Диссертация: Внутренний человек в русской языковой картине мира

свое развитие в лингвистических исследованиях 3-й трети ХХ в. Он, в

частности, лег в основу методики выявления СК, которая заключается в сведении

разноуровневых языковых средств, взаимодействующих на основе общности

семантических функций и выражающих варианты предельно общих понятий, в

особые группировки (функционально-семантические поля), отсечении обнаруженных

в процессе сравнительного анализа индивидуальных, частных оттенков исходных

смыслов и определении, таким образом, семантической категории -

инвариантного смыслового компонента, соответствующего базовым категориям

человеческого мышления и познания [Бондарко, 1978, 1990; Стексова, 2001;

Кобрина, 1989]. ФСП – это СК, рассматриваемые в единстве с системой средств

ее выражения в национальном языке [Бондарко, 2001, с. 16].

Предложенный Н.Ю. Шведовой и А.С. Белоусовой оригинальный подход к выявлению

смысловых категорий языка через дейксис подтвердил базовый в учении о СК

тезис о том, что последняя – это категория мышления, которая стала фактом

языка и в своей передаче образует в нем определенную систему. Вне зависимости

от степени обобщенности и понятийного объема СК является "материальной

данностью", ведь "она формализуется вполне определенным кругом языковых

средств, обращенных к смысловому исходу и способных в силу своего языкового

значения выразить соответствующие смыслы" [Шведова, Белоусова, 1995, с.35].

Эти смысловые исходы были обнаружены в особом лексико-грамматическом классе

- системе местоименных слов, заключающей в себе "те глобальные смыслы,

которые сочленяют воедино разные уровни языка, традиционно представляемые

как его грамматический и лексический строй, его словообразование и

идиоматика" [Шведова, Белоусова, 1995, с. 3], и тем самым "придают ему

[языку] качество естественной целостности" [Там же, с.6].

На сегодняшний момент удалось не только выявить ряд воплощенных в языке

категорий человеческого сознания, но описать многие из них в единстве с

системой средств их выражения в языке, например: «время» (Е.С. Яковлева, А.В.

Бондарко), «пространство», «знание», «восприятие» (Е.С. Яковлева),

«количество» (Г.Г. Галич, на материале немецкого языка), «невольность

осуществления» (Т.И. Стексова), «инструментальность» (В.А. Ямшанова).

Помимо того, что удалось выявить и описать многие семантические категории,

оказалось, что совокупность этих категорий обнаруживает признаки системы,

формирующейся, как известно, отношениями и связями между своими элементами.

Границы семантических категорий, каждая из которых имеет потенциальную опору

на совокупность средств языкового воплощения, способных в силу своих значений

выразить тот или иной категориальный смысл, достаточно определенны и тем не

менее проницаемы. Они открыты для разного рода взаимодействий как внутри

системы, так и за ее пределами - в речи, в конкретных условиях

функционирования. Эти связи и отношения можно представить в виде системы

координат на плоскости: они выстраиваются по вертикали (между категориями,

относящихся к разным уровням обобщенности) и по горизонтали (между

одноуровневыми категориями).

Вертикаль образуют отношения ступенчатого включения иерархически связанных

семантических категорий. Всякая когнитивная категория, получившая воплощение в

системе языковых единиц, классов и категорий, обнаруживает дробность,

которая "принимает форму дискретности отдельных понятийных смыслов при

сохранении общего понятийного смысла" [Кобрина, 1989, с. 46]. Обусловленная

креативностью и лабильностью человеческого сознания, она поддерживается самим

языком: "Детально разработанная, широко разветвленная система взаимодействующих

языковых средств, относящихся к разным уровням и сторонам языка, включающая

сильно выраженную избыточность, обеспечивает реализацию определенных идей

(понятийных категорий) в сложной системе вариантов, разновидностей оттенков.

Каждый из этих оттенков уже данной идеи в целом, но конкретнее и

содержательнее" [Бондарко, 1978, с.83].

