Возрастная психология

Вот тут-то и создается для взрослого человека одна из первых трудных  родительских задач - задача принятия позиции собственного ребенка как неравной его, взрослого человека. Кризис трех лет - упрямство и негативизм малыша - испытание силы Я каждого из участников взаимодействия: и ре­бенка, и взрослого. Испытание силы Я на... что? Какое качество, какие качества Я окажутся в этом испытании наиболее значимыми? 

Хороший ответ был бы - человечность, но он мало психологичен. Ребенок ведет борьбу за свое место, за свое психологиче­ское пространство с  явно превосходящими  его  силами взрослых. Он не может объяснить и понять, он только чув­ствует, взрослые могут помочь найти форму для проявления этих чувств. Взрослые должны понимать его, а не он взрос­лых. А  взрослые... взрослые часто требуют понимания от малыша,  не желая (не умея?) понимать его. То «ты еще мал», то «ты уже большой», то разрешают, то это же самое запре­щают,  то ничего не замечают, то укоряют и наказывают за все - бесконечно «пилят» и «дергают». Жизнь ребенка пре­вращается  в кошмар, лишенная всяких ориентиров. Он уже не  понимает, за что его наказывают, за что недовольны. Ясно  только одно - он плохой, им постоянно недовольны. «Убейте меня, если вы меня не любите», - вырвалось у четы­рехлетнего. Куда уж дальше? Конечно, это не о человечности, а ее отсутствии.

Чело­вечность взрослого проявляется в том, что, нака­зывая ребенка за конкретный проступок, он дает ему почув­ствовать, что любит его даже тогда, когда наказание связа­но  с лишением  любви на какой-то срок. Говоря «нельзя» уверенно и твердо, взрослый уже показывает не только свое отношение к поступку ребен­ка, но и проявляет свою сущность в индивидуальной, персо­нифицированной  форме. Собственно  «нельзя» -  это не столько наказание, сколько запрет, ограничение активности.

Многие дети 2-3 лет находятся рядом с родителями, кото­рые эффективно могут пресечь нежелательные действия де­тей еще до совершения проступка и объяснить им, почему это делать нельзя. Это тот вид наказания, который можно назвать человечным, так как он способствует формирова­нию  у ребенка опережающего  самоконтроля, - запрет на выполнение действия «сработает» до его реального осуще­ствления. Большинство родителей наверняка знают ситуа­ции, когда ребенок сам себе запрещал выполнять какое-либо действие, останавливая свою руку, уже начавшую движение, словами, интонацией взрослого: «Нельзя!»   

Если же родители постоянно наказывают ребенка за со­вершение проступка, то в сознании ребенка сама мысль о возможном наказании возникает не до, а после совершения проступка. Опережающего самоконтроля  не появится. Это почва для появления чувства стыда, вины, разрушающих представление о целостности Я, в конечном итоге создаю­щих условия для формирования комплекса неполноценно­сти. Одним их представителей такого типа людей является ребенок, который, например, в группе детского сада после совершения проступка тут же бежит к взрослым и во всем сознается. Это далеко не добродетельное поведение ребенка - оно говорит о жесткости границ Я-концепции, возникаю­щих  за счет существования комплекса неполноценности, именно они создают для ребенка высокое напряжение после совершения проступка, которое снимается наказанием. Бы­вает очень сложно решить, в каком случае такие дети под­вергаются большему наказанию: если их наказать или оста­вить проступок безнаказанным. В любом случае ребенок с комплексом неполноценности в скором  времени вновь со­вершит проступок и сам в этом сознается.    В этих фактах наблюдается феномен формирования фан­томного, мертвого сознания, которое дает о себе знать только через напряжение. Сведение взрослыми Я-концепции ребенка до простого переживания напряжения как проявления собст­венного Я обеспечивается узко оценочным негативным отно­шением к ребенку, реагированием только на последствия его действий. Это очень опасная для дальнейшего развития чело­века ситуация, которая возникает в раннем детстве, создаю­щем контуры  Я-концепции человека, основанной на пережи­ваниях своих возможностей.   

Для таких детей обращение к другому человеку после со­вершения проступка не является отражением стыда или вины, это более простое чувство, основанное на получении своеоб­разной индульгенции, разрешающей дальнейшую активность. Необходимая  демонстративность покаяния говорит о фантомности Я-концепции, то есть о ее практическом отсутствии, замене комплексом неполноценности.

