Диссертация: Внутренний человек в русской языковой картине мира

важными оказываются положение человека в пространстве, поле его зрения,

уровень его глаз, рост и др. В области пространственной характеризации

психических субъектов и объектов также действует антропометрия, однако она

носит иной характер.

Человек как носитель определенного внутреннего содержания «измеряется» по иным

«законам»: пространственные предикаты фиксируют соответствие (или

несоответствие) психологических качеств, состояний, действий или внутреннего

содержания личности в целом – вкусам, нормам, нравственным идеалам,

практическим интересам человека, его представлениям о полезности и

функциональности. Предикаты, пространственно характеризующие внутреннего

человека, развивают разнообразные аксиологические значения. Эти предикаты

(фиксируют) выражают и собственно психологические оценочные значения,

относящиеся к так называемым сенсорным оценкам, которые, как отмечает Н.Д.

Арутюнова, характеризуют в большей мере вкусы, а также чувственный,

психический, опыт субъекта оценки, чем ее объект. «Субъект психологической

оценки выступает в этом случае как психический. рецептор и в качестве такового

характеризуется тонкостью или грубостью восприятия - с одной стороны, и

глубиной или поверхностью переживаний – с другой.» [Арутюнова 1988: 76]. Таковы

«пространственные» предикаты со значением степени, силы проявления чувства (

глубокая страсть, глубокая радость, большая радость,

мелкая тревога), основательности, широты знаний и интересов (глубокая

идея, глубокие знания, узкий интерес, широкий интерес). Кроме

того, в рассматриваемую лексико-грамматическую группу входят предикаты со

значением этической оценки внутреннего человека. И поскольку духовное начало в

человеке, формируемое этическим и эстетическим чувствами, моделируется языковым

сознанием по вертикали, в соответствии с особенностями его телесной организации

(вертикальное положение тела человека, подчинение закону тяготения, делающему

естественной ассоциацию идеи высоты или подъема с идей превосходства, в том

числе нравственного, эстетического, идеи низа, падения – с идеями греха,

порока, хаоса), в эти виды оценок вовлекаются метафоры «высоты / низости»

[Уилрайт 1990: 98-99; Арутюнова 1988: 76]. Приведем примеры пространственных

определений имен психических объектов со значением положительной этической

оценки: высокая страсть, высокая / возвышенная душа,

возвышенный ум, возвышенные грезы – и с отрицательной: низкая /

низменная страсть, низкая личность, низкие цели. Наш

материал позволяет говорить о том, что именам прилагательным с первичным

дименсиональным значением не свойственно развивать рационалистические оценочные

значения[8], основными критериями

которых являются физическая или психологическая польза, функциональность,

целесообразность объекта оценки.

2. ПСМ пространственной организации человека.

Пространственно характеризуемые субъекты и объекты внутреннего мира могут быть

представлены объемно - как трехмерные пространства - и потому иметь такие

параметры описания, как ширина, высота, длина, или, «не иметь вообще измерения,

мыслиться как идеальная поверхность, точка или линия» [Пименова 1999: 191]

(этот «плоскостной» пространственный признак актуализируется в высказываниях с

помощью предложно-падежного сочетания На (по) + имя внутреннего человека или

его условного заместителя (На душе тоска; Он мне не по душе; Что у него на

уме? На моей памяти это случалось дважды). Наряду с упомянутыми

пространственными признаками объектам и субъектам внутреннего мира человека

приписывается еще один признак - «вместимость». Предикатно-аргументная

структура высказываний, объективирующих в своих значениях представление о

человеке как вместилище психических феноменов, схематично описывается так:

В Х есть что.

Рассматривая внутреннее пространство человека в этом аспекте, по-видимому,

стоит разграничивать близкие и все же не тождественные (какими, в частности,

они предстают в работе М.П. Пименовой) понятия «объем» и «вместимость» (у

упомянутого автора - «вмещенность»). Из этих двух пространственных

характеристик первая является параметрической (объем - величина чего-н. в

длину, высоту и ширину, измеряемая в кубических единицах [СО 1990: 439], а

вторая - функциональной (вместимость - способность вмещать значительное

количество чего-н., емкость [СО 1990: 91]). Их связывают отношения

обусловленности: именно в силу того, что некий объект имеет высоту, длину и

ширину, т.е. объем, он оказывается потенциальным вместилищем других объектов.

В основе интерпретации внутреннего мира как вместилища лежит универсальное

представление об особым образом организованном пространстве. Рассмотрение

категории вместилища (или контейнера) в системе смежных глобальных когнитивных

категорий позволяет увидеть сложный, производный характер первого. «.Органично

и естественно рождается представление о вместилищах = контейнерах [у автора

выделено прописными. – Е.К.] на базе противопоставления пространства и

объекта, преодолеваемого не только в представлении об объекте в

пространстве, но и в особом представлении самого объекта как берущегося

исключительно в определенном ракурсе - его способности вмещать нечто,

включать это нечто в свой состав, удерживать его в более или менее жестких

границах и т. п.» [Кубрякова 1999: 7].