Среди таких описанных в лингвистической литературе макро-, или суперкатегорий

– категория невольности (система средств ее вербализации позволяет выделить

как минимум три варианта исходного смысла: «независимость происходящего от

воли субъекта», «обусловленность происходящего с субъектом события

воздействием внешней силы, некой субстанции», «невольность осуществления как

несоответствие случившегося ожидаемому», [Стексова, 2001]) ; категория

времени (представлена в системе субкатегориальных понятий: «временная

локализованность», «временной порядок», «темпоральность», «таксис»,

«аспектуальность», [Бондарко, 2001]); категория количественной

определенности, или количества (выявлен целый корпус ее типов: временная

длительность процессуального объекта; расстояние; габариты объекта; степень

проявления качеств, событий реального мира и интеллектуальной, эмоционально-

волевой сферы и др. [Галич, 2003]).

Таким образом, исследователи приходят к выводу, что семантическая категоризация

неотделима от многоступенчатой иерархической системы субкатегорий, и потому в

принципе любая категория, за исключением максимально абстрактных, оказывается в

составе более общей - в качестве ее части и в то же время сама может содержать

несколько субкатегорий [Бондарко, 1985, с.4; Стексова, 2001, с. 50]. Структура

СК, реализованной в языке в виде континуума иерархически связанных

семантических подтипов, подвидов, оттенков, может быть представлена в виде

пирамиды, устремленной своей вершиной к категории высшего уровня абстракции

(глобальное понятие - время, пространство, количество, субъект, объект,

действие (процессуальный признак), качество (непроцессуальный признак) и т. п.)

и расширяющейся книзу за счет последовательного и непрерывного членения

исходных категориальных смыслов на более частные (субкатегории), каждая из

которых, в свою очередь, готова реализоваться в системе своих вариантов. Есть

мнение, что нижним пределом следует считать тот уровень, ниже которого в

расчленении категории перестают участвовать все другие, помимо лексических,

средства языка. На таком уровне, по мнению Н.Ю. Шведовой и А.С. Белоусовой,

находится СК "где - место" (выступающая наряду с СК "куда - перемещение с места

на место" и СК "откуда - перемещение изнутри вовне или из одного места в

другое") вариантом предельно общего смысла "локализация", поскольку ее

дальнейшее членение на субкатегории осуществляется только на лексическом уровне

и не поддерживается другими средствами - семантикой падежей и системой

предложно-падежных сочетаний, см. [Шведова, Белоусова, 1995]. Принимая

положение об отсутствии жесткого уровневого характера и множественности

способов языкового воплощения понятийных категорий, мы оставляем это мнение в

стороне и считаем правомерным вычленять семантические субкатегории из СК более

высокого уровня абстракции до тех пор, пока они сохраняют за собой статус

систематически выражаемых в языке понятий (вне зависимости от того, к какому

уровню – лексическому или грамматическому – принадлежит система этих языковых

средств; воплощается ли категория мышления в системах противопоставленных друг

другу грамматических форм с однородными значениями или в разнообразных

лексико-семантических группировках слов, реализующих в своих значениях

(первичных или вторичных) определенные смысловые инварианты.

Итак, вертикаль в системе семантических категорий образуют отношения между

категориями, стоящими на разных ступенях членения исходного смысла. По

горизонтали осуществляются следующие типы взаимоотношений между

одноуровневыми СК: 1) комлементарность, 2) противоречие, 3) интенсификация,

4) превращение.

1.Сущность комплементарых отношений заключается в установлении

более или менее длительных и устойчивых связей между разными категориальными

смыслами, выраженными в семантике языковых единиц и их компонентов (сем - в

значении ЛСВ, лексем - в словосочетании и др.), в пределах одного речевого

отрезка - высказывания и его составляющих: слов, словосочетания.

