Южно-Курильская территориальная проблема
Кроме того, когда
подписывалась японо-советская Совместная декларация, уже существовал договор
безопасности, не ограниченный никаким сроком действия. В тот период в Японии
уже находились иностранные войска. Следовательно, Совместная декларация
заключалась с учетом этих фактов. Уже этих фактов достаточно для того, чтобы
заявить, что указанные выше обстоятельства не могут влиять на взаимное
согласие, зафиксированное в японо-советской Совместной декларации.
Иные основания
для утверждений об утрате силы статьей девятой выдвигал Президент СССР
М.С.Горбачев во время и после своего визита в Японию в 1991 году. Выступая на
сессии Верховного Совета СССР 26 апреля 1991 года, он говорил: "Премьер
Кайфу настаивал на том, чтобы декларация 1956 года была названа в заявлении. Мы
на это не пошли. И вот почему: в ней говорится не только об окончании состояния
войны и восстановлении дипломатических отношений, но и о передаче Японии
островов после заключения мирного договора. Мы считаем, что следует опираться
только на ту часть документа, которая стала исторической реальностью, имела
международно-правовые и физические последствия. А то, что не состоялось, что
последующая история как бы "стерла", невозможно, спустя 30 лет,
просто так реанимировать. Шанс тогда был упущен. С тех пор возникли новые
реальности. Из них и надо исходить"[45].
В докладе
заместителя председателя Комитета защиты Курил и территориальной целостности
России А.Ю. Плотникова на заседании депутатской группы по связям с Парламентом
Японии Госдумы РФ 19 сентября 2000 года утверждалось следующее: «В любом
случае, в нынешних условиях девятую статью Декларации 1956 г. следует безусловно
признать утратившей свою силу как ввиду отказа Японии от первоначальных
условий, на которых была заключена Декларации, так и ввиду того, что
предусмотренная в этой статье передача Японии островов Малой Курильской гряды
была рассчитана на заключение мирного договора в ближайшие годы в конкретных
условиях послевоенного времени. За прошедшие десятилетия ситуация в районе
южных Курил полностью изменилась, и возврат к договоренностям сорокапятилетней
давности уже просто невозможен»[46].
По мнению А.Ю.
Плотникова, заявление японской стороны о том, что Япония будет добиваться
возвращения ей не только островов Хабомаи и острова Сикотан, но также и «других
исконных японских территорий», под которыми подразумевались острова Кунашир и
Итуруп (см. выше Памятную записку японского правительства от 5 февраля 1960
г.), «напрямую принципиально меняло ситуацию, из которой стороны исходили при заключении
Декларации, так как означало прямой односторонний отказ и пересмотр Японией
первоначальных условий Совместной декларации»[47].
Однако «договор
представляет собой единое целое, сбалансированный комплекс норм. Прекратить
можно лишь договор в целом. Нельзя выбирать изюм из пирога. Прекращение
действия отдельных постановлений возможно лишь в том случае, если это
допускается договором или согласовано между сторонами. Лишь в исключительных
случаях могут быть прекращены, приостановлены или объявлены недействительными
только некоторые постановления договора. Необходимым условием является
возможность отделения соответствующих постановлений от договора в плане его
дальнейшего действия без коренных изменений в правах и обязательствах сторон»[48].
В данном случае
нет ни исключительных обстоятельств, ни возможности «безболезненного»
обособления статьи девятой от целостного текста Декларации. Как можно видеть,
японское правительство в процитированной выше Памятной записке от 5 февраля
1960 г. ссылалось именно на международно-правовые процедуры обращения с
договорами, не допускающие одностороннего отказа от взятых на себя в договорном
порядке обязательств.
В результате
работы большого исследовательского коллектива ученых и специалистов из Японии,
США и России было зафиксировано следующее: "В 1956 г. в Совместной
декларации об установлении дипломатических отношений с Японией и прекращении
состояния войны Советский Союз обязался передать Японии острова Хабомаи и
Шикотан после подписания мирного договора.
