Южно-Курильская территориальная проблема

Характерно, что Кунадзе при этом особо подчеркнул, что политика России в отношении Японии не должна становиться объектом внутриполитической борьбы. В российском парламенте в то время активизировались силы, выступавшие с критикой курса руководства страны, который они оценивали как излишне прозападный, и Кунздзе, судя по его заявлению, был заинтересован в их нейтрализации во время обсуждения вопроса о принадлежности Южных Курил[75].

Определение позиции МИДа России в отношении курильской проблемы не означало, что все звенья исполнительной власти разделяли мнение Кунадзе и его коллег. В структуре исполнительной власти Российской Федерации президентская команда занимала решающее место в сравнении с МИДом.

Поэтому принципиально важно, что в период начавшейся дискуссии о южнокурильской проблеме руководитель администрации Президента Петров заявил, что Россия еще не определила окончательно свою позицию по Южным Курилам и только изучает возможные подходы к спорному вопросу. «Если пойти на изменение границ,— отмечал он,— то это может создать своего рода прецедент и вызвать целый ряд подобных проблем.

Учитывая существование горячих точек в Молдове, Южной Осетии, Нагорном Карабахе, сейчас не лучшее время создавать новый очаг напряженности». В заявлении Петрова прозвучали и намеки на основной принцип подхода к курильскому вопросу, которым руководствовалась близкая ему политическая группа в исполнительной власти: решение может быть найдено на основе укрепления взаимного доверия путем развития политических и экономических связей, дружбы и сотрудничества.

Отметим здесь же, что существование противоречий между МИДом и Петровым косвенным образом подтверждает в своих воспоминаниях и министр иностранных дел А. В. Козырев.

Между тем курильская проблема оказалась в центре внимания Верховного Совета Российской Федерации, который провел 28 июля 1992 г. закрытое заседание по этому поводу. В докладе МИДа на этом заседании отмечалось, что министерство разработало новые подходы к решению проблемы Южных Курил. Суть их состоит в том, чтобы вернуть Японии острова Хабомаи и Шикотан, а затем продолжить двусторонние переговоры о судьбе Кунашира и Итурупа[76].

Основания к такому решению дипломаты видели в том, что с точки зрения международного права Москва не обеспечила законности своего владения этими островами. В частности, по их мнению, Ялтинские соглашения, на которые ссылался бывший СССР, на самом деле не предусматривали, что Курилы полностью отходят к СССР.

В соглашениях с точки зрения МИДа лишь указывалось, что Москва имеет право требовать передачи под ее контроль всех островов при условии заключения с Японией мирного договора. Вместе с тем Токио по мирному договору 1951 г., подписанному в Сан-Франциско, отказался от всех претензий на Курильские острова. Однако в договоре ничего не говорилось о том, какой стране отныне будут принадлежать Курилы, а также не определялось, какие именно острова входят в понятие Курильской гряды.

Новые подходы российской дипломатии к проблеме Курил стали отражением провозглашенной правительством Российской Федерации готовности к проведению внешнеполитического курса на основе «законности и справедливости».

Следующим хронологическим событием в развитии южнокурильского диспута в России был визит в Японию заместителя премьер-министра М. Полторанина в начале августа 1992 г. Вице-премьер подтвердил, что Российская Федерация, как правопреемник СССР, строит свою позицию на приверженности советско-японской совместной декларации 1956 г. в той ее части, которая касается передачи Шикотана и Хабомаи Японии.

Что касается Кунашира Итурупа, то Полторанин выразил готовность вести по их поводу переговоры. Вице-премьер сделал в Японии несколько иных заявлений, касающихся процедуры передачи островов. Впрочем, после возвращения в Москву он объявил, что «подбрасывал» варианты решения курильской проблемы только для зондажа общественного мнения, а вести переговоры по территориальному вопросу он просто не был уполномочен[77].