Лежащая в основе понятия «вместимость» идея пустого пространства, в котором

находятся все выделенные человеком объекты, материальные и идеальные, делает

его вездесущим и позволяет рассматривать мир как нечто похожее на русскую

матрешку, складывающуюся из фигурок разного размера, помещаемых одна в другую

[Там же]. Этот принцип встроенности действует и в сфере концептуализации

человека.

Последний есть одновременно и вместилище, и вместимое. С одной стороны, как

составная часть мира он существует и функционирует в его границах, а с другой -

сам является целым миром, заполненным разнообразными объектами, материальными и

идеальными сущностями (телесными и душевными органами, мыслями, состояниями и

др.). На примере частичных пространственных образов внутреннего человека легко

прослеживается присущий наивной категоризации психического метаморфизм,

обусловленный сменой одного ракурса изображения объекта на другой. Ср.,

например, высказывания, в которых душа представлены и как заполненное радостью

пространство (вместилище), и как наполнение пространства сердца (вместимое):

почувствуете некоторый дискомфорт.(из газ. интервью с М. Захаровым );

Но почему же светилась в душе какая-то печальная радость? (В.

Белов. Кануны).

В русской ЯКМ вместилищем самых разнообразных субъектов и объектов внутреннего

мира мыслится как человек в целом, так и отдельные его «части». При этом в

высказываниях, реализующих ПСМ 2, заполненность внутреннего пространства

человека может реализовываться двояко - как реальная или

потенциальная вместимость. В одних случаях пространство внутреннего мира

интерпретируется как полное (заполненное или заполняющееся), в других - как

пустое (опустошенное). И в том и в другом случае семантика пространственной

организации человека выражается грамматически (предложно-падежными формами с

локативным значением в бытийных предложениях) и лексически (предикатами

реальной / потенциальной вместимости – глаголами, прилагательными, в значениях

которых есть сема полноты / пустоты), ср.: В сердце живет

Проснулся с пустой головой.

Представление о локализации тех или иных психических феноменов может быть

предельно обобщено и схематично описано так: «психическое заключено

где-то в пределах физической оболочки (тела) человека». Информация о

человеке-вместилище внутреннего мира, как правило, эксплицирована в речи,

например в предложно-падежной форме имени, называющего человека (или

указывающего на него), которая выполняет функцию локативного определителя

предиката: В человеке есть странное, булькающее и.кривое подсознание

(реплика Д. Смирновы из телепрогр. «Школа злословия»); Эта ненависть

позволяя избавиться и забыть о себе навсегда (М. Юденич. Гость).

Предельно общий характер локализации психического допускает имплицированное

обозначение вместилища (целостного внутреннего человека): данный компонент

семантической структуры высказывания (речь идет о полных предложениях), как

правило, легко восстанавливается из контекста: Казалось, всю желчь,

генерал изливал на страницах своих писем. (М. Юденич. Гость).

(Вместилищем желчи («раздражения, обиды, недовольства собой и другими») мыслится

внутреннее пространство человека целостного (персонажа повести), на что

косвенно указывает формирующее предикативное ядро предложения номинативное

подлежащее, выраженное конкретно-референтным именем (генерал).

Внутреннее пространство, как уже было сказано выше, может

конкретизироваться, сужаясь до отдельного органа, квазиоргана душевной

жизни, которым наивным сознанием приписывается способность становиться

вместилищем самых разнообразных явлений, вовлеченных в сферу психической жизни

человека. Например: Все же я попала в ситуацию, которую называют любовным

треугольником. <.> .Никто не знает, какие страсти бушуют

внутри моего сердца, какие чувства (из журн.); .

которые по первому требованию она извлекала на свет божий (А. Маринина.

Убийца поневоле); Он испытывал нечто похожее, но также не смел следовать

безоглядно переполнявших его душу чувствам (М. Юденич.

Я отворил пред тобою дверь). Помимо того, что все указанные органы помещаются в

границах человеческого тела, имея более или менее определенную локализацию (см.

фразеологизмы сердце не на месте, душа в пятки ушла; жесты,

сопровождающий описание душевных: душа болит за него - рука прижата к

середине груди, повредиться в уме - палец у виска), многие из них сами

могут быть представлены как вместилища самых разнообразных явлений психики (в

наших примерах: сердце и душа – вместилища чувств и страстей голова -

вместилище знаний).

Наконец, как вместилище могут интерпретироваться и различные психические

состояния, плоды интеллектуальной и эмоциональной деятельности (Она нередко

впадал в уныние; Я не в настроении; Уйти?! И в мыслях этого не было (из

разг.); Оно, сознание, медленно погружается в состояние унылой обреченности

(М. Юденич. Я отворил пред тобою дверь.).

