Книга: Общее языкознание - учебник 
же функцию. Есть языки, где роль личных окончаний выполняют личные префиксы.
Неодинаково и место глагола во фразе. Например, в кельтских языках глагол чаще
всего располагается в начале предложения. Наоборот, во многих языках
агглютинативного строя он стремится занять конечное положение.
В языках, имеющих именные классы, показатель класса субъекта действия может
в целях согласования наличествовать и в глагольной форме.
В тех языках, где существуют особые типы спряжения для переходных и
непереходных глаголов, спряжение глагола 'сидеть' естественно будет отличаться
от переходных глаголов типа 'читать' (что-либо) или 'рубить' (что-нибудь). В
некоторых языках, например, абхазо-адыгских, локальная характеристика признака
может быть включенной в состав глагольной формы путем присоединения к основе
глагола особого префикса, соответствующего по значению русскому предлогу
на. Получается нечто вроде птица дерево насидит. В некоторых языках
проводится различие между действием, совершающимся вообще, безотносительно ко
времени, и действием или состоянием, совершающимся в данный момент. По этой
причине глагол 'сидеть' в данном случае будет употреблен в форме настоящего
времени данного момента, ср. англ. Present continuous tense. Что касается
самой структуры этого времени, то опять-таки в разных языках, где это время
употребляется, она может быть неодинаковой. В английском языке это время
образуется из форм настоящего времени вспомогательного глагола 'быть' и
причастия настоящего времени, например, I am writing<65> 'Я пишу в данный
момент'. Примерно но той же схеме оно строится в ирландском и валлийском
языках. В скандинавских языках в этих целях также будут употреблены формы
настоящего времени вспомогательного глагола 'быть', но они соединяются не с
причастием настоящего времени, а с инфинитивом, которому обычно предшествует
предлог, ср. исл. нg er aр lesa 'я читаю в данный момент' и т. д.
В турецком языке это время образуется на базе формы местного падежа
инфинитива, к которой присоединяются аффиксы сказуемости, например, о
yazmaktadir 'он пишет в данный момент'. В албанском языке для выражения этого
значения достаточно простой частицы, которая обычно ставится перед формами
настоящего времени, например, plani ро realizohet 'план (в настоящее время)
выполняется успешно'.
Если ограничиться только теми языками, в которых не различается настоящее
время данного момента, то в самой структуре настоящего времени в разных
языках можно найти немало различий. В некоторых иранских языках, как,
например, в персидском и афганском, настоящее время имеет специальный
отличительный префикс, в ненецком, эвенкийском и хантыйском языках оно будет
иметь особый суффикс, исторически восходящий к суффиксу многократности, в
армянском и хинди оно будет состоять из причастия и вспомогательного глагола
'быть', в китайском и вьетнамском языках оно будет представлять собой чистую
основу и т. д.
Локальная характеристика состояния на дереве также может быть выражена в
разных языках разными способами. В русском и вообще во многих индоевропейских
языках для обозначения местонахождения предмета на поверхности какого-либо
другого предмета обычно употребляются предлоги. В агглютинативных языках
вместо предлогов, как правило, употребляются послелоги. Наблюдаются случаи,
когда это значение выражается местным падежом. Некоторые языки, как, например,
прибалтийско-финские, различают две серии локальных падежей — внешне-местные
и внутренне-местные. По этой причине местонахождение на чем-либо выражается
особым падежом суперессивом. В абхазо-адыгских языках, как говорилось выше,
показатель местонахождения может быть выражен специальным глагольным
префиксом.
Словосочетание высокое дерево в разных языках также может быть выражено
по-разному. В одних языках, как, например, в славянских, тюркских,
финно-угорских, монгольских и т. д., прилагательное высокий будет
предшествовать слову дерево, в других языках, как, например, в
романских, кельтских и индонезийском, оно будет ставиться после слова
дерево; в некоторых языках, имеющих склонение и родовое деление имен
существительных, прилагательное будет согласовано с именем существительным
в<66> падеже и роде. Можно найти языки, где члены этого словосочетания
будут соединены по способу простого примыкания. В иранских языках
словосочетание высокое дерево образует так называемую изафетную
конструкцию, ср. таджикск. дарахти боланд 'высокое дерево' где к слову
дерево будет присоединен связующий элемент, исторически восходящий к
относительному местоимению. В албанском языке два члена этого сочетания будут
соединены между собой так называемым связующим артиклем и т. д.
