бесплатно рефераты

бесплатно рефераты

 
 
бесплатно рефераты бесплатно рефераты

Меню

Южно-Курильская территориальная проблема бесплатно рефераты

Значительную долю участников этих «ностальгических прогу­лок» составляли к началу 80-х годов школьники, которым по­добные вояжи засчитывались как «учебные поездки», преду­смотренные школьными программами. По такому же мар­шруту ежегодно стали совершать демонстративные выезды в район южных Курил наиболее видные представители япон­ского правительства, включая министров иностранных дел, начальников канцелярии премьер-министра, а позднее и премьер-министры.

Новым моментом в 70-е годы стали апелляции японских организаторов антисоветской кампании к зарубежной обще­ственности. Первым примером того стала речь японского премьер-министра Эйсаку Сато на юбилейной сессии Гене­ральной Ассамблеи ООН в октябре 1970 года, в которой гла­ва японского правительства попытался втянуть мировую об­щественность в территориальный спор с Советским Союзом. В дальнейшем, в 70—80-х годах, попытки японских дипломатов использовать трибуну ООН с той же целью предпринимались неоднократно[63].

Начиная с 1980 года по инициативе кабинета Судзуки в стране стали ежегодно отмечаться так называемые «дни се­верных территорий». Таким днем стало 7 февраля. Именно в этот день в 1855 году в японском городе Симоде был подпи­сан русско-японский трактат, по которому южная часть Ку­рильских островов оказалась в руках Японии, а северная часть осталась за Россией. Выбор этой даты в качестве «дня северных территорий» должен был подчеркнуть, что Симодский договор (растоптанный и аннулированный самой Япони­ей в 1905 году в ходе Русско-японской войны, а также и в 1918—1925 годах в ходе японской интервенции на Дальнем Востоке и в Сибири) якобы и поныне сохраняет свою значи­мость.

К концу 80-х годов все более заметное влияние на поли­тику советских правящих кругов и дипломатов стали оказы­вать сторонники «нового мышления», сгруппировавшиеся в окружении М.С. Горбачева, а также «демократы», образовав­шие во вновь избранном Верховном Совете СССР так назы­ваемую «межрегиональную группу». В публичных заявлениях многих из этих «новаторов», пронизанных злобным непри­ятием сталинской внешней политики, появились призывы к пересмотру ялтинской системы международных отношений, сложившейся в итоге Второй мировой войны, и к безотлага­тельному завершению территориального спора с Японией пу­тем «справедливого компромисса», под которым подразу­мевались уступки японским территориальным притязаниям.

Первые откровенные заявления такого рода прозвучали в октябре 1989 года из уст народного депутата, ректора Московского архивного института Ю. Н.  Афанасьева, заявившего во время своего пребывания в Токио о необходимости слома ялтинской системы и скорейшей передачи Японии четырех южных островов Курильской гряды.

Вслед за Ю. Афанасьевым стали высказываться в пользу территориальных уступок при приездах в Японию и другие видные межрегиональщики: Д. Сахаров, Г. Попов, Б. Ельцин, Не что иное, как курс на постепенные, растянутые во време­ни уступки японским территориальным требованиям представляла собой, в частности, "Программа пятиэтапного реше­ния территориального вопроса", выдвинутая тогдашним лиде­ром межрегиональной группы Ельциным в ходе его визита в Японию в январе 1990 года[64].

Не без ведома горбачевского окружения в активную раз­работку курса на «компромисс» с Японией и уступки японским территориальным домогательствам включились в те же дни редакции ряда центральных российских газет и журналов («Известий», «Московских новостей», «Нового времени» и дру­гих), а также работники некоторых исследовательских цен­тров Академии наук СССР и, в частности, японоведы Институ­та мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО)[65]. Осенью 1990 года научный сотрудник ИМЭМО Г. Кунадзедал интервью японской газете «Ёмиури», в котором изложил некую формулу «два плюс альфа»[66].

Появление в политическом мире Советского Союза груп­пы сторонников территориальных уступок Японии окрылило японских политиков и дипломатов и возродило у них угасшие было надежды на скорую реализацию их планов пересмотра японо-советских границ, сложившихся в итоге Второй миро­вой войны. Именно с этими надеждами готовились они к ви­зиту в Японию Президента СССР М.С. Горбачева, который по­сле нескольких отсрочек состоялся в апреле 1991 года[67].

