Южно-Курильская территориальная проблема

Что касается переговоров по мирному договору, то россий­ская сторона отмечала приверженность Совместной декларации 1956 года, а японская - подчеркивала свою позицию в пользу решения судьбы четырех островов. В то же время японская сто­рона давала понять, что не исключает возможности «параллель­ного» обсуждения вопроса о Хабомаи и Шикотане на основе Совместной декларации 1956 года и вопроса о принадлежности островов Кунашир и Итуруп. С российской стороны какой-либо конкретной реакции на это не последовало[206].

Иркутское заявление - единственный документ, который подписали В. В. Путин и Ё. Мори 25 марта 2001 года по итогам своей встречи.

В чем его смысл.

Во-первых, после истечения "красноярского срока" необходимо было определить дальнейшее продвижение переговоров по мирному договору. Это и было сделано.

Во-вторых, дается высокая оценка работы по реализации красноярской договоренности, которая принесла весомые ре­зультаты и созидательный потенциал, который необходимо под­держивать и впредь.

В-третьих, стороны согласились ускорить дальнейшие пере­говоры с целью заключения мирного договора путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Хабо-маи и Шикотан.

В-четвертых, фиксируется договоренность вести эти перего­воры на основе всех принятых документов, включая Совмест­ную декларацию СССР и Японии 1956 года.

В Иркутском заявлении— впервые за 45 лет в совместном Двустороннем документе — упоминается Совместная декларация СССР и Японии 1956 года как базовый юридический документ, положивший начало процессу переговоров о заключении мирного Договора после восстановления дипломатических отноше­ний между двумя странами[207].

В 2001 г. вышла книга "Россия и Япония: пропущенные вехи на пути к мирному договору" (М., БИМПА). В ней есть тезис о военно-стратегическом значении для России спорных островов, при этом в тональности "холодной войны" расписывается угроза нападения на Россию с данного направления и даже рисуется конкретный план вооруженного вторжения Японии на Кунашир, фрагмент которого для большего страха дословно воспроизводится дважды, правда, с путаницей - документ называется принадлежащим то опергруппе-88, то опергруппе-77.

Чего стоит, например, такой пассаж: "...в процессе развития японо-американского военного сотрудничества на море и на суше остров Хоккайдо превратился в основной военный плацдарм для развертывания постоянно совершенствуемых вооруженных сил Японии в соответствии с их оперативными планами десантирования на Курильских островах". Или: "Что же касается того, преследует ли какие-либо военные цели развернутая в Японии кампания за возвращение ей Южных Курил, то, независимо от того, ставят ли официально ее руководители такие цели или не ставят, нет никаких сомнений, что объективно она им служит"[208].

В том же году Институтом Дальнего Востока РАН была издана книга "Вызовы и угрозы национальной безопасности России в Азиатско-Тихоокеанском регионе", где соруководителем проекта выступает директор института М.Л. Титаренко.

В ней, в частности, о территориальной проблеме говорится следующее: "можно ожидать некой этапности в попытках Японии решить указанную проблему, когда вначале усилия будут сосредоточены на овладении лишь Южными Курилами или даже только островом Шикотан с группой островов Хабомаи, затем всех Курил и, возможно, Южного Сахалина, так как на японских картах и сейчас все эти территории обозначаются как спорные". Метод "овладения" становится ясен из утверждения, что "Япония уже сегодня располагает достаточными ресурсами для чисто военного решения этого вопроса"[209].

И резюме: "Таким образом, в районе Курильских островов налицо усугубление военной опасности для России, которая при определенных условиях, причем в достаточно сжатые сроки, может перерасти в непосредственную угрозу территориальной целостности нашей страны"[210].

В июне 2002 года министр иностранных дел Японии Йорико Кавагучи прибыла во Владивосток, где выразила заинтересованность ее страны в строительстве нефтепровода из Восточной Сибири в Ази­атско-Тихоокеанский регион. Она подчеркнула, что две экономики могли бы взаимно дополнять друг друга, поскольку «растущий экс­порт российских энергоносителей в Японию ведет к росту экономи­ческой взаимозависимости и доверия»[211].

