бесплатно рефераты

бесплатно рефераты

 
 
бесплатно рефераты бесплатно рефераты

Меню

Книга: Общее языкознание - учебник бесплатно рефераты

'чум, закрытый покрышкой наполовину', конями 'поп­рыгать (о кузнечике)',

лаванчэми 'быть высунутым (о языке)', лабикта 'мох на болоте',

он?нё 'река, высохшая от зноя', манс. каньсюн?кве 'сохнуть (о

деревянном предмете)', лэсьмалтан?кве 'развести огонь', вост.-хант.

к?ор 'чистое, не заросшее лесом топ­кое болото', вирqс

'высокий строевой лес', мур 'снег на ветках деревьев', сдв

'ручей, вытекающий из озера'; нан. лōби 'гнездо белки',

лōрин 'тающий весной лед', мāрон 'стая рыб', дэун

'небольшой залив в озере или реке', норв. саам. арре 'открытое море', duoddar

'гористая тундра', dolвstaddвt 'сидеть на откры­том воздухе у огня или костра';

тат. тайпылу 'махать крыльями', нем. Arm. 'рука от кисти до плеча',

Hand 'кисть руки', FuЯ 'нога (ступня)', Finger 'палец на руке', Zehe 'палец на

ноге', исп. escarlata 'ярко-красный' (о цвете), escaсo 'скамья со спинкой',

zafra 'сбор урожая сахарного тростника'; тур. bamsin 'вторая половина зимы',

havali 'имеющий много воздуха'; перс. калаг?е 'шелковый платок с черным

узором по золотому фону', чарог? 'грубая кожаная обувь на толстых

подошвах' и т. д. Там, где ан­глийский язык, замечает Отто Есперсен, различает

clock '(стенные, настольные, башенные) часы' и watch 'ручные часы', а

француз­ский — horloge '(башенные) часы'; pendule '(висячие, настоль­ные) часы'

и montre '(карманные) часы,' немецкий имеет одно слово Uhr 'часы'. Он

компенсирует это положение с помощью сложных слов, которые дают возможность

выразить гораздо больше оттенков [24, 51]. Как замечает О. Есперсен, предметы,

представленные словами, группируются самым различным образом соответствен­но

капризам данного языка [24, 50], и членение окружающего ми­ра в разных языках

оказывается выраженным различно. Так, на­пример, в мансийском языке нет

специальных слов для выражения таких понятий, как 'птица', 'зверь' и

'насекомое'. Все они выра­жаются одним словом уй 'нечто живое,

живность', например, сали-уй 'волк', мань-уй 'мошкара',

уй-рись 'птичка' (рись уменьшительный суффикс); в ненецком языке нет

специального слова, соответствующего русскому слову погода. Нашему

понятию 'погода' соответствует 'состояние неба', например, сарё нум

'дожд­ливая погода' (букв.: 'дождливое небо'); в немецком языке нет специального

прилагательного, обозначающего голубой цвет, нем. blau означает 'голубой' и

'синий'; в марийском языке такие по<71>нятия как 'день' и 'солнце'

обозначаются одним словом, что указывает на то, что понятия 'день' в марийском

языке в древности вообще не существовало; в эрзя-мордовском языке нег глагола,

соответствующего по значению русскому глаголу 'развиваться'. Для его передачи

обычно употребляется глагол касомс 'расти' и т. д.

Причины разного членения могут быть различными. Иногда они зависят от образа

жизни и занятий людей. По этой причине различные необычные слова могут

рассматриваться как слова, от­носящиеся к профессиональной лексике. В

некоторых случаях отсутствие слова может быть связано с отсутствием у данного

наро­да соответствующего понятия. Могут быть и такие случаи, когда по­нятия

различаются в мышлении людей, но не имеют различения в языке. Трудно

представить, что немцы не различают таких от­тенков цветов, как голубой и

синий, или марийцы не осознают разницы между днем и солнцем. Тем не менее в

языках нет специ­альных слов для различения этих понятий.

Совокупное действие различных типов ассоциативных связей приводит к созданию в

различных языках синонимов, ср. русск. приказать, велеть, распорядиться;

путь, дорога; страшный, ужас­ный, жуткий; обширный, просторный; смелый,

храбрый, от­важный; очи, глаза; чело, лоб; пурга, метель и т. д.