Категориально-смысловое взаимодействие обнаруживаются и на

словообразовательном уровне. Это связи между морфемами, формирующими в своей

совокупности значение многоморфемного слова (так называемый

словообразовательный синтез), см., например, субъектные (агентивные) отношения,

связывающие в слове рубщик корневую морфему с категориальным значением

действия и суффикс со значением лица, в сумме дающие значение деривата "лицо,

занимающееся рубкой". Подобные отношения связывают слово с обязательными

участника названной им ситуации (актантами), формирующими его валентность, а

следовательно, и лексическое значение языковой единицы, см., например,

субъектно-локативные отношения, определяющие семантику двухвалентного

глагола идти: перемещение предполагает наличие субъекта и некоторых

пространственных ориентиров (начала, конца пути, трассы, траектории). Смысловые

отношения между словами, объединенными на основе синтаксических форм связи,

формируют грамматическое значение свободных словосочетаний; характер этих

отношения положен в основу их классификации (в "Русской грамматике" - 80:

определительные, объектные, обстоятельственные, комплетивные). Отношения

смыслового взаимодействия связывают компоненты пропозициональной структуры,

формируя содержание высказывания.

Так, одна и та же ситуация продажи дома может представлена разными комплексами

взаимосвязанных компонентов: в одном случае в пропозицию войдут все актанты,

формирующие валентность предиката продать (Я продал дом Ивановым за

пятьсот тысяч): продал я - субъектные отношения, (я) продал Ивановым -

отношения контрагента, продал дом - объектные отношения, продал за пятьсот

тысяч - объектные отношения, в другом случае могут быть введены факультативные

компоненты ситуации, связанные обстоятельственными отношениями с

предикатно-актантной структурой, в то время как некоторым семантическим

актантам будет отказано в синтаксической позиции: Вчера я продал дом

(реляционная структура осложнена временными отношениями), Я продал дом через

агентство (реляционная структура осложнена отношениями объектными, точнее,

посредническими (по перечню семантических отношений, представленному Ю.Д.

Апресяном [Апресян, 1974, с.125-126]). Эти элементарные отношения,

представленные как инварианты, абстрагированные от разнообразных конкретных

интерпретаций смысловых связей между языковыми единицами, отсылают к базовым

отношениям бытия (их количество определяется исследователями примерно одинаково

- 6 у Ч. Филлмора, 7 (8, статус 8-го типа, отношений "способа" не вполне ясен)

- у Ю.Д. Апресяна), от которых в языковой семантике легко сделать шаг к

отношениям более частным: от субъектных à к адресату, от локативных

à к траектории, от количественных вкупе с временными à к сроку и

т.д. (подробно описаны в кн.: [Апресян, 1974, с. 127-129]).

Выделение особой разновидности этих универсальных отношений смыслового

взаимодействия, предложенное Н.Ю.Шведовой и А.С.Белоусовой, - контаминации

- представляется нам возможным, но далеко не обязательным, поскольку основанием

выделения последней является чисто формальный признак. При контаминации имеет

место нерасчлененное выражение комплекса взаимодействующих СК: "несколько

смыслов выражаются одними и теми же языковыми средствами, в них сливаются"

[Шведова, Белоусова, 1995, с.34]. Скрещивание категориальных смыслов

наблюдается на самых разных языковых уровнях. В лексике это, например, сложные

слова типа хожено-перехожено, писаный-переписаный

[5], сочетающие в своих значениях СК количества и времени ("много

раз в прошлом"). Категориальный синкретизм обнаруживают компоненты

словосочетания, формирующие валентность лексемы. А.Д. Апресян описал два типа

такого рода явлений [Апресян, 1974)]:

а) компонент словосочетания реализует одновременно несколько валентностей слова

(см. синкретизм инструментальных и орудийных отношений в словосочетании

стрелять ракетами при возможности их раздельного выражения: стрелять

патронами (средство), стрелять из ружья (орудие));

б) компонент словосочетания реализует только одну валентность, но она выражает

несколько валентных значений (такова предложно-падежная форма В + пред. п.