Что же изменилось? Почему вдруг зазвучали обнадеживающие нотки? Во-первых, как уже говорилось выше, Япония отделила экономику от политики, а во-вторых, в свете событий на Ближнем Востоке более настоятельной оказалась потребность в диверсифика­ции источников энергии.

К 2003-му был разработан «план действий», основанный на стремлении развивать двусторонние отношения по «самому широкому спектру вопросов». Главная идея заключалась в том, чтобы выстра­ивать взаимоотношения на базе задач, поставленных Ельциным и Хасимото: углубление политического диалога, консультации о мир­ном договоре, сотрудничество в международных делах, торгово-эко­номическое сотрудничество, взаимодействие в военной сфере и в области безопасности. Премьер-министр Японии Дзюнъитиро Ко-идзуми назвал данный план «дорожной картой», которая позволит двум сторонам развивать и углублять отношения в рамках отдель­ных договоров по ключевым вопросам.

Глава российского МИДа Сергей Лавров продолжил жесткую линию по вопросу Южных Курил, настаивая на том, что Россия вернет лишь Хабомаи и Шикотан. Российские официальные лица считают эту позицию компромиссом, однако Токио выступает про­тив любой сделки, которая не предусматривала бы возвращение всех четырех островов. С другой стороны, в экономической сфере именно Россия должна доказать Японии, что способна создать ци­вилизованную деловую среду для японских инвестиций на Дальнем Востоке. Как подчеркивает российский исследователь Василий Ми­хеев, если отечественный бизнес не желает инвестировать в россий­ский Дальний Восток, то почему этого должны хотеть японцы.

Несколько просветов на горизонте все же появились. В 2003 го­ду Россия и Япония подписали двухмиллиардный контракт на стро­ительство крупнейшего в мире завода по сжижению природного га­за на Сахалине («Сахалин-1»). Продукция будет транспортировать­ся в Японию начиная с 2007-го, но потребность всего региона в сжиженном природном газе (СПГ) явно растет[212]. Японское прави­тельство лоббирует сооружение еще одного предприятия по сжиже­нию газа, которое соединит «Сахалин-1» с островом Хоккайдо. Ес­ли такое произойдет, то, как отмечает аналитик из ИМЭМО Эдуард Гребенщиков, «это первое частное предприятие газовой отрасли в истории России станет первой линией, которая свяжет Японию с другой страной, и этой страной окажется Россия». Благодаря саха­линским энергоресурсам Япония рассчитывает сократить свою за­висимость от поставок арабской нефти с 90 % до 80 %, а затем — с помощью восточносибирских ресурсов — до 60 %.

Где-то в середине 2004 года возникло ощущение, что наши японские партнеры явно взяли курс на более активную и даже нажимную постановку в диалоге с Россией территориального вопроса, акцентировку необходимости ускоре­ния переговоров с целью решения проблемы пограничного разме­жевания. При этом, однако, всячески подчеркивалось, что речь идет о решении в соответствии с известной крайней позицией японской стороны, то есть о "возвращении" Японии в конечном счете островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи[213].

Следует отметить, что какой-либо готовности к встречному движению и компромиссу с японской стороны не просматривалось, а рамки возможной "гибкости подавались следующим образом: в случае признания суверенитета Японии над всеми "четырьмя северными островами" японская сторона могла бы гибко подойти к вопросу о форме и сроках их фактической передачи.

Обратило на себя внимание то, что, подтверждая большую важность для Японии отношений с Россией и намерение прилагать дальнейшие усилия к их поступательному развитию на основе  "Плана действий", японская сторона, тем не менее, на самом высоком официальномуровне проводила мысль о том, что подлинно стремительное и масштабное продвижение российско-японских отношений вперед, предание им характера стратегического партнерства возможно только в случае решения островной проблемы на базе упомяну­той выше позиции Токио.