Основная причина образования синонимов состоит в том, что в одном и том же

предмете или явлении человеческое мышление раскрывает новые стороны и признаки,

в результате чего данный предмет или явление может быть названо вторично на

основе новой ассоциации со сходным признаком другого предмета или явления, уже

имеющего в данном языке наименование. Русские прилага­тельные 'большой' и

'рослый' имеют разные источники, несмотря на очень большую смысловую близость.

'Большой' первоначаль­но было ассоциировано с понятием 'сильный', ср. др.-инд.

bala 'сила', поскольку большие размеры тела часто связаны с наличием силы,

тогда как 'рослый' связано с глаголом 'расти', первоначаль­ным значением

которого выражено было 'подниматься вверх', ср. лат. orior

'поднимаюсь', др.-инд. ?noti 'подниматься' [75, 494].

Образование таких синонимов, как путь и дорога, первоначаль­но

также было связано с совершенно разными ассоциациями. Сло­во путь имеет

многочисленные параллели в других индоевропей­ских языках, ср. др.-инд.

panthas, 'тропа, дорога'; авест. pantб, др.-перс. pa?i; осет. fandag, fдndдg;

др.-прусск. pintis 'дорога', лат. pons, pontis 'мост', др.-греч. pТntoj

'морской путь, море'. Устанавливается также связь этого слова с гот. finюan,

др.-в.-нем. fandann совр. нем. finden 'находить' [75, 469]. Первоначальная идея

— 'осуществление прохода путем ориентации в труднопро­ходимой местности', чем и

объясняется связь этого слова с немец­ким глаголом finden 'находить'.<72>

Слово дорога, имеющее параллели в других славянских языках, связывается

с глаголом дергать, и.-е. корень *dorgh [75, 363—364]. Первоначальная

идея — 'проход, продранный в непроходимой ча­ще леса', ср. русск. выражение

'продираться через лес' [75, 363—364].

Немецкие синонимы Armut, Not и Elend выражают понятие нужды или нищеты. В

основе их также лежали разные ассоциации. Armut образовано от прилагательного

arm 'бедный', которое мо­жет быть связано с и.-е. *orbh(mo)- 'осиротелый',

ср. лит. orbus 'похищенный', греч. orph(an)уs 'осиротелый'. Первоначаль­ное

значение 'покинутый' [71, 30—31]. Not восходит к корню nгm: *nqm:пи?

'измучить до истощения' [71, 514]. И наконец, Elend связано с др.-в.-нем.

eli-lenti 'находящийся в изгнании в чужой стране', ср. лат. alius, гот. aljis

'другой' и совр. нем. Land 'стра­на' [71, 163].

Абсолютных синонимов типа русск. велярный ~ задненёбный; лингвистика ~

языкознание, т. е. таких, которые без всякого разли­чия могут употребляться

один вместо другого (в любых контекстах и без ощутимой причины предпочтения

одного другому) в языках очень мало. Чаще всего члены синонимического ряда

имеют раз­ную дистрибуцию, они имеют различия в оттенках значения, иног­да

очень тонкие. Так, например, возможность сочетаемости русско­го прилагательного

большой с другими словами довольно велика, тогда как эпитет рослый

применяется только по отношению к че­ловеку. Русск. страх довольно

близко по значению к слову боязнь, однако мы не можем в предложении

Боязнь совершить ошибку употребить слово страх вместо слова

боязнь. Еще более ограничен­ной сферой дистрибуции обладает слово ужас,

выражающее более высокую степень проявления этого чувства.

В немецком языке для обозначения материальных затруднений можно употребить

слова Not, Armut и Elend, причем Not обозна­чает низшую, а Elend — высшую

степень этого состояния.

В синонимические отношения часто вступают слова, заимство­ванные из других

языков, ср. русск. метель ~ пурга; контроль ~ проверка; атеизм ~

безбожие; аэронавтика ~ воздухоплавание; милитаризм ~ военщина и т. д.