Не исключено, что визит Горбачева в Японию завершил­ся бы реализацией курса прояпонски настроенных сторонни­ков «нового мышления» на передачу под контроль Японии по крайней мере части южных Курил, если бы их дела в горба­чевском окружении, в ИМЭМО и в некоторых средствах мас­совой информации не получила отпора со стороны влиятель­ных представителей Политбюро ЦК КПСС и командования советских вооруженных сил, отвергавших с порога идею тер­риториальных уступок Японии.

Именно этот отпор «консерва­тивной» части советского руководства, данный поборникам «нового мышления» накануне отъезда Горбачева в Японию, вынудил Президента СССР занять на переговорах в Токио бо­лее твердую позицию, чем это предполагалось им ранее, хотя и эта позиция была все-таки гораздо мягче и податливей, чем у прежних руководителей Советского Союза.

Итогом длительных и напряженных переговоров Горбаче­ва с японским премьер-министром Тосики Кайфу явилось Со­вместное заявление, подписанное руководителями двух стран. Заявление это отражало характерную для Горбачева непо­следовательность во взглядах и в защите национальных ин­тересов государства. С одной стороны, несмотря на настойчи­вые домогательства японцев, советский руководитель не до­пустил включения в текст Совместного заявления каких-либо формулировок, открыто подтверждающих готовность совет ской стороны передать Японии острова Хабомаи и Шикотан. Не пошел он и на отказ от нот Советского правительства, на­правленных Японии в 1960 году[68].

Однако, с другой стороны, в текст Совместного заявления оказались все-таки включены довольно двусмысленные формулировки, позволявшие япон­цам истолковывать их в свою пользу. Речь идет о тех строках заявления, в которых указывалось, что руководители обеих стран «провели обстоятельные и углубленные переговоры по всему комплексу вопросов, касающихся разработки и заключения мирного договора между Японией и СССР, включая проблему территориального размежевания, учитывая пози­ции обеих сторон о принадлежности островов Хабомаи, Ши­котан, Кунашир и Итуруп.

Казалось бы, вопрос исчерпан, тем более что послевоенную границу соблюдали обе стороны, поскольку действия Японии (в частности, подписание соответствующих договоров) означали фактическое признание ею этой границы. Однако общее ослабление государственного механизма в постперестроечные годы и жесткое противостояние в борьбе за власть между Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным привели к тому, что средством этого противостояния стала и внешняя политика, в частности "курильский вопрос"[69].


1.2. Южно-курильская территориальная проблема начала перестройки


9 октября 1990 года в «Комсомольской правде» была опубликована статья А. Янова «Курилы: козырь перестройки», автор которой утверждал: «Эти острова «вам, собственно, не нужны»[70].

В том же октябре 1990 года С. Б. Станкевич предложил японцам разработанный им совместно с Г.Х.Поповым план создания на спорных островах «совместной российско-японской администрации». Не прошло и месяца, как на сессии Верховного Совета СССР президент Киргизии А.Акаев призвал М.С.Горбачева срочно продать острова Японии.

Весной 1991 года, будучи не в Токио, а всего-навсего в Норильске, Н.И.Травкин, тем не менее, завел речь на ту же тему: нужно отдать Японии Курилы! Под чисто корыстные замыслы подводилось историко-теоретическое обоснование. Например, в «Комсомольской правде» 2 марта 1991 года была напечатана статья В. М. Пескова «Как продавали Аляску», смысл которой сводился к следующему: правильно сделали, что продали, а то бы американцы силой отняли.

В какой мере США были действительно способны на это в 1867 году, когда только-только закончилась война Севера с Югом, сильно истощившая страну, В.Песков умалчивал, да и не в Аляске было дело. Говорилось об Аляске, а намек содержался на Курилы: надо скорей продать, а то просто отнимут. 11 апреля 1991 года в той же "Комсомольской правде" призвал уступить «не японцам, а здравому смыслу» К. Саркисов из Института востоковедения. Осенью 1991 года на Курилы приехал зам. министра иностранных дел РСФСР Г. Кунадзе с целью подготовить местное население к мысли о неизбежности передачи Южных Курил Японии. Н.Александров в корреспонденции с Курил «Там, где начинается земля» ("Союз", 1991, №14) выкопал откуда-то самурая Мураками Сиринори, который якобы открыл Южные Курилы, впервые нанес их на карту в 1635 году и преподнес эту карту правящему дому Токугава.

