|
Возрастная психология
Сегодня психологи пытаются
говорить о силе Я человека, выделяя параметры этой силы: ответственность,
положительное мнение о себе, вера в свои силы, целеустремленность, самостоятельность
и тому подобное. Можно описать проявление силы Я детей пяти-семи лет в бытовом
понятии терпения. Оно может рассматриваться как способность ребенка выдержать
напряжение, связанное с изменением времени и степени достижения цели. Думаю,
что именно оно является в полной мере отражением тех изменений, которые
происходят в чувствах детей: дифференцированные чувства начинают выражаться в
слове, амбивалентность становится существенным свойством чувств, ведь именно в
этом возрасте ребенок может сформулировать с полным сознанием: «Мама, я не
люблю тебя такую» или «Мама, я тебя не люблю». (Не будем пока обсуждать
состояние мамы, услышавшей такое.)
В ходе экспериментов над
собственным телом, в диалоге с не-Я ребенок осваивает свои проявления как
существа живого, могущего самовоздействовать на разные свои качества, в том
числе и на жизнь в целом. Сила Я ребенка проявляется в диапазоне этого
самовоздействия. Сами дети редко могут выразить чувство космического
одиночества и заброшенности, которое они испытывают в этом возрасте, разве что
немногие из ни скажут об этом в стихах, большинство же удивит взрослых вопросом
о любви, побегом из дома после пустякового наказания, неожиданной задумчивостью
или желанием побыть одному.
Где-то здесь, в этих
переживаниях, истоки начального морального развития, так как именно в них
сталкиваются идеальная реальность Я-концепции и концепции другого человека их
бытовым проявлением, персонифицированным чужими и своими людьми. Открыв для
себя относительную независимость этих реалий, ребенок становится остро
чувствителен к правде и «понарошку», иногда это выглядит даже как навязчивость
«по правде» или «понарошку». Решение этого вопроса вводит ребенка в мир
подтекста, многозначности не игровой, жизненной. Если в игре эта
искусственность (нарочитость) принимается ребенком как естественная (кукла -
дочка, листики травы - салат и тому подобное), то в жизни, во «всамде лишной»
жизни он очень трудно переживает потерю доверия и искренности взрослых.
Относительность правды вызывает у ребенка очень сильные переживания, в острых
случаях рождающие страх перед другим человеком и недоверие, которые
маскируются под «заигрывание» или застенчивость, мешающие нормальному общению,
деформирующие силу Я.
Сохранению целостного мира
отношений с другими людьми, где подтекст находит свое действительное место, по
видимому, способствует овладение ребенком нравственными и этическими
категориями, особенно категориями Добра и Зла. Недаром во все времена детям
рассказывали сказки, где борьба между этими метафизическими силами
заканчивалась торжеством добра. Современный ребенок встречается с проявлением
этих метафизических сил в виде разных средств воздействия: кино, театр,
телевидение, видеопродукция, музыка, книги, компьютерные программы, живопись
и прочее. Его собственное глобальное нравственное чувство, основанное на
переживании себя как человека и других людей как людей, подвергается серьезным
испытаниям при общении со взрослыми и сверстниками. Так, в исследованиях
(Возрастная психология. Г.С. Абрамова. – М.: Academia, 1999 г. – с.с. 451 – 453) показано, что успех ребенка в
разных видах деятельности самым тесным образом связан с признанием его
сверстниками, - это проявление обусловленного отношения человека к человеку
(проще говоря, любят или хорошо относятся только за что-то, а не просто так -
бескорыстно).
Успех обязательно должен быть
заслужен хорошим качеством выполненных заданий и замечен, оценен сверстниками и
взрослыми. В регулировании взрослым успешности ребенка существует возможность
создать благоприятную обстановку для полноценного развития в группе детского
сада каждого ребенка. Кроме того, замечено, что симпатию и признание
сверстников получают те дети, которые проявляют желание помочь, поддержать
другого человека, могут выслушать другого человека, умеют радоваться успехам
других. Дети же с проявлениями драчливости, с агрессивными проявлениями,
плаксивые и обидчивые не вызывают симпатии сверстников.