С точки зрения
международного права то обстоятельство, что это обязательство было оформлено в
виде добровольного волеизъявления Советского Союза, не имеет никакого
юридического значения в отношении обязательства России вернуть два меньших
острова.
Оно не может быть
отменено или изменено в одностороннем порядке: декларация была ратифицирована
парламентами двух стран и имеет силу закона, обязательного к выполнению обеими
сторонами[49].
Попытки
советского правительства в нескольких заявлениях января-мая 1960 г. поставить
под сомнение законность этого обязательства неправомочны. Единственным законным
путем аннулирования этой декларации была бы ее совместная денонсация Верховным
Советом и японским парламентом или принятие Японией и Советским Союзом
совместного документа, определяющего изменения в декларации[50].
Подобный совместный
документ должен быть ратифицирован верховной законодательной властью обеих
стран для того, чтобы обрести силу международного права. Тот факт, что
Совместная декларация не аннулирована после 1960 года и до сих пор является
единственным документом, согласно которому обе стороны осуществляют
международные отношения, означает, что она и по сей день имеет силу закона для
двух стран"[51].
Предметом
оживленного обсуждения является вопрос о том, как же следует квалифицировать
официальные настояния японской стороны о возвращении Японии, кроме Хабомаи и
Сикотана, также Кунашира и Итурупа, о которых не шло речи в Декларации, если
эти настояния не образуют исключительных обстоятельств, позволяющих отказаться
от статьи девятой.
Вот точка зрения
японоведа Ю.В. Георгиева: "Из текста Совместной декларации с
несомненностью следует, что нынешние требования японской стороны о возвращении
ей Кунашира и Итурупа являются требованиями односторонних уступок от России и
фактически представляют собой такой же дипломатический "перехлест",
как и требование советской стороны в 1960 г. вывода из Японии иностранных войск
как дополнительного условия для передачи японской стороне островов Хабомаи и
Шикотан»[52].
Тем не менее,
следует четко представлять себе, что компромиссный характер решений,
зафиксированных в Совместной декларации, дал японской дипломатии основание на
собственную интерпретацию положений декларации, отличавшуюся от толкования
советской стороны. Отличия в толковании Совместной декларации сохраняются у
российской и японской дипломатии и в настоящее время[53].
Японские
дипломаты считают, что им удалось на переговорах в Москве зафиксировать
обязательство СССР передать Японии острова Хабомаи и Шикотан - по Совместной
декларации, и кроме того добиться согласия советской стороны на продолжение
переговоров о возвращении Кунашира и Итурупа - в соответствии с договоренностью
в обменных письмах.
Естественно, что
согласие советской стороны на продолжение переговоров по мирному договору, хотя
оно и сопровождалось фактическим отказом передать Японии Кунашир и Итуруп, тем
не менее давало японской стороне право ставить вопрос о судьбе этих двух
островов, и это обстоятельство активно эксплуатировалось дипломатией Японии[54].
Что касается
советской стороны, то она рассматривала Совместную декларацию как документ,
практически регулировавший основные вопросы послевоенных взаимных отношений
СССР и Японии, в том числе и территориальный вопрос"[55].
Это суждение дает
пищу для некоторых комментариев, предварить которые целесообразно пояснением, о
каких обменных письмах идет речь. Незадолго до подписания Декларации, а именно
29 сентября 1956 г., состоялся обмен письмами между полномочным представителем
правительства Японии С. Мацумото и первым заместителем министра иностранных дел
СССР А.А. Громыко. Письмо С.Мацумото гласило:
"Господин первый
заместитель министра, Имею честь сослаться на послание премьер-министра г-на
Хатояма от 11 сентября 1956 г. и на ответное послание Председателя Совета
Министров СССР от 13 сентября сего года и заявить нижеследующее: Правительство
Японии готово вступить в переговоры в Москве о нормализации советско-японских
отношений без заключения в настоящее время мирного договора, как было сказано в
вышеуказанном послании премьер-министра г-на Хатояма. При этом японское
правительство считает, что и после восстановления дипломатических отношений в
результате нынешних переговоров весьма желательно, чтобы японо-советские
отношения достигли более прочного развития на основе формального мирного
договора, включающего в себя и территориальный вопрос.