Следует отметить, подобное усиление дипломатического дав­ления на Россию в связи с территориальным вопросом сопро­вождалось целым рядом демонстративных политико-пропаганди­стских акций, получавших широкое освещение в японских и зарубежных СМИ. Центральной среди них стал так называемый ''визуальный осмотр" Южных Курильских островов "с моря" премьер-министром Японии Дз.Коидзуми, предпринятый 2 сен­тября 2004 года с борта сторожевого корабля Управления безо­пасности на море Японии (японская погранслужба), курсировав­шего в японских территориальных водах в сопредельной с Южными Курилами зоне.

После этого "осмотра" Дз.Коидзуми провел встречу с японскими гражданами - бывшими жителями "островов[214].

Этот шаг японской стороны, хотя ему и сопутствовали выдержанные в доброжелательной тональности заявления о самой позитивной оценке в Японии осуществляемых российс­ким руководством реформ и о необходимости расширения российско-японских связей во всех областях, был воспринят в российском обществе весьма критически, если не сказать больше.

На этом, однако, неприятности вокруг проблемы мирного договора не закончились. В феврале-марте 2005 года обе палаты парламента Японии приняли резолюции по российско-японским отношениям. В этих документах, в частности, перечень требуе­мых к "возвращению" островов обозначен так: "Кунашир, Шу­руп, Шикотан, Хабомаи и другие северные территории", то есть, по существу, сфера территориальных требований к России рас­ширяется  даже  за пределы  нынешней  официальной позиции Японии[215].

Наскольно можно понять, такая редакция резолюции появилась потому, что одна из представленных в парламенте политических партий - Коммунистическая - считает необходи­мым добиваться "возвращения" Японии всех Курильских остро­вов, и это было учтено авторами проектов в интересах дости­жения консенсуса. Конечно, резолюция законодателей не отра­жает позицию правительства Японии и не имеет для него обяза­тельной силы, но факт ее принятия с упомянутой выше формулировкой способен навести на весьма определенные размышления: ведь все члены нынешнего Кабинета министров Японии являются депутатами парламента.

Можно полагать, что активизация японской стороной дип­ломатических и пропагандистских усилий с целью добиться от Москвы уступок по территориальному вопросу была обусловле­на целым комплексом причин. Среди них, как представляется, присутствовало стремление Японии подтолкнуть российское ру­ководство к принятию соответствующих решений именно сей­час, поскольку, согласно утвердившемуся в Токио ошибочному мнению, после убедительной победы В. Путина на президентс­ких выборах в марте 2004 года Президент России, опираясь на поддержку подавляющего большинства россиян, "мог бы пойти навстречу требованиям Японии"[216].

Сказалось, вероятно, и стрем­ление еще раз "застолбить" крайнюю японскую позицию в про­цессе подготовки к визиту Президента  России в Японию и таким образом опять-таки показать российской стороне "незыб­лемость" подхода Токио[217].

Вне зависимости от реальных целей, которые связывали в Японии с усилением давления на Россию в контексте проблемы мирного договора, эффект подобных действий получился впол­не предсказуемым: атмосфера российско-японских отношений заметно осложнилась, противоречия по территориальному вопросу вновь оказались в центре внимания, более прохладные нотки зазвучали и в двустороннем диалоге.

В сложившейся обстановке российская сторона была вынуж­дена еще раз публично озвучить свой принципиальный подход к проблеме мирного договора в отношениях с Японией. Суть ли­нии Москвы - в готовности продвигаться к решению этой про­блемы на основе комплексного развития двусторонних отноше­ний в соответствии с российско-японским "Планом действий".

Такое решение должно быть приемлемым для обеих сторон, одобрено парламентами и общественностью России и Японии и отвечать их национальным интересам.  При этом российская сторона подтвердила, что Совместная декларация СССР и Япо­нии 1956 года, предусматривающая, в частности, согласие на передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан после заключе­ния мирного договора, является для нас действующим юридичес­ким документом[218]. 

Как заявил  Президент России В.Путин на совещании с членами правительства 15 ноября 2004 года, "мы, разумеется, всегда выполняли и будем выполнять взятые на себя обязательства, тем более ратифицированные документы, то, разумеется, в таком объеме, в котором наши партнеры готовы выполнять те же самые договоренности". "Пока, - под­черкнул президент, - как мы знаем, нам не удалось выйти на понимание этих объемов так, как мы это видим и как мы это видели в 1956 году"[219].