Есть еще один тип поведения детей с комплексом неполно­ценности - это дети, которые долго сопротивлялись искуше­нию совершить плохой поступок, но не устояли. Для них тоже характерно  отсутствие чувства вины после совершенного действия, они признают свой проступок, но раскаяния при этом не испытывают. Думается, что комплекс неполноценности, возникающий в раннем детстве, способствует фантомизации Я-концепции ребенка, и он теряет реальную эмоциональную и интеллек­туальную  связь с другим  человеком, которая становится опосредованной  фантомами сознания. Со стороны взросло­го человека должны  потребоваться большие усилия, чтобы вернуть ребенку чувство реальности его Я. Этим занимают­ся психотерапевты.   

Развитие у ребенка раннего возраста Я-концепции связа­но со становлением переживаний  независимости своего Я, его автономности. Автономности  не только от другого че­ловека, но и от предмета. Это очень важное свойство ста­новления Я-концепции,  которое можно  было бы сопостав­лять с чувством мышечной  радости, чувством бескорыстно­го восторга и светлой радости, вызванных осуществлением жизни. Это  очень важный  момент в развитии Я-концепции ребенка  и в становлении концепции другого человека. Он, другой, прежде  всего взрослый, может разделить это пере­живание, вызвать его, сопереживать ему, а может исказить и даже уничтожить. Как?    

В руках взрослого есть очень важное средство воздейст­вия - предмет, подарок, награда, поощрение, подкрепление, стимул, если хотите. Избыток действия поощрения, как и его недостаток, для ребенка раннего возраста одинаково значим, так как отражается на содержании Я-концепции. Дело в том,  что всякому действию, успешно осуществленному ребенком,  присуща одна особенность, которую взрослые часто упускают из виду. Оно, это удавшееся действие, приносит ощущение успеха, а это уже подарок, награда, за воплощенное усилие, реализованное напряжение. Если ребенку в раннем детстве что-то удается, это вызывает у него настолько сильное чувст­во удовлетворения, такой восторг, что этот успех можно рас­сматривать как своего рода естественное, врожденное даже, поощрение. Получается так, что умному, успешному поведе­нию ребенка как бы изначально свойственно поощрение за счет осуществления самого этого поведения (Возрастная психология. Г.С.Абрамова. – М.:Academia, 1999 г. – с.с. 438 – 440).   

Для пояснения можно привести эксперимент, поставлен­ный на шимпанзе. Обезьяне давали очень сложный замок, она над ним долго трудилась, наконец, открыла и была очень счастлива. Кроме радости открытия у нее не было никаких поощрений. Аналогичные опыты  проводились с использова­нием разных конструкций, обезьяна справлялась со всеми, не бросала начатого дела. Но! С того момента, когда обезьяне, открывшей замок, дали банан, она соглашалась заниматься другими замками только в том случае, если ее ждал банан. Ребенок раннего возраста обладает любопытством и лю­бознательностью, именно он начинает задавать свои «сто тысяч почему», стремясь докопаться до сути вещей, узнать их устройство и назначение. Внешними поощрениями взрослые постепенно приучают его к тому, что все действия должны вознаграждаться извне. Это очень сложная проблема. Особенно отчетливо встает вопрос о мотива­ции взаимодействий ребенка со взрослым, ставящим задачи развития малыша. Что он предложит в качестве мотива - ус­пех, совместно переживаемую радость, награду?   

Поощрение  маленького ребенка требует  от взрослого умения сориентироваться в собственных ценностях, в собст­венных мотивах - это трудная работа, она будет необходима всякий раз, когда родной (или чужой - это не так важно) ребенок переживает то, что недоступно (уже?) взрослому - радость познания, восторг новизны, прилив сил и энергии не от чего-то предметно-конкретного, а от собственного роста, от собственной жизни, осуществляющейся во всей полноте ощущения Я. 