Перед предполагавшимся визитом Б. Ельцина в Токио в сентябре 1992 г. российская сторона подверглась массированному нажиму со стороны Токио. В ряде случаев российские должностные лица даже охарактеризовали японскую тактику как «ультимативную форму ведения диалога».

Министр иностранных дел Японии М. Ватанабэ открыто ставил вопрос не только о подтверждении Совместной декларации 1956 г., но и о необходимости высказать «отношение к вопросу о принадлежности Кунашира и Итурупа», подчеркивая, что только после выполнения этих условий перед японо-российскими отношениями откроются широкие перспективы.

Между тем заявления представителей МИДа и регулярные утечки информации резко накалили общественную атмосферу. В Верховном Совете представители различных политических сил высказывали мнение, что президенту лучше отложить визит в Токио. Началось разногласие в президентской администрации и иных структурах исполнительной власти[78].

В конечном счете, президент принял решение временно отменить свой визит в Токио. Позднее Б. Ельцин подписал указ о предоставлении Курильским островам, включая Южные Курилы, статуса свободной экономической зоны с широкими правами для местных властей, раздачей в аренду земельных участков сроком до 99 лет, налоговыми привилегиями и другими льготами. Тем самым Москва определила зону, которую японцы считают спорной, как территорию, безусловно принадлежащую Российской Федерации. Однако после протестов официального Токио действие указа было практически заморожено в той его части, которая относилась к Южным Курилам.

Как следствие этих событий, в 1993-1994 гг. произошло резкое снижение числа публикаций по Курильской проблеме. Вместе с тем, как отмечают наши исследователи, под влиянием жесткой критики, отринув «прояпонскую политику», российский МИД в итоге постепенно вернулся к позиции МИД СССР, которая предусматривала провести сначала полномасштабное улучшение двусторонних отношений, а уж затем приступить к решению спорных проблем.

Поэтому первый официальный визит президента России в Японию, состоявшийся в октябре 1993 г., по комментариям большинства японских газет, выявил отсутствие перспектив скорейшего перехода спорных территорий под управление Японии. Как отмечала редакция газеты «Йомиури», «у Б.Н.Ельцина не чувствуется намерения решить территориальный вопрос в период своего пребывания у власти»[79]. Газета оказалась права. В период президентства Б.Н.Ельцина вопрос о Курильских островах так и не был решен.

Признание факта существования японских территориальных претензий (т.е. на дипломатическом языке - согласие обсуждать эти претензии), впервые зафиксированное в подписанном Михаилом Горбачевым в 1991 г. советско-японском заявлении, было подтверждено и усилено Борисом Ельциным в Токийской декларации 1993 г. (подписанной сразу же после расстрела Верховного Совета РСФСР), а затем в Московской декларации 1998 г.

Анализ этих документов свидетельствует о первых серьезных уступках Японии по так называемой проблеме северных территорий. В Токийской декларации, в частности, говорится, что стороны "...провели серьезные переговоры по вопросу принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи[80].

Стороны соглашаются в том, что следует продолжить переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса". Обращаем внимание на формулировку: "о принадлежности", а не "о японских территориальных претензиях", как это должно было быть, поскольку не существует проблемы принадлежности островов - они принадлежат России, - есть лишь проблема территориальных претензий Японии на эти острова: «2. Премьер-министр Японии и Президент Российской Федерации, придерживаясь общего понимания о необходимости преодоления в двусторонних отношениях тяжелого наследия прошлого, провели серьезные переговоры по вопросу о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Стороны соглашаются в том, что следует продолжать переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса, исходя из исторических и юридических фактов, и на основе выработанных по договоренности между двумя странами документов, а также принципов законности и справедливости и таким образом полностью нормализовать двусторонние отношения. В этой связи Правительство Японии и Правительство Российской Федерации подтверждают, что Российская Федерация является государством-продолжателем СССР и что все договоры и другие международные договоренности между Японией и Советским Союзом продолжают применяться в отношениях между Японией и Российской Федерацией[81].