Интересна закономерность,
подтверждающая жесткое опосредование отношений между детьми: если у ребенка
снижалась успешность, то сверстники уже не хотели ему подчиняться и
воспринимали его как несимпатичного. В противном же случае, если успешность
повышалась, увеличивалась, это приводило к признанию его лидирующей роли и сам
он воспринимался как более симпатичный.
Эти факты и закономерности
можно сопоставить с данными о степени детской лживости в пяти-семилетнем
возрасте. Интересны, например, результаты опроса родителей (Возрастная
психология. Г.С. Абрамова. – М.: Academia, 1999 г. – с.с. 452):
|
Возраст,
лет
|
Количество ответов родителей и воспитателей, считавших, что
дети этого возраста способны лгать
|
3
|
33
|
4
|
75
|
5
|
90
|
6
|
100(!)
|
Почему они лгут, то есть
создают фантомную реальность? Ответ может быть и такой - потому что умеют эту
реальность создавать, знают ее свойства и пробуют обращаться с ними. Это не что
иное как продолжение освоения не-Я, только не во внутреннем диалоге, а во
внешнем - со взрослым или сверстником.
Среди исследованных видов лжи
большое место занимает ложь об отношении к предметам, это самая легкая ложь,
более трудной является ложь о чувствах (особенно своих). Чувства принадлежат Я,
их труднее превратить в не-Я, вот в более зрелом возрасте это будет сделать
значительно проще, а пока ребенок еще достаточно искренен. О предметах лгать
проще - они-то уж точно не-Я, поэтому не брал, не видел, не трогал и тому
подобное. Хотя все наоборот.
Среди мотивов детской лжи
исследователи выделяют следующие: избегание наказания, стремление добыть нечто,
чего иначе не получишь, защита друзей от неприятностей, самозащита или защита
другого человека, стремление завоевать признание и интерес со стороны
окружающих, желание не создавать неловкую ситуацию, избегание стыда, охрана
личной жизни, защита своей приватности, стремление доказать свое превосходство
над тем, в чьих руках власть. Каждый мотив с точки зрения создания границ
психологического пространства можно было бы прокомментировать как вариант
рефлексии на содержание отношений, как вариант осознания отношений как особой
сферы, имеющей свои законы функционирования.
Именно в этом возрасте у
детей появляются первые попытки собирательства, коллекционирования,
появляются любимые вещи, место в квартире и тому подобное. Предметы как бы
становятся частью Я, я бы сказала, что они обозначают и укрепляют границы Я.
Если в семье несколько детей или дети объединены в группу, то борьба за мою
игрушку или мое место является неотъемлемой частью их жизни. Особый мой
предмет - чашка, носочки, игрушка, стул, вилка - это очень важно в детстве,
ведь именно наличие этих предметов иной раз бывает единственным подтверждением
для ребенка факта существования своего Я. Надо сказать, что предметы, в том
числе и тело человека как предмет, - это единственная относительно устойчивая
величина в психической реальности, поэтому владение Я-предметом очень важно
для осознания границ своего, для переживания своей автономности от другого
человека.
В литературе середина детства
связывается с кризисом шести лет как периодом потери ребенком
непосредственности и спонтанности в активности, а приобретения произвольности и
опосредованности, то есть поведение становится многоплановым - разделяется план
реальный и вымышленный, ребенок осознает их несовпадение; разделяется план
предметный и отношенческий; становятся дифференцированными чувства, выделяется
и осознается переход одного чувства в другое.
Ребенок уже не просто
реагирует, усваивает, он уже и многое делает «понарошку», «специально»,
применяя для воздействия на себе и на других известные ему закономерности
человеческих отношений и свойства предметов. Он уже может хотеть понравиться
другому человеку и стараться делать это, он уже может хотеть выглядеть умным и
стараться делать это. Он (еще не всегда в изощренной взрослой форме) может
оправдать ожидания близких, поведя себя так, как этого хотят они, а не он сам.
Это очень большие
приобретения этого возраста, так как постепенно ребенок избавляется от
эгоцентрической позиции во всех видах деятельности. Это уже не упрямец с одной
единственной целью, это уже «большой» человек, который может осуществить и реализовать
выбор целей в отношениях с другими людьми (если ему не помешать, конечно)
(Возрастная психология. Г.С. Абрамова. – М.: Academia, 1999 г. – с.455). При этом можно отчетливо проследить,
каких усилий, затрат энергии требует от ребенка переход от одной позиции к
другой в разговоре, какого сосредоточения требует осуществление новой позиции,
он как бы осваивает новую территорию, новое место в отношениях с другим
человеком, испытывая явное удовольствие от своего умения делать это. Он как
бы серьезнеет на глазах - сосредоточивается, мимика и движения становятся
определенными, это похоже немного на овладение актером рисунком роли.