В этой связи
японское правительство будет считать, что переговоры относительно заключения
мирного договора, включающего территориальный вопрос, будут продолжены и после
восстановления нормальных дипломатических отношений между нашими странами.
Приступая к переговорам в соответствии с посланием премьер-министра г-на
Хатояма, я буду весьма признателен, если советское правительство также
предварительно подтвердит, что и оно придерживается того же мнения"[56].
В ответном письме
А.А. Громыко подтверждалось получение письма С. Мацумото и сообщалось
следующее: "В связи с этим по поручению правительства СССР имею честь
сообщить, что Советское правительство разделяет указанное выше мнение японского
правительства и заявляет о своем согласии на продолжение после восстановления
нормальных дипломатических отношений между нашими странами переговоров о
заключении мирного договора, включающего и территориальный вопрос"[57].
С начала 1960-х
годов настояния на том, чтобы будущий мирный договор предусматривал возвращение
Японии не только Хабомаев и Сикотана, но также Кунашира и Итурупа,
последовательно включаются японской стороной в повестку дня переговоров о
заключении мирного договора. Ю.В.Георгиев прав в том, что редакция текста
Декларации и приведенный выше обмен письмами между С.Мацумото и А.А.Громыко дают
японской стороне определенные основания для такой трактовки Декларации и этих
писем, которая позволяет выдвигать вышеназванные настояния. Наше мнение состоит
в том, что трактовка, принадлежащая японской стороне, не является полностью
убедительной, да и сам статус писем нельзя считать достаточно определенным.
Поэтому
аргументация японской стороны не пересиливала прошедшее время доводы российской
стороны, согласно которым в Декларации обеими сторонами было решено, что Японии
должны быть переданы только Хабомаи и Сикотан.
Наличие у
японской стороны определенных оснований для своей трактовки в 1960 г. опровергало
утверждения, будто попытки включить в число подлежащих передаче островов также
Кунашир и Итуруп влекли за собой утрату силы статьей девятой Декларации. В
свете этих оснований нельзя согласиться с оценкой Ю.В.Георгиева, по которой
"нынешние требования японской стороны о возвращении ей Кунашира и Итурупа
являются требованиями односторонних уступок от России и фактически представляют
собой… дипломатический "перехлест"[58].
Не случайно, как не раз подчеркивали в дальнейшем
советские комментаторы, речь шла в статье о «передаче» Японии указанных
островов» а не об их «возвращении», как склонна была тогда истолковывать суть
дела японская сторона. Слово «передача» призвано было означать намерение
Советского Союза уступить Японии часть своей, а не японской территории[59].
Иначе говоря, советская сторона исходила из того,
что все южные Курильские острова, оказавшиеся предметом спора, принадлежали не
Японии, а Советскому Союзу и что в данном случае речь шла о великодушной
готовности советского правительства поделиться своей собственностью с Японией
во имя дружбы между народами обеих стран.
Однако фиксация в декларации опрометчивого
хрущевского обещания преподнести Японии авансом «подарок» в виде части
советской территории являла собой образец политического недомыслия тогдашнего
кремлевского руководства, не имевшего ни юридического, ни морального права
превращать территорию страны в предмет дипломатического торга.
Недальновидность этого обсуждения стала очевидна
уже в течение двух-трех последующих лет, когда японское правительство в своей
внешней политике взяло курс на упрочение военного сотрудничества с США и
усиление самостоятельной роли Японии в японо-американском «договоре
безопасности», острие которого вполне определенно направлялось в сторону
Советского Союза[60].
Не оправдались надежды советского руководства и
на то, что его готовность «передать» Японии два острова побудит японские
правительственные круги к отказу от дальнейших территориальных притязаний к
нашей стране.