имени со значением лица и места в словосочетании узнать в дирекции).

Категориальный синкретизм демонстрируют словосочетания, выпадающие из

традиционной типологии словосочетаний, учитывающей характер смысловых отношений

между элементами структуры. Такие словосочетания обнаруживают комплекс

отношений, например объектно-обстоятельственных: лететь лесом (где? и

над чем?), пахнуть сиренью (как? и чем?). Многозначность грамматических

форм обнаруживает себя в составе определенных синтаксических конструкций.

Категориальный синкретизм, например, демонстрируют словоформы, занимающие

позицию так называемого субъектного детерминанта - в неопределенно-личных

предложениях: Дома станут волноваться (дома = место + лица (одуш.

субъекты) в неопределенном количестве); безличных: Ветром снесло крышу

(ветром = субъект + средство + причина (каузатор)); инфинитивных: Тут вам

поворачивать[6] (вам =

субъект + объект). В традиционном синтаксисе подобная смысловая контаминация,

обнаруженная в присловных и приосновных распространителях, получила название

синкретизма членов предложения, см. [Касаткин, 1995, с. 330].

2. Отношения противоречия связывают семантические категории,

находящиеся на одной ступени членения одной и той же СК более высокого уровня и

формирующие в совокупности со средствами выражения внутри этой СК оппозицию

("невольность осуществления" - "волитивность действий", "перемещение куда" -

"перемещение откуда", "единичность" - "множественность", "одушевленность" -

"неодушевленность (предметность)" и т.п. Эти внутрисистемные отношения могут

проявляться и в речи, при столкновении в узком контексте языковых средств,

выражающих противопоставленные СК, при этом противопоставление либо

актуализируется, либо нейтрализуется.

В одних случаях происходит процесс, аналогичный тем, которые известны

лингвистам под названием нейтрализацией фонем и нейтрализацией граммем, и

заключающийся в снятии смыслового противопоставления членов одной категории.

В этих случаях семантика одних элементов оппозиционного ряда поглощает,

перекрывает семантику других его элементов. См., например, проанализированный

Т.И. Стексовой [Стексова, 2001] текстовый фрагмент, в котором оказалось

снятым смысловое противопоставление языковых средств по признаку присутствие

волевого начала в осуществлении действия:

Ноги меня не держат; я опускаюсь на скамейку; я задыхаюсь; я всплескиваю

руками и мотаю головой, как актриса Камерного театра в трагической сцене.

(А. Мариенгоф)

У глаголов активного, целенаправленного действия опускать, мотать,

всплескивать, поставленных в один ряд с глаголом невольного действия

задыхаться и синтаксической конструкцией двусоставного предложения с

неличным субъектом, интерпретирующей ситуацию как происходящее помимо воли

человека: Ноги не держат, нейтрализуется семантический компонент

невольности.

Подобные процессы наблюдаются и в словообразовании - это "зачеркивание"

категориальных смыслов, выраженных разными морфемами, при синтезе значения

многоморфного слова, см., например, категориальное, предметное, значение

деривата жалость как результат последовательного снятия противоречия

между морфемами, несущими разные категориальные смыслы: жалость- (

категориально не определен) à -ость- (значение предмета)

à -лив- (признак) à -ость- (предмет) =

категориальное значение слова в целом.

В других случаях имеет место целенаправленная актуализация смыслового

противопоставления: сталкиваясь, члены оппозиции накладываются друг на друга и

образуют сложные смысловые комплексы. В подобных случаях мы имеем дело с особым

коммуникативным ходом, позволяющим говорящему сформировать у адресата сообщения

необходимую модель ситуации и вызвать запланированную реакцию. Так, ситуация

ухода человека с работы, описываемая известным выражением Его ушли с

работы, получает принципиально иную интерпретацию, нежели в высказываниях