Правительство Японии и Правительство Российской Федерации отмечают также, что в рамках рабочей группы по мирному договору между двумя странами до настоящего времени осуществлялся конструктивный диалог и одним из его результатов явилось совместное опубликование японской и российской сторонами в сентябре 1992 года "Совместного сборника документов по истории территориального размежевания между Японией и Россией".

Правительство Японии и Правительство Российской Федерации соглашаются предпринять ряд шагов в целях углубления взаимопонимания, прежде всего в плане дальнейшего совершенствования проведения взаимных поездок постоянных жителей упомянутых выше островов и жителей Японии, которые осуществляются в рамках установленной на основе договоренности между двумя сторонами процедуры.

3. Премьер-министр Японии и Президент Российской Федерации, будучи уверены, что расширение политического диалога является полезным и эффективным средством развития японо-российских отношений, соглашаются продолжать, углублять и развивать политический диалог путем осуществления регулярных взаимных визитов на уровне высших руководителей, министров иностранных дел, а также заместителей министров иностранных дел»[82].

Кроме того, сами острова ни разу не названы территорией Российской Федерации, что, на наш взгляд, совершенно недопустимо в документах подобного рода.

То же самое почти без изменения повторено и в Московской декларации "Об установлении созидательного партнерства между РФ и Японией" 1998 г., в которой, кроме того, особо и неоднократно подчеркивается необходимость заключения к 2000 г. пропагандистского Мирного договора.

Пропагандистского потому, что, как хорошо известно, потребность в документе подобного рода давно отпала, так как все вопросы, необходимые для нормального развития двусторонних отношений, включая вопрос о границе, решены еще в Декларации 1956 г. о восстановлении дипотношений и в настоящее время, как уже отмечалось, мирный договор нужен Японии только как средство добиться удовлетворения своих территориальных претензий к РФ.

Есть и еще один существенный момент. В Московской декларации было предусмотрено создание в рамках Совместной российско-японской комиссии по вопросам заключения мирного договора специальной Подкомиссии по пограничному размежеванию. Интересно, что она собирается "размежевывать", если наш МИД заявляет о нерушимости российского суверенитета над Южными Курилами? Вопрос также без ответа.

Есть, наконец, и еще одно важное обстоятельство, связанное с Токийской и Московской декларациями, которое официальные российские власти почему-то упорно забывают, хотя оно не менее важно, чем сам факт "признания".

И в заявлении 1991 г., и в Токийской и Московской декларациях претензии Японии признавались почему-то не на два - Хабомаи и Шикотан, - а на четыре острова, включая острова Кунашир и Итуруп, хотя в Совместной советско-японской декларации 1956 г., на которую все время ссылаются в Токио как на базу развития двусторонних отношений, говорится о возможной передаче Японии после заключения мирного договора только первых двух островов (островов Малой Курильской гряды), а о Кунашире и Итурупе не говорится ни слова.

Таким образом, опираясь на Декларацию 1956 г., о претензиях Японии можно говорить применительно лишь к островам Малой Курильской гряды, а о двух других островах (напомним, крупнейших в архипелаге) речь вообще идти не должна[83].

Ни Токийская, ни Московская декларации в отличие от аналогичных документов прошлых лет не были обсуждены, как того требуют подобные межгосударственные договоренности, в высшем органе представительной власти - Федеральном собрании.

Можно предположить, что администрация президента Ельцина сделала это сознательно, понимая, что эти документы, содержащие откровенно невыгодные для России положения, будут подвергнуты суровой критике и не имеют никаких шансов на одобрение их парламентом.

Таким образом, первый этап пятиэтапного плана был завершен быстро и без каких-либо существенных осложнений.

Количество таких нарушений достигало 10 тыс. в год. В этих условиях тогдашний директор ФПС генерал Николаев добился разрешения на применение против нарушителей силы вплоть до открытия огня, что ранее, в советское время, никогда не применялось.