Возможность образования различных ассоциаций приводит к тому, что в разных

языках мира число синонимов не одинаково. Так, например, в русском языке

существуют синонимы путь и дорога, ключ и родник, тогда

как в других языках такого синоними­ческого ряда может не быть. Поэтому русские

синонимы путь и дорога могут быть переведены на татарский язык

одним словом юл, которое в разных контекстах может соответствовать

русским сло­вам путь или дорога. Русские синонимы ключ,

родник и источник обычно переводятся на немецкий язык словом die

Quelle.

Ассоциации играют огромную роль в образовании различных переносных значений,

когда на основании известных элементов<73> сходства название одного

предмета или явления может быть при­менено к названию другого предмета или

явления, ср., например, нем. Wagen первоначально 'телега', 'экипаж'

использовано для наименования автомобиля и железнодорожного вагона. Ср. также

русск. рукав 'часть одежды' и рукав — 'разветвление реки', фр.

punaise 'клоп' и 'канцелярская кнопка', осет. домбай 'зубр, лев' и

домбай 'силач', англ. clear 'очищать' и clear 'устранять препятствие',

финск. selvд 'ясный' и selvд 'трезвый', тат. кγз 'глаз' и кγз 'ушко

иголки'; коми-зыр. вой 'ночь' и вой 'север' и т. д.

Возможность разных ассоциаций приводит к тому, что перенос­ные значения в разных

языках могут быть неодинаковыми. Так, например, в русском языке в отличие от

татарского название глаза не перенесено на название ушка иголки, в немецком

языке слово Nacht 'ночь' не переносится на название севера, как это имеет место

в коми-зырянском, английский глагол stand 'стоять', не может быть употреблен в

значении русского 'замерзнуть', напри­мер, река стала, русское слово

луна не может иметь переносного значения 'пятна на шкуре или родинки', как

это имеет место в ис­панском языке.

Одной из главных причин образования полисемии слов явля­ется метафоризация.

При сохранении внешней звуковой формы сло­во становится полисемантичным. Ср.,

например, нос название части человеческого тела и передней части судна, а

также мыса в гео­графических названиях.

Акад. В. В. Виноградов рассматривает полисемию как своеоб­разное разрешение

противоречия между ограниченными ресурсами языка и беспредельной

конкретностью опыта. Язык оказывается вынужденным разносить бесчисленное

множество значений по тем или другим рубрикам основных понятий [9, 15].

Метафоризация уберегает язык от непомерного разрастания словарного состава,

способствуя в этом отношении общей тенденции к экономии языковых средств.

Надо полагать, что способность образования переносных значений имеет

самостоятельное проявление, которое по своим ре­зультатам совпадает с

действием тенденции к экономии.

Возможность объединения различных значений в рамках од­ного звукового комплекса

создает обусловленность значений слов контекстом. Только в связной речи мы

можем узнать, имеется ли в виду при слове завернуть — 'покрыть со всех

сторон, упаковать (например, книгу в бумагу)', или, 'вертя, закрыть,

завинтить (на­пример, кран)', или 'загнуть, отогнуть, подвернуть в

сторону (например, рукав)', или, 'двигаясь, направиться куда-нибудь в

сторону (например, за угол)', или же 'зайти мимоходом (на­пример, в

приятелю)'.

Из контекста вполне ясно, например, идет ли дело о фотогра­фической карточке:

Я сразу узнала его по старой карточке, или<74> о визитной карточке:

Он успел набросать На карточке только несколько слов приглашения на товарищеский

ужин, или о кар­точке для картотеки: Занесите эту книгу на карточку

и т. п. [5, 28-29].

Часто говорят о том, что значение слова определяется контек­стом. Следует

различать контекст ситуативный, когда название предмета, о котором идет речь,

уточняется ситуацией, и контекст фразовый. Фразовый контекст сам по себе не

создает никаких зна­чений. В результате переноса значения образуется новое

понятие, имеющее собственную сферу связей, обнаруживающихся в язы­ке. Эта

специфическая сфера связей и создает впечатление, будто бы фразовый контекст

придает слову новое значение.