«Я могу быть разным», - так
можно сформулировать один из главных итогов освоения разных позиций. Ребенок
уже может сам создать в себе какое-то состояние или цель: «Давайте
веселиться», «Подкрадемся на цыпочках», «Напугаем», «Рассержусь», «Притворюсь»
и тому подобное. Материал для построения собственного Я уже практически
освоен: он уже может «не бояться», «не кричать», «захотеть и не заплакать»,
«захотеть и выучить» и тому подобное. Недаром же говорят, что к пяти годам
человек уже сложился, хотя, может быть, точнее было бы сказать, что у него
есть «материал», из которого можно сложиться.
Перечислим этот «материал»:
экзистенциальные переживания и возможность их выражения в слове;
самовоздействие как автономность активности; сила собственного Я как диапазон
его изменения под воздействием другого человека; дифференцированные чувства;
половая идентификация; психологическая дистанция с другим человеком и
возможность воздействия на нее; дифференцированное отношение к другим людям
(свои - чужие); дифференциация разных видов реальностей и правил действия в
них.
Это описание фактически
взрослого человека. Что же детского осталось в нем? Доверчивость и
жизнерадостность, основанные на конкретном, образном мышлении. При всей его
«взрослости» ребенок живет в мире тех обобщений, которые доступны именно его
опыту, соответствуют именно его переживаниям и интеллектуальным возможностям,
поэтому детский мир полон деталей и красок, подчас просто невидимых взрослому.
Когда-то в переполненном кинозале Илюша увидел на экране лошадей (мелькнули на
заднем плане). Какова была реакция зрительного зала, увлеченного сюжетом
фильма, в тот момент, когда Илья громогласно спросил, заныл: «Ну когда же, ну
когда же будут лошади?» - легко себе представить... Какие лошади, кода на
экране такая любовь?!
Он не понимает очевидного для
взрослых, а взрослые не понимают очевидного для него, так как мыслят
по-разному.
Ребенок еще только решает
задачу развития, овладевая конкретными мыслительными операциями, а его уже
готовят к школе, он уже готовится к школе (или посещает ее с пяти, а то и
четырех лет - в разных странах по-разному). Сегодня столько написано о
проблемах готовности ребенка к школе, существует столько вариантов этой самой
подготовки, что почему-то становится грустно за ребенка, на которого невольно
обрушивают со всей взрослой силой требования быть готовым к ими же самими
придуманным критериям и показателям. По меркам сегодняшних школ очень-очень
много взрослых, которых называют известными и великими, просто не попали бы
даже в первый класс.
Здоровый, любознательный
ребенок, который знает себе цену, умеет строить отношения с другими людьми, -
это по-настоящему готовый к обучению в школе человек. Исследователям известны
десятки изуродованных «подготовкой к тестированию» детей, которые механически
рисуют человечка (многократно рисованного до этого), бессмысленно
воспроизводят задания теста на готовность к школе даже еще до получения самого
задания (Возрастная психология. Г.С. Абрамова. – М.: Academia, 1999 г. – с.457).
Предметно воплощенный успех
заслонил живую радость, жизнь стала равна «требованиям школы к уровню
интеллектуального развития ребенка», а не прошедший тестирование ребенок -
позором для родителей. Что же не так во взрослом обществе, если оно порождает
такие картины? Здесь речь о детях, они в этом не виноваты. Они - маленькие, они
еще слушаются взрослых (недолго будет это время), они еще готовы верить им,
что все происходящее не понарошку, а по правде.