Такое развитие событий поставило под угрозу весь пятиэтапный план Ельцина. Срочно были применены дипломатические коррективы, начались переговоры о предоставлении японским судам (по существу браконьерам) права промысла в наших территориальных водах[84].

Не менее важным и выгодным для японской стороны достижением является то, что в Токийской и Московской декларациях Россия отошла от своего всегда твердо отстаиваемого в прошлом принципа обеспечения государственной безопасности, который должен лежать в основе развития международных отношений во всех без исключения случаях и со всеми без исключения странами[85].

Так, если в Декларации 1956 г. и советско-японском Заявлении 1991 г. положение о безопасности было главенствующим, то из Токийской и Московской деклараций оно исчезло. Вместо него было введено новое понятие законности, которое каждая сторона, естественно, может трактовать по-своему, что успешно и делает при попустительстве наших официальных органов японская сторона.

Предшественник К. Того на посту посла Японии в Моск­ве посол Кодзи Ватанабэ, завершив к концу 1996 года свою миссию, вернулся в Японию и стал весьма активно и убеди­тельно рассказывать в различных японских аудиториях о тех кардинальных изменениях, которые претерпела Россия пос­ле 1992 года.

При этом он особо подчеркивал, что, по его мнению, Россия никогда вновь не станет коммунистичес­кой страной, никогда вновь не возникнет Советский Союз, не возродится центральное планирование экономики, что два фундаментальных института демократии — свобода прессы и открытие и честные выборы уже в целом соблюдаются в Рос­сии. В главном его вывод сводился к тому, что «Россия про­шла точку возврата».

Очевидно, что к мнению видных японских дипломатов прислушивались в политических» общественных» деловых и науч­ных кругах Японии, и позиция японских послов оказывала свое воздействие на формирование нового восприятия Рос­сии японской политической и экономической элитой. К тому же можно предположить, что именно в вышеизложенном духе послы информировали о ситуации в России и перспективах отношений с ней в своих донесениях из Москвы.

Но в Японии достаточно громко высказывалось и мнение о том, что Россия еще радикально не изменила свой курс в от­ношении Японии в той же степени, как в отношении США и Западной Европы. Отсюда вывод — спешить не следует[86].

Можно отметить, что и Япония тогда еще не сделала выбор в пользу движения к «новой эпохе» в отношениях с Россией, ограни­чиваясь заявлениями о необходимости «полной нормализации двусторонних отношений путем заключения мирного договора» и констатацией в общей форме намерения «развивать связи с Москвой в различных областях»[87].

1.2. Южно-Курильская территориальная проблема в 1994-1997 годы

Сильное землетрясение, которое произошло в октябре 1994 года в открытом море у острова Шикотан, и цунами до основания разрушили жизнь островного населения. В результате многие заводы по переработке морепродуктов, школы, детские сады были либо полностью уничтожены, либо полуразрушены. Денежных средств на разборку и снос пострадавших зданий недоставало, людям выделяли для проживания аварийные помещения, а разрушенные здания оставляли в прежнем состоянии[88].

Работавшие с простоями заводы по переработке морепродуктов из-за трудностей в их финансировании оказались на грани банкротства. Некоторые семьи, имевшие знакомых на материке, стали переселяться к ним. На островах оставались семьи, не имевшие возможности устроиться в другом месте. Они существовали за счет приусадебных участков, выращивая на них овощи[89].

Но некоторые военные и их семьи не могли найти работу и жилье на материке и после демобилизации вынуждены были оставаться на островах и вести самостоятельный образ жизни. До землетрясения 1994 г. на островах Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп проживало 25,4 тыс. российских граждан, но к июлю 1998 года их число сократилось до 16,14 тыс. человек (на Шикотане — 2,45 тыс. человек, на Кунашире — 5,5 тыс. человек и на Итурупе — 8,19 тыс. человек).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19