Южно-Курильская территориальная проблема
Что стояло за столь неординарным предложением
Президента, которое в окончательном виде было сформулировано как «договоренность
прилагать максимум усилий для заключения мирного договора до 2000 года на
основе Токийской декларации»? На этот счет высказывалось немало версий и
догадок[133].
Можно исходить из того, что, выдвигая инициативу
по мирному договору, Б. Н. Ельцин действовал в присущем ему стиле. Не раз он
поражал своих партнеров - лидеров многих государств неожиданными заявлениями и
предложениями. Делалось это, в том числе и с тем, чтобы «предельно обострить
ситуацию» для более четкого понимания того, насколько она созрела для
Достижения конкретного результата. С другой стороны, своими неординарными
шагами он как бы «перекидывал мяч на поле партнера, ожидая адекватной или
заинтересованной реакции.
Так, накануне его несостоявшегося визита в 1992
году в Японию Президент Б. Н. Ельцин, выступая в программе Эн-Эйч-Кэй, которая
в прямом эфире транслировалась на Японию, сообщил, что у него имеется 14
предложений относительно возможного решения территориальной проблемы, однако