Развитие именно этих переживаний  позволяет ребенку справиться с проблемой, которая возникает в конце раннего детства и является, по сути, его границей. Это  естественное освоение границ своей Я-концепции, встреча с дискретностью в самом полном ее выражении. Через переживание ее ребенок готов к религиозным чув­ствам, гарантирующим  преодоление этой дискретности. Не­смотря на официально  светский характер воспитания в на­шей стране, в бытовом общении взрослых и детей раннего возраста всегда находилось место для обсуждения проблем бессмертия души. Думаю, что на такие вопросы четырехлет­них детей: - Я  умру? - Мама, и ты умрешь? - Мы  все-все умрем? - невозможно  грубо материалистически однозначно сказать «да», даже будучи убежденным атеистом. Независимое ощу­щение своего Я, автономность возможны для ребенка ранне­го возраста потому, что он уже может осознавать порядок организации жизни, он  может предвидеть на основе этого порядка и закономерностей, ему известных, не только свою активность, но и активность других людей по отношению к нему самому.

При  недостаточном решении задач развития в этом воз­расте у ребенка формируются сомнение и стыд как формы проявления Я-концепции, основанные на переживании слабо­сти и незащищенности собственного Я. Стыд предполагает полную обозримость человека другими - его наготу, которая осознается как весь мир в это время против человека, от него хочется спрятаться. Со­мнение же - брат стыда. Психологи связывают появление их с телесными переживаниями - тело имеет переднюю и заднюю части. Задняя сторона тела ребенка явля­ется для него той неизвестной зоной, куда вторгаются другие люди,  ущемляющие  автономию  самого  ребенка, обесцени­вающие  то, что происходит с ребенком. Сомнение и стыд основаны на утрате или недоразвитии самоконтроля, то есть идентификации с собственными действиями. Формирующееся переживание дискретности жиз­ни способствует тому, что вместо естественной диалогичности в сознании ребенка появляется судья - то второе Я, которое несет переживание дискретности, то есть неосуществимости, статичности, фантомности. Ему, маленькому, уже открыта главная тайна его жизни - смерть, если она не будет дополнена другой тайной - любовью, жить будет очень невесело. Он же еще такой маленький, казалось, что только недавно научился бегать, говорить, а вот уже требует самостоятельности, свободы, уединения и сосре­доточения - своего, только его, места в мире, знает правила проявления отношений между людьми  и пытается ими поль­зоваться. Ему уже тесен мир комнаты, он может сам отпра­виться в далекое рискованное путешествие по квартире, по дому, даже по улице. Он преодолел свое упрямство - с ним можно договориться, он стал слышать другого человека. Так наступает период, о котором говорят как о середине детства.

ПСИХОЛОГИЯ ДЕТСТВА

План изложения

Введение.

Сегмент 1.  3.1. О середине детства от 5 до 7 лет.

Чувствительность ребенка к психическому воздействию чужих людей. Феномен лжи - образ “не я”. Проявления психического Я ребенка. Кризис 6 лет. Феномен успешности. Проблемы мотивации учения.

Сегмент 2.  3.2. О конце детства от 8 до 12 лет.

Проблема установления и осуществления социальных связей ребенка. Осознание психологической нормы “правильности” и “неправильности”. Место и назначение трудовых навыков ребенка в психологическом пространстве его Я.

Сегмент 3.  3.3. О подростках от 13 до 17 лет.

Проблема любви к себе.  Психологические формы спасения от одиночества. Психологическое соотношение внешнего и внутреннего пространства. Основные психологические новообразования человека в этом возрасте. Основные аспекты переживаний подростков.

Введение.

Возраст, о котором пойдет речь, во многих описаниях и классификациях состоит как бы из двух: старшего дошкольного и младшего школьного. Ни в коей мере не принижая значения такого важного события, как поступление в школу, посмотрим на этот период жизни ребенка с точки зрения тех задач разви­тия, которые он решает сам, как бы относительно независимо от места его конкретного пребывания - детский сад это, школа или семья.

Обратимся еще раз к фактам, которые появились на границе этого возраста, - это повышенная чувствительность ребенка к экзистенциальным переживаниям, обозначение границ Я-концепции через установление дистанции с другими людьми, формирование обобщенной концепции другого человека. Сензитивность, - повышенная чувствительность, - ребенка к содержанию его Я-концепции делает его очень уязвимым к любым  воздействиям других людей, недаром именно защищенное  окружение является ресурсом его развития.   

