1965.

63. G. A. Miller. Langage et communication. Paris, 1956.

64. G. Mounin. Définitions récentes du Langage. «Diogène», 1960, ¹31.

65. G. Mounin. Les systèmes de communication non linguistiques et

leur place dans la vie du XX-e siecle. — BSLP, v. 54, 1959.

66. Ch. Morris. Signs, language and behaviour. N. Y., 1946.

67. A. Nehring. Sprachzeichen und Sprechakte. Heidelberg, 1963.

68. L. Prietо. Messages et signaux. Paris, 1964.

69. L. Prietо. Principes de noologie. The Hague, 1964.

70. A. Schaff. Szkice z filosofii języka. Warszawa, 1967.

71. A. Schaff. Specific features of the verbal sign. — В сб.: «To honor

Ro­man Jakobson». The Hague-Paris, 1967.

72. Т. A. Sebeok. The informational model of language. — В кн.: «Natural

Language and the Computer», 1963.

73. Т. A. Sebeok. On chemical signs. — В сб.: «To honor Roman Jakob­son»,

v. III. The Hague-Paris, 1967.

74. Chr. Sørensen. Word-classes in Modern English with special

reference to proper names with an introductory theory of grammar, meaning and

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100