Но кроме всех посторонних открывателей на Курилах были и коренные обитатели – айны. «Независимая газета» поместила 28 декабря 1991 года большую статью о них под названием «Хозяева Курил», и это совершенно правильное название. Однако в том же печатном органе 28 января 1992 года напечатана статья Л.Васильева «Курилы и Палестина», автор которой признает, что историческое право на острова имеют лишь айны, но тут же утверждает, будто айны фактически вымерли и ассимилированы японцами.

Характерно, что ни один глава Советского государства, правительства и КПСС ни разу не был с визитом в Токио. Единственным исключением оказался советский президент М. Горбачев. Итогом его визита в Японию 16—19 апреля 1991 г. стало официальное признание наличия разногласий по территориальному вопросу.

Новым фактором в развитии советско-японских отношений явилась внутриполитическая борьба в СССР. Усиливающаяся демократическая оппозиция искала новые подходы к курильской проблеме. В январе 1990 г. Б. Ельцин во время посещения Токио предложил пятиэтапный план решения судьбы Южных Курил. План предусматривал следующие этапы:

1. Официальное признание Советским Союзом существования территориальной проблемы в советско-японских отношениях.

2. Демилитаризация островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи.

3. Объявление этих островов зоной свободного предпринимательства с соответствующим льготным режимом для Японии. Заключение договора между РСФСР и Японией по вопросам развития сотрудничества в торгово-экономической, научно-технической, культурной и гуманитарной сферах.

4. Заключение мирного договора между СССР и Японией.

5. Решение территориального вопроса с новым поколением политиков через 15—20 лет. При этом среди возможных вариантов решения названы «совместный протекторат СССР и Японии», придание островам статуса «свободной территории», передача островов Японии.

Вопрос об окончательном размежевании Б.Н. Ельцин предлагал решить будущему поколению политиков.

Таким образом, нам представляется, что первоначально "пятиэтапный план" был представлен как тактический ход демократической оппозиции РСФСР в обход официальной позиции МИД СССР. Далее, в апреле 1991 года в Японию пожаловал сам президент СССР М.С. Горбачёв. Он провёл в Токио несколько раундов переговоров со своим коллегой Т. Кайфу. Итогом этих переговоров явилось заключение "Совместного советско-японского заявления".

Реакция Японии на визит Б.Н. Ельцина в январе 1990 года на представленный им план решения проблемы "северных территорий" была довольно скептической.

В откликах на программу Б.Н. Ельцина преобладали не столько приветственные, сколько критические оценки. Объяснялось это рядом обстоятельств, но главным из них всё же явилось то, что японские политические круги считали тогда, что власть М.С.Горбачёва в СССР достаточно прочна, а приход к власти Ельцина в ближайшее время казался им маловероятным.

Кроме того, в 1991 году ожидался визит самого президента СССР М.С. Горбачёва, и японцы ждали от визита "реального" лидера СССР не какие-то отдалённые по времени, а безотлагательные уступки японским территориальным требованиям [отдать все 4 острова]. Однако, несмотря на все эти нюансы, лидер демократов РСФСР был благосклонно принят в Японии и впоследствии являлся особо популярной личностью в "стране восходящего солнца"[71].

Таким образом, нам представляется, что первоначально "пятиэтапный план" был представлен как тактический ход демократической оппозиции РСФСР в обход официальной позиции МИД СССР. Далее, в апреле 1991 года в Японию пожаловал сам президент СССР М.С. Горбачёв. Он провёл в Токио несколько раундов переговоров со своим коллегой Т. Кайфу. Итогом этих переговоров явилось заключение "Совместного советско-японского заявления".

Подписанное М.С. Горбачёвым в апреле 1991 года "Совместное советско-японское заявление", по сути дела, отразило те положения, которые были зафиксированы и прописаны в "пятиэтапном плане" Б.Н. Ельцина. Официальное признание существования территориальной проблемы в отношениях между СССР и Японией - суть первого этапа концепции Б.Н. Ельцина. Таким образом, первый этап плана был реализован уже в апреле 1991 года политическим руководством СССР.