Первые же месяцы, прошедшие после подписания декларации,
показали, что японская сторона не была намерена успокоиться. Вскоре в дипломатическом багаже Японии появился новый
«аргумент» в территориальном споре с Советским Союзом, основанный на
искаженном толковании содержания Совместной декларации и текста ее девятой
статьи.
Суть этого «аргумента» сводилась к тому, что-де
нормализация японо-советских отношений не кладет конец, а, наоборот,
предполагает дальнейшие переговоры по «территориальному вопросу» и что
фиксация в девятой статье декларации готовности Советского Союза передать
Японии по заключении мирного договора острова Хабомаи и Шикотан еще не
подводит черту территориальному спору двух стран, а, наоборот, предполагает
продолжение этого спора по двум другим' островам южных Курил: Кунаширу и
Итурупу.
Более
того, в конце 50-х годов японское правительство стало активнее, чем прежде,
использовать так называемый территориальный вопрос» для раздувания среди
японского населения недобрых настроений в отношении нашей страны.
В последующие месяцы 1960 года в советской печати
были опубликованы и другие ноты и заявления МИД CCCP советского правительства,
свидетельствовавшие о нежелании руководства СССР продолжать бесплодные
переговоры по поводу японских территориальных притязаний. К их числу относилась
памятная записка МИДа СССР от 24 февраля 1960 года, в которой указывалось, что
Советский Союз считает «территориальный вопрос» решенным «соответствующими
международными соглашениями»[61].
А далее, 22 апреля 1960 года, последовало
заявление советского правительства правительству Японии, в котором отвергались
как необоснованные утверждения японской стороны о том, будто «территориальный
вопрос еще не решен и оставлен обеими сторонами для дальнейшего двустороннего
обсуждения. В заявлении указывалось» что советское правительство отклоняет
подобные утверждения как не соответствующие действительности, и подчеркивалось,
что «территориальный вопрос между СССР и Японией решен и закреплен
соответствующими соглашения ми, которые должны соблюдаться.
С этого времени надолго, точнее, более чем не 20
лет политика Советского правитель став в отношении территориальных притязаний
Японии стала предельно простой и четной: «территориального вопроса в от
ношениях двух стран нет потому, что этот вопрос «уже решен предшествующими
международными соглашениями.
Твердая
и четкая позиция советской стороны в отношении японских территориальных
притязаний привела к тому. что на протяжении многих годов никому из японских гоcy дарственных деятелей и дипломатов
не удалось втянуть советский МИД и его руководителей в сколько-нибудь развернутую
дискуссию по поводу японских территориальных домогательств».
Примечательно,
что слова «северные территории» приобрели в ходе развертывания этого
«движения» весьма растяжимое содержание. Одни политические группы, в частности
правительственные круги, имели в виду под «северными территориями» четыре
южных острова Курильской гряды; другие, включая социалистическую и
коммунистическую партии, — все Курильские острова, а третьи, особенно из числа
приверженцев ультраправых организаций, не только Курильские острова, но и
южный Сахалин.
Агрессивность
намерений японской стороны проявлялась чем далее, тем более, даже те поборники
территориальных притязаний к Советскому Союзу, которые ограничивались тогда в
своих требованиях четырьмя южными острова ми не исключали в перспективе
возможности наращивания этих требований, а подчас с циничной откровенностью вы
сказывались в пользу именно такой перспективы[62].
Для
обработки общественного мнения страны и втягивания как можно большего числа
японцев в «движение за возвращение северных территорий» использовались при
этом все новые и новые уловки. Так, например, широко стали практиковаться
поездки на остров Хоккайдо в район города Немуро, откуда хорошо видны южные
Курильские острова, специализированных групп туристов из других районов страны,
В программы пребывания этих групп в городе Немуро в обязательном порядке
включались «прогулки» на судах вдоль границ южных островов Курильской гряды с
целью «печального созерцания» земель, некогда принадлежавших Японии.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
|