В итоге инициированного японской стороной нового витка полемики по территориальной проблеме оказалось, что сторо­ны на высшем уровне еще раз публично зафиксировали свои противоположные официальные позиции с упором на их прин­ципиальный и неизменный характер. При этом в Японии уже в который раз предпочли не  заметить,  что в отличие от бывшего СССР, долгое время отрицавшего само существова­ние проблемы пограничного размежевания с Японией, Россий­ская Федерация не только признает наличие вопроса, но и обозначает готовность  к встречному движению.    Это  было продемонстрировано министром иностранных дел С. Лавровым в ходе его майского визита в Токио.

"Мы, - заявил тогда министр, - рассмотрели ход подготовки солидного пакета документов к саммиту и высказались за то, чтобы по тем из них, которые находятся пока еще на стадии согласования, сделать так, чтобы они получились более весо­мыми и продвинутыми с точки зрения взаимодействия сторон, прежде всего в прорывных, высокотехнологичных сферах со­трудничества.

Что касается непосредственно проблемы мирного договора и территориального размежевания, - констатировал С. Лавров, - то пока таких развязок не найдено. Позиции сторон остались без изменений. Это - сложный процесс, который требует боль­шего времени"[220].

Глава МИД России Сергей Лавров 14 января 2005 года на пресс-конференции по итогам встречи с главой МИД Японии Нобутакой Матимура заявил: "Наши позиции по территориальным проблемам расходятся. Можно сказать, что они противоположны на данный момент. Мы полностью согласны с необходимостью искать взаимоприемлемое решение, или как выразился Министр иностранных дел Японии Н.Матимура, "строить мост". Конечно, мост строят с двух сторон, и, естественно, на фундаменте. Наше убеждение, что сейчас главная задача - создавать основу для этого моста через всестороннее полноценное полноформатное сотрудничество во всех областях"[221].

С. Лавров отметил, что Россия и Япония согласились с тем, чтобы сделать предстоящий визит Президента России Владимира Путина в Японию этапным, рубежным событием в наших отношениях, который позволил бы вывести их на принципиально новый уровень, тем более что нынешний год - год 150-летия установления дипломатических отношений между нашими странами. "С этой целью мы договорились ускорить подготовку документов к предстоящему саммиту и отметили, что важными этапами на пути подготовки к этому мероприятию станут очередная встреча "Совета мудрецов" в Токио 2 февраля и заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству", - заявил С.Лавров, отметив, что с благодарностью принял приглашение Н.Матимуры прибыть в Токио в первой половине марта этого года.

"У наших стран обширная международная повестка дня и взаимодействие на этом поприще будет нарастать, особенно с учетом того, что Япония вошла на этот и следующий год в состав Совета Безопасности ООН. Мы обсуждаем доверительно и предметно вопросы нашего сотрудничества по таким вопросам, как иракское и ближневосточное урегулирование, северокорейская ядерная проблема, ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Новый вопрос, по которому мы все более тесно сотрудничаем, связан с преодолением последствий и предупреждением чрезвычайных ситуаций. Речь идет как о цунами, опустошившем обширные азиатские пространства, так и об известной японской инициативе о необходимости предупреждения стихийных бедствий. Россия через несколько дней примет участие в конференции, которая состоится в Токио", - заявил глава МИД России[222].

На встрече президента России В.В. Путина с премьер-министром Японии Дз. Коидзуми, которая состоялась в Кремле вечером 09.05.2005, не было сказано слов об историческом примирении японцев и русских. Возможно потому, что с Японией не так все однозначно как с Германией. В комментариях СМИ, во многом отражающих и формирующих отношение россиян к Японии, проводилась мысль о том, что на этой встрече территориальный вопрос не поднимался, поскольку Дз. Коидзуми понимал, что время и место не соответствует ситуации. Однако во всех встречах на высшем уровне СМИ особенно пристально отслеживают территориальную тему[223].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19