С такой повышенной чувствительностью к воздействиям других людей ребенок и приходит к середине детства. Расши­ряется его социальное пространство отношений с разными  людьми, - кроме семьи значимыми  становятся отношения с  соседями и школой. Особое содержание отношений соседей с ребенком состоит в том, что они привносят в его жизнь новое  качество - чужой, не-родной, не-близкий человек. С ним надо  строить отношения, его попросту надо терпеть. Заведомое  отношение неравенства между ребенком и чужим  взрослым  соседом на фоне высокой сензитивности ребенка к воздейст­вию других людей делает его беззащитным перед возможным вторжением соседа в его психологическое пространство. Сосед может себе позволить (и, к большому сожалению, очень часто позволяет) вмешиваться не только в отношения семьи, но и в содержание Я-концепции ребенка.   

Основываясь  на фактах  из практики судебно-психологической экспертизы, можно  с большой уверенностью сказать, что одним из очень сильных психотравмирующих факторов (особенно в развитии девочек) является влияние соседей. У ребенка нет защиты от словесной оценки чужого человека, от невербального воздействия (неприязненного взгляда, например). Ограничимся только несколькими фактами: сосед назвал любимую бабушку ребенка «бабкой»; мальчик готов был броситься на него с кулаками, но сдержался. Потом только спросил у родителей, которые не были свидетелями этой сцены, об «умности» соседа.    

Другие соседи, желая продемонстрировать свой интерес к ребенку, расхваливают его внешность, сопоставляя с родительской: «Ну, ты на маму совсем не похожа, ты такая красивая, а мама уже взрослая, не так красива». Девочка не сдержалась - плакала, кричала, что похожа на маму, что ее мама самая красивая.    

Как-то не хочется продолжать подобные примеры. Вскользь сказанное оценочное замечание чужого человека в середине детства оказывается сильным эмоциональным воздействием. Взрослые часто недооценивают его значения, ведь это именно то переживание, которое имеет существенное  значение для освоения концепции Другого человека. 

Сегмент 1.  3.1. О середине детства от 5 до 7 лет.

До середины детства ребенок связан тесными эмоциональными  связями с родителями (или людьми, их заменяющими), он погружен в эти чувства и еще не умеет их анализировать. Через освоение речи он овладевает словом как формой анализа чувств. Формообразующая роль слова в анализе ребенком своих  переживаний  исследована недостаточно, но изучение, например, феномена лжи дает основания говорить о  том, что образ не-Я, образ чужого человека очень рано обобщается ребенком в слове и используется для установления отношений  с другими людьми.   

В это время дети подвергают свое тело разным воздействиям, проверяя известные им сведения о его свойствах или устраивают эксперименты. При опросе взрослых людей выясняется, что все (или почти все) помнят, как в этом возрасте они  что-нибудь специально ели или пили, чтобы посмотреть на  результат: съели много меда, гороха, щавеля, выпили запрещенный напиток, глотали таблетки, пробовали специально на  кус мыло и тому подобное. При этом ребенку уже были известны последствия, но хотелось их проверить. В детских вос­поминаниях есть факты и более острых экспериментов над телом - погружение в воду, прикладывание к холодному металлу языка, поднятие тяжестей и тому подобное. Один мальчик в возрасте пяти лет бросал над своей головой камни и ждал, когда они упадут на него и причинят боль (Возрастная психология. Г.С.Абрамова. – М.:Academia, 1999 г. – с.с.447 – 449). Наблюдательные родители многих  детей отмечают поразительное, даже пугающее, бесстрашие детей к воздействию их же самих на собственное тело. Кстати, в этом возрасте здоровые дети много и охотно занимаются делами, связанными с физическими усилиями.

Свойство  половой  идентификации  очерчивать границы проявления чувств (мальчики не плачут, девочки не дерутся и т.п.) возвращает ребенка к собственным переживаниям как ценности. Они упорядочиваются, приобретают (на время) защищенный вид. Не-Я конкретизируется в образе противоположного пола. Это очень важный момент постоянства, обеспечивающий относительную  стабильность этого периода развития, нарушаемую присутствием взрослых людей, обусловленно  относящихся к ребенку. Такими взрослыми являются соседи, присутствующие в психологическом пространстве ребенка  без всякого его согласия - несогласия на это; такими взрослыми являются все учителя, по своему профессиональному статусу имеющие право воздействовать на Я-концепцию ребенка. (Достаточно в этом смысле вспомнить факт, что большинство вариантов затруднений в освоении чтения в начальной школе  связаны с проявлениями Я-концепции ребенка.).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18