С. Л. Рубинштейн, пытаясь ответить на вопрос, в чем состоит различие между
мышлением и языком, выразил этот ответ в довольно оригинальной и несколько
парадоксальной форме: «Говорить — не значит мыслить. Мыслить — это значит
познавать; говорить — это значит общаться. Когда человек мыслит, он
использует языковой материал и мысль его формируется, отливаясь в речевые
формулировки. Но задача, которую он, мысля, решает — задача познавательная»
[54, 170].
Если определить эту особенность точнее, то следовало бы сказать, что говорить
— это одновременно мыслить и общаться, но общаться по определенным правилам,
применяя те способы языкового выражения, которые приняты в данном
коллективе. В противном случае говорящий рискует быть непонятым.
Соотношение между мышлением и языком можно образно сравнить с соотношением
между теплой одеждой и ее национальной формой. Всякая теплая одежда должна
согревать человека и спасать его от холода, но в разных странах мира она
может быть неодинаковой по внешней форме. Тем не менее она успешно
выполняет свою функцию: человеку в ней тепло и в то же время он одет, как
это принято обычаем.
Многие из вышеперечисленных особенностей знаковой коммуникативной системы
невозможно понять, не ознакомившись с различными внутренними процессами,
происходящими в сфере языка.
ПРОЦЕССЫ, ПРОИСХОДЯЩИЕ В СФЕРЕ ЯЗЫКА
Каждый говорящий на том или ином языке твердо убежден в том, что, пользуясь
данным языком, он не вносит в него ничего нового, поскольку всякое изменение
языка лежит за пределами его возможностей.
Характеризуя речь ребенка, Л. С. Выготский в свое время писал: «Ребенок
склоняет, спрягает, но эта деятельность им усвоена чисто структурно. Эти
операции неосознанны. Ребенок употребляет верный падеж и верную падежную форму
в структуре определенной фразы, но он не отдает себе отчета в том, сколько
существует падежных форм. Это сказывается в том, что он владеет ими спонтанно
в определенной ситуации, автоматически, т. е. <67> владеет ими тогда,
когда ситуация в каких-то больших структурах вызывает его на проявление этих
умений, но вне определенной структуры — произвольно, сознательно и намеренно —
ребенок не умеет сделать того, что умеет делать непроизвольно» [12, 213].
Необходимо заметить, что любой человек, не имеющий никакого теоретического
представления о строе своего языка, в этом отношении мало отличается от
ребенка. Он также пользуется речью автоматически и не отдает себе отчета в
том, сколько в данном языке падежей, времен, наклонений и т. д. В лучшем
случае он может сказать на основании своего эмпирического опыта, что так не
говорят.
Однако в действительности язык создается людьми, хотя сами люди этого не
осознают. Язык никогда не создается всем коллективом говорящих одновременно.
Отдельные изменения в языке производятся отдельными индивидами. Каждое
звуковое изменение в языке, каждая отдельная его форма имеют какого-то
безымянного автора. Возникшее в языке новшество затем подхватывается другими
говорящими на данном языке, в результате чего оно становится общим
достоянием. Действия отдельных индивидов в сумме создают деятельность,
происходящую во внутренней сфере каждого языка. Эта деятельность может быть
различной по своему характеру.
Выше говорилось о том, что несмотря на единство форм логического мышления,
языковые формы выражения в разных языках мира обнаруживают большое
разнообразие. Эти различия возникают уже в самом начале в процессе создания
слов и грамматических форм. Трудно представить, чтобы новое слово
создавалось всем коллективом говорящих на данном языке одновременно. Марио
Пэй замечает по этому поводу следующее: «Мы можем предполагать, что общее
принятие (common acceptance) символа осуществляется скорее через процесс
возникновения индивидуальной инновации и ее постепенного распространения, а
не как акт массового творчества» [73, 12]. Слова редко создаются из
совершенно новых, ранее ничего не обозначавших звуковых комплексов.