Анализ материала позволил отчасти оспорить и уточнить утверждение о том, что

русскому языку свойственно «использование идеальной когнитивной модели

«заполненное пространство внутреннего мира → мелиоративный признак

(положительная оценка)» и противоположной ей модели «незаполненность

пространства внутреннего мира → пейоративный признак (отрицательная

оценка)» [Пименова 1999: 241].

Действительно, в ЯКМ внутренний человека предстает как пространство, заполненное

важными с точки зрения функционирования психического органами (ум, душа,

память, сердце и др.). В том, что наивное сознание интерпретирует человека то

как активное, действующее по своей воли и желанию существо, то как инертную

вещь - вместилище материальных и идеальных субстанций, прежде всего органов и

квазиорганов души и тела, нет непримиримого противоречия. В наивной языковой

анатомии «человек деятельный» представляет собой сложное функциональное

единство нескольких систем, отвечающих за все многообразие действий, состояний,

реакций и локализующихся в определенном органе (квазиоргане, части

человеческого тела, жидкой среде организма), каждый из которых обеспечивает

проявление той или иной способности человека и контроль за ним [Апресян 1995].

Скажем, система физических действий «обслуживается» телом и конечностями (

ноги не идут, рукой ударить, всем телом повернуться), чувства, эмоции -

сердцем, душой, кровью, желчью (любить всем сердцем ∕ душой, сердце

кровью обливается, желчь поднялась в ком-нибудь), интеллектуальная

деятельность - головой, умом, мозгом и др. (голову потерял - о человеке,

утратившем способность здраво мыслить, пошевели мозгами, понимать задним

умом), а все вместе они - мысли, чувства, желания, действия -

контролируются совестью человека, «заставляя его глубоко переживать, если они

не соответствуют нравственным нормам, и менять действия, мысли и чувства так,

чтобы они этим нормам соответствовали»» [Урысон 1999б: 87].

Отсюда можно сделать вывод о том, что заполненность внутреннего пространства

человека функционально значимыми органами как раз и обеспечивает, с точки

зрения наивного языкового сознания, жизнедеятельность, полноценное

существование человека. Таким образом, потеря ∕ отсутствие какого-либо

органа (квазиоргана или части тела) квалифицируется в языке как утрата /

отсутствие закрепленных за ним функций человека, ср.: обезножеть (от

усталости / болезни лишиться возможности ходить) – обезуметь (утратить

способность здраво соображать); потерять пальцы (о пианисте: утратить

подвижность, силу пальцев) – потерять голову (утратить способность

понимать, принимать решения), безрукий (неумелый, лишенный физической

сноровки) - бездушный (равнодушный, лишенный сострадания к людям). Как

видно из вышеприведенных примеров, это правило распространяется и на

уникальные органы «душевной» жизни человека. Характерные для носителей языка

представления о специфике строения человека становятся особенно понятными в

ходе сравнительного анализа высказываний о внутреннем мире животного и

человека, сопровождающегося лингвистическим экспериментом, результаты которого

были представлены А.Д. Шмелевым [Шмелев 1997; Шмелев 2002]: в речи мы скорее

готовы наделить животных разнообразными человеческими душевными качествами,

нежели связать проявления этих качеств с работой каких бы то ни было органов

животных. Животное часто называют умным, хитрым, добрым, ласковым, верным

, достаточно редко безмозглым (безмозглая курица - это оценочная

характеристика человека) или бездушным, ему приписывается способности

думать, вспоминать, забывать, при этом последние обычно не описываются

выражениями типа пошевелить (пораскинуть) мозгами, напрягать память,

выбросить что-то из головы и т. п.

Наивное языковое сознание легко допускает утрату ∕ отсутствие одного из

этих уникальных органов внутренней жизни у человека (не имеет сердца,

бездушный, безголовый, потерял голову - это определения живого человека),

однако такое существование оценивается как неполноценное, ущербное,

поскольку традиционно означает душевную убогость, скудность

эмоционально-интеллектуальных и волевых качеств человека. Принимая во внимание

многофункциональность органов тела, стоит заметить, что в зависимости от того,

каким образом интерпретируется орган - как орган «телесной» или «душевной»

жизни, последствия его отсутствия ∕ утраты для человека могут быть

разными. Потеря головы в бою, на гильотине означает для человека смерть, однако

он вполне может продолжать свое существование на земле, потеряв голову

от любви (то есть утратив способность мыслить, здраво рассуждать) или будучи

совсем безголовым (то есть глупым, несообразительным). Жить без сердца

- центрального органа кровообращения - человек не может (остановка сердца для

него смертельна), в то же время отсутствие сердца как органа чувств такими

последствиями не грозит (бессердечный человек - это человек

здравствующий). Утрата же души как особого органа, воплощения всей внутренней

жизни человека, или духа – особой летучей субстанции, частице высшего в

человеке, то есть опустошение физической оболочки в результате утраты всего

духовного содержания, равнозначна смерти человека, ибо в наивной языковой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24