После событий в Москве 18-21 августа 1991 года, реальная власть в стране оказалась в руках демократов во главе с президентом РСФСР Б.Н. Ельциным. Состав участников территориального спора расширился: МИД Японии, МИД СССР, МИД РСФСР.

На переходном этапе (август-декабрь 1991 года) политическое руководство РСФСР, нуждавшееся в срочной экономической помощи, которую предлагала Япония, вернулось к "пятиэтапному плану" решения территориальной проблемы. С этого момента план Ельцина был взят на вооружение МИДом РСФСР, а позднее и МИДом РФ.

Таким образом, являясь в самом начале своего рождения тактическим ходом российской демократической оппозиции в январе 1991 "пятиэтапный план" эволюционировал в новое исходное качество: он стал базой, на которой впоследствии строился весь комплекс российско-японских отношений. Это означает, что стратегия российского руководства в 90-е годы ХХ столетия формировалась в процессе осуществления на практике положений, зафиксированных в "пятиэтапном плане".

Впоследствии, будучи уже президентом РФ, Ельцин, хоть и говорил об имеющихся у него чуть ли не четырнадцати вариантах решения "курильской проблемы", пятиэтапного плана с повестки дня ни разу не снимал, как, впрочем, ни разу его на официальном уровне не озвучивал.

При этом практические действия и самого Ельцина, и исполнительных властей на разных уровнях дают веские основания говорить о том, что этот план неуклонно, хотя и с некоторыми корректировками, исполняется[72].

В свою очередь, Токио начал пытаться балансировать между советскими и новыми российскими властями. Отметим здесь, что 24 августа 1991 г., то есть сразу после августовского путча, некий японский дипломат явился к высокопоставленному представителю МИДа РСФСР с предложением, чтобы президент Ельцин незамедлительно выступил с заявлением, что советский режим виновен во многих преступлениях и демократическая Россия отрекается от них и готова в отношениях с Японией руководствоваться Симодским трактатом 1855 г. в той его части, которая касается Курильских островов[73].

Представитель Токио заявил, что предлагаемое им заявление от лица российского президента трактовалось бы японской стороной как подлинный жест доброй воли со стороны демократического руководства РСФСР. Сущность японского предложения может быть понята через контекст вакуума власти в СССР, который существовал в это время. Также данная японская инициатива должна рассматриваться как черта, характеризующая и степень давления со стороны Токио на власти РСФСР с тем, чтобы добиться решающего прорыва в курильской проблеме.

Общепринятое мнение, существующее в Российской Федерации, сводится к тому, что это государство является государством—правопреемником СССР. Следовательно, делают отсюда вывод политики и ученые, Россия наследует не только права, но и обязательства государства—предшественника. По словам С. Филатова, в рамках именно этого понимания к России перешли место постоянного члена Совета Безопасности ООН, а также иные права и обязательства по целому ряду основополагающих международных договоров, заключенных Советским Союзом.

Распад СССР в принципе мог привести к радикальным изменениям в подходе Москвы к отношениям с Токио. По некоторым косвенным данным мы можем прийти к заключению, что российское руководство в первой половине 1992 г. серьезно рассматривало возможность разрешения курильского вопроса на условиях, которые удовлетворяли бы основные претензии японской стороны[74].

Так, 22 и 29 мая 1992 г. заместитель министра иностранных дел Российской Федерации Г. Ф. Кунадзе представил Государственной комиссии по подготовке визита президента Б. Ельцина в Японию (визит был назначен на сентябрь 1992 г.) предложение МИДа передать Японии Хабомаи и Шикотан, как это было предусмотрено советско-японской декларацией 1956 г., а также продолжить переговоры относительно судьбы Кунашира и Итурупа.

23 июля 1992 г. Кунадзе сообщил прессе, что текст мирного договора с Японией в целом подготовлен. По словам этого высокопоставленного дипломата, «остается совсем немного договориться о проблеме территориального размежевания». Мирный договор Россия была готова подписать в рамках тех существующих договоренностей, правовых и политических реалий, которые сложились в то время. Кунадзе высказал мнение, что «нет другого пути, кроме реализации совместной советско-японской декларации от 1956 г.», согласно которой предусматривалось возвращение Японии двух из четырех спорных островов Южных Курил.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19