Индивид, создающий новое слово для ранее неизвестного ему предмета, пытается
прежде всего найти какие-то черты сходства между этим предметом и
предметами, ему уже известными, имеющими в данном языке особое наименование.
Звуковой комплекс в период своего возникновения должен обязательно иметь
какую-то опору даже в тех случаях, когда новое название создается по
звукоподражательному принципу. В противном случае создать его было бы
невозможно. Огромное значение в процессе создания новых слов имеют поэтому
ассоциации.
Совершенно естественно, что у разных индивидов, находящихся в различных точках
земного шара, ассоциации не могут быть одинаковы, хотя возможность случайных
конвергенций не исключена. Этим, между прочим, объясняется такое интересное
явление,<68> как отсутствие единой внутренней формы слов в различных
языках мира. Данное положение может быть сравнительно легко подтверждено
примерами, взятыми из самых различных языков. Так, например, греч. Фrnij
'птица' этимологически связано с глаголом Фrnumi и лат. oriri 'подниматься';
исп. pajaro и рум. pasăre 'птица' происходят от лат. passer, собственно —
'воробей'. Греч. prТswpon 'лицо' буквально означает 'то, что находится перед
глазами', но лит. veidas связано с индоевропейским глагольным корнем *weid-
'видеть', ср. лат. videre 'видеть', греч. e„ ?don 'я увидел' из eweidon; лат.
facies 'лицо' связано с глаголом facere 'делать', собственно — 'творение',
'нечто созданное', ср. польск. twarz; коми-зыр. нырвом 'лицо' означает
буквально 'нос-рот', собственно — 'средоточие носа и рта'; греч. mљtwpon 'лоб'
означает буквально 'то, что находится между глаз', нем. Stirn 'лоб' связано с
лат. sternere 'простираться'; русск. лоб этимологически связывается с
чешск. leb 'череп', лат. supercilium 'бровь' буквально означает 'то, что
находится над веком', ср. лат. cilium 'веко', но лит. antakis буквально
означает 'то, что находится над глазом'. Греч. poЪj 'нога', род. п. podТj
этимологически связано с русск. под 'основание печи', тогда как русск.
нога определенно связывается с греч. Фnux, род. п. Фnucoj 'ноготь', нем.
Nagel 'ноготь', лит. nagas и латышск. nags 'ноготь'. Фр. maison 'дом'
происходит от лат. mansio 'остановка, пребывание'; русск. дом связано с
греческим глаголом dљmw 'строить'; русск. окно этимологически связано
со словом око 'глаз', серб. прозор 'окно' этимологически
связано с русским глаголом взирать, т. е. 'смотреть', тогда как исп.
ventana 'окно' связано с лат. ventus 'ветер', н.-греч parЈfuro 'окно' буквально
означает 'то, что находится около двери'; греч trЈpeza 'стол' из tetrapedia
буквально 'то, что стоит на четырех ножках'. Русск, стол этимологически
связывается с глаголом стлать; русск. плотник связано
этимологически с глаголами плотить и плести, тогда как греч.
tљktwn 'плотник' этимологически связано с русским глаголом тесать, ит.
falegname 'плотник' связано с глаголом fare 'делать' и существительным legname
'дерево'; греч. ўgorЈ 'рынок', первоначально значившее 'место собрания,
сборища', связано с глаголом ¤gw 'гнать'; русск. рынок связано с нем.
Ring 'кольцо'; греч. teleuta«oj 'последний', собственно 'находящийся в конце'
(teleut» 'конец'), фр. dernier 'последний', буквально 'задний' из deretro
'сзади', русск. последний связано с глаголом следовать; русск.