Различные ассоциативные процессы в языках происходят по­стоянно и приводят к

образованию новых слов, появление которых часто не обусловливается какой-либо

надобностью. В древнегре­ческом языке существовали слова Ыdor 'вода', oЌkoj

'дом', Ыlh 'лес', †ppoj 'лошадь' и Уroj 'гора'. Казалось бы, в каком-либо

новом наименовании этих необычайно устойчивых понятий не было абсолютно

никакой необходимости. Тем не менее в истории греческого языка произошла

смена этих названий и теперь они звучат уже по-иному: nerТ 'вода', sp.ti

'дом', dЈsoj 'лес', Ґlogo 'лошадь' и bounТ 'гора'. Следы прежних наименований

сохраня­ются только в сложных словах, например, Шdoиpikaj 'водянка',

o„konom.a 'бережливость', Шlotom.a 'рубка леса' и т. д.

Подобные ассоциативные процессы имеют место и при соз­дании грамматического

строя языка, хотя возможности ассоциатив­ных связей в этой области более

ограничены. Так, например, в финно-угорских языках наблюдается формальное

совпадение суф­фиксов многократного действия с различными суффиксами

соби­рательной множественности. Это означает, что при создании гла­гольных

суффиксов многократного действия множественность от­дельных актов действия

была ассоциирована со множественностью предметов.

Для осуществления функций утраченных падежей чаще всего используются предлоги,

ср. фр. de (например, l'industrie de I'URSS 'промышленность СССР'), англ. of,

норв. af, голл. van и т. д., основным первоначальным значением которых было

удале­ние от чего-либо. Понятие удаления в данном случае было ассо­циировано с

понятием принадлежности. 'Принадлежащий кому-либо' значит 'исходящий от

кого-либо'. Совершенно по-иному обстояло дело в тех иранских языках, где

отношение принадлеж­ности выражается так называемой изафетной конструкцией, ср.

таджикск. барода-р-и китоб 'книга брата'. Связующая частица и

(изафет) по своему происхождению является относительным ме­стоимением (ср.

др.-перс. уа 'который'). Следовательно, изафетная конструкция бародари

китоб 'книга брата' построена по схе­ме книга, которая брата.

Анафора, т. е. указание на предшествую<75>щий предмет, была использована

как Средство для выражения отношения принадлежности.

Проекция действия в план будущего в ряде тюркских языков может выражаться

суффиксом -r, ср. тат. килдр 'он придет'. По мнению некоторых

исследователей, этот суффикс материально сов­падает с суффиксом древнего

направительного падежа -ger, -garu, -gerū

[2]. Совершенно очевидно, что в данном случае проекция дей­ствия в план

будущего была ассоциирована с движением по направ­лению к какому-нибудь

предмету.

Для создания формы будущего времени в новогреческом языке был использован

глагол ?љlw 'желать, хотеть', формы которого со временем приняли вид

обобщенной частицы ?¦, ср. ?¦ grЈfw 'буду писать'. Это произошло потому, что

осуществление всякого жела­ния представляет проекцию в план ближайшего или

более отдален­ного будущего.

Континуум потенциально возможных связей и отношений между предлогами и

явлениями окружающего мира с присущими этим отношениям специфическими

особенностями и отношениями в раз­ных языках мира оформляется по-разному.

Грамматические кате­гории не являются одинаковыми для всех языков, в одних

язы­ках их больше, в других меньше. Для того чтобы обосновать этот тезис,

попытаемся охарактеризовать такое явление, как глаголь­ное действие.

Глагольное действие может иметь много характери­стик. Оно может быть

курсивным или длящимся, может прерывать­ся и вновь повторяться через

некоторые промежутки времени, совершаться мгновенно или протекать с

незначительной интенсив­ностью, происходить в данный момент, предшествовать

какому-нибудь другому действию или вообще не иметь отношения к ка­кому-нибудь

определенному моменту речи. Оно может быть на­правленным на какой-нибудь

объект, но может и не иметь объекта. В своем значении оно может содержать

модальный оттенок. Мно­гочисленны различные локальные характеристики

действия: дви­жение от чего-либо или к чему-либо, через что-либо, вдоль чего-

либо и т. д.

Любопытно то, что ни один язык мира в своей морфологиче­ской системе не выражает

всех этих возможных характеристик од­новременно. В разных языках согласно

принципу избиратель­ности в грамматическом строе получают выражение какие-то

опре­деленные черты, характеризующие действие. Все остальные черты могут не

получать никакого формального выражения. Так, на­пример, русский глагол

выражает категорию вида, но есть языки, где глагол совершенно индифферентен к

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100