Итак, готовность к школе. Что
это такое? Для более-менее внятного ответа на этот вопрос надо постараться
понять, что такое школа и для чего она существует. Вот тут-то и начинаются
такие сложности, такой появляется хор противоречивых мнений, что впору
испугаться не только ребенку, но и взрослому. Понятие о таком обучении, о
школе, где осуществляется такое обучение, основано на идеях об особом виде
деятельности - учебной деятельности. Именно к ней-то и надо быть готовым
ребенку в середине детства. Дети, как известно, учатся в разных видах
деятельности - в игре, в труде, в спортивных занятиях и тому подобное. Учебная
же деятельность - это один из типов воспроизводящей деятельности детей, которая
имеет совершенно особое содержание, - теоретические знания, которые связаны с
теоретическим сознанием и мышлением людей. Освоение этого содержания и требует
некоторой подготовки.
При очень большом объеме
исследований по проблемам учебной деятельности практически открытым остается
вопрос о ее мотивации. Давно известно, что очень большие трудности для самих
детей и для взрослых связаны именно с нежеланием детей учиться. Заставить
учиться, как известно, невозможно, если сам человек этого не захочет. Истоки
мотивации учения лежат в Я-концепции ребенка, в тех ее проявлениях, которые
связаны с переживанием динамичности своего Я (Возрастная психология. Г.С.
Абрамова. – М.: Academia, 1999 г. – с.459).
Смелость ребенка - это та
необходимая для осуществления жизни самодостаточность, которая позволяет ему
ощущать, переживать, воспринимать динамичность своего Я как реально
существующего и живущего. Если какие-либо причины блокируют переживание динамичности
Я, то наблюдаются картины мотивации учения, аналогичные той, которая была у
маленькой Тани после недели посещения школы: «Ничего не умею», «Никогда не
получится», «Я - глупая», «Ничего неинтересно», «Я и так уже все умею, все
равно ничему не научусь».
Негативный образ себя и недостаток
самодоверия ведут к снижению успеваемости ученика. В то же время успехи и
неудачи ребенка влияют на его образ себя, самодоверие и понимание себя. Уровень
его ожиданий влияет на цели, на выбор предмета взаимодействия с другим человеком,
на выбор собственной позиции во взаимодействии. Его успехи оценят другие люди
(родители, учителя). Оценка - это своего рода разрешение на содержание
отношения к учебе и поведение. Каждую оценку других людей ребенок, естественно,
интерпретирует сам и как-то к ней относится. Создавшееся под влиянием
окружающих представление ребенка о себе, содержание его Я-концепции будет
определять поведение ребенка и его успехи в классе, его возможности и желание
самовоздействия - то, что называют обычно самовоспитанием.
Следовательно, готовность к
школе не складывается из каких-то умений или навыков действия с предметами, она
включает, прежде всего, глобальное переживание собственной ценности, любви
ребенка к себе и его же веру в возможность быть еще лучше, то есть стремиться к
совершенству.
Современные взрослые, в том
числе и учителя для ребенка вообще очень рано (еще в начале детства) перестают
быть для детей безоговорочным авторитетом. Прямо или косвенно этом говорит и
феномен лжи - ребенок может провести взрослого, проверив таким образом свою
силу, победив взрослого.
Отношения с чужими
взрослыми строятся по безличным правилам, предполагающим сохранение
психологической дистанции с чужим взрослым, которые могут быть сформулированы
следующим образом: определение дистанции, обозначение дистанции, сохранение
дистанции. Определение дистанции связано для ребенка с восприятием
позиции взрослого (кто он для меня?); обозначение дистанции - это правила
воздействия (кому что можно и нельзя); сохранение дистанции - удержание границ
своего психологического пространства от воздействия другого человека.
Всему этому ребенок учится в
групповой игре со сверстниками. Освоение именно этого вида игры является
важнейшей задачей развития в середине детства. Именно игра со сверстниками, где
ошибки в определении и сохранении дистанции легко исправляются обеими
сторонами, - тем самым накапливается полезный взаимный опыт переживания
сопротивления границ чужого психологического пространства и своего тоже. Любое
выяснение отношений между сверстниками, даже драка, более честный и
справедливый способ решения проблемы места в совместной деятельности, чем
соблюдение поддерживаемых внешним контролем (присутствием, например, старшего
ребенка или взрослого). На первый взгляд, это очень рискованная ситуация -
оставить группу детей 5-7 лет для самостоятельной совместной работы или игры,
но им жизненно необходимы такие ситуации, когда взрослый находится рядом с
ними, но не вместе.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
|
|