старый этимологически связано с лит. storas 'толстый, сильный, тяжелый' и
др.-норв. stуrr 'большой, мощный, важный, храбрый', шв. stor 'большой'; греч.
palaiТj 'старый' связывается с валлийск. pell 'далеко отстоящий', лат vetus
'старый', по-видимому, связано с греч. њtoj 'год' из wetos, ср. алб. vit 'год',
vetus, т. е. 'имеющий много лет', н.-греч. dЈsoj 'лес' связано с прилагательным
dasЪj 'густой',<69> ит. bosco 'лес', фр. bois 'лec' происходят от лат.
boscus, первоначально 'лесное пастбище', рум. pădure 'лес' — от лат.
palus, род. п. paludis, 'болото' др.-норв. skogr 'лес', датск. skov, шв. skog
связаны с др.-норв. глаголом skag 'выдаваться', лит. giria 'лес' ассоциировано
со словом 'гора' ('гора, покрытая лесом'), сербохорв. љuma 'лес'— ассоциация с
чем-то издающим шум, ср. русск. шуметь, нен. пэдара 'лес'
этимологически может быть связано с финск. petдjд, морд. и коми-зыр. пужым
'сосна'; нем. verstehen 'понимать' связано с др.-англ. farstandan и др.-норв.
forstanda 'стоять впереди' или 'представлять', русск. понимать
ассоциировано с идеей 'брать', ср. лат praehendere 'брать', тат. ан?ла
'понимать' связано с существительным ан? 'рассудок, ум', венг. йrteni
'понимать' увязывается с идеей 'достичь чего-либо', ср. венг. йrni 'достигать';
коми-зыр. гцгцр воны 'понимать' восходит к значению 'ходить кругом';
драться в русском языке буквально означает 'драть друг друга', а тат.
сугышырга 'драться' можно объяснить как 'бить друг друга'; сопоставление
русского глагола искать с болг. искам 'желаю, требую', а также
с др.-англ. āscian 'спрашивать' и др.-инд. icchati 'ищет,
желает' показывает, что первоначально этот глагол имел значение 'искать или
домогаться чего-либо', итальянский глагол cercare 'искать' этимологически
связан с латинским circa 'около, вокруг', испанский глагол buscar
увязывается этимологами с нар. лат. существительным busca 'лес';
buscar означало некогда 'ходить в лесу и искать дрова' татарский глагол
езлq- 'искать' явно связан с существительным ез 'след' и т. д.
Таким образом, в истории почти каждого исконного слова конкретного языка
можно наметить два основных этапа. Сначала появляется представление о каком-
либо предмете или явлении, полученном в результате знакомства с ним на опыте.
Затем возникает необходимость дать ему название. При этом новый предмет или
явление ассоциируется с каким-нибудь другим предметом или явлением, так как
человек обнаруживает в них какое-нибудь общее свойство. Само направление
ассоциации не предопределено с самого начала в предмете или явлении,
подлежащем наименованию. Ассоциация — результат чистого случая.
Многочисленные факты также свидетельствуют о том, что континуум объективного
мира в разных языках может члениться по-разному и получать различное языковое
выражение. В этом сравнительно легко убедиться, если проанализировать
прилагаемый список слов, взятых из различных языков и обозначающих явления,
для называния которых в русском языке нет специальных слов. Их сущность может
быть выражена только описательно, ср., например, коми-зыр. рас 'смешанный лес',
тыкцла 'небольшое озеро, образовавшееся на месте старого речного русла',
личкыштлыны 'быстро надавить на что-нибудь и, подержав в течение небольшого
отрезка времени, снова отпустить', кывтны 'плыть<70> вниз по
течению', катны 'плыть вверх по течению', нен. ибцсь 'быть
горьким', монась 'упасть (о человеке или животном)', пухуворцъ
'стариться (о женщинах),' пэдарасясь 'быть безлесным', сэлась
'высохнуть до хрупкости', варнась 'бежать (о небольших животных и
птицах)', ямд 'ветвь хвойного дерева', яндо 'собака с короткой
шерстью', янго 'горелое место в кустарнике или в лесу', сидрянгг
'тень человека или животного', лорц 'крупная кочка', вара
'черный гусь', эвенк. ирбэ 'период нереста карасей', иркукта
'период, когда ягоды еще не созрели', иргисэ 'еда на дорогу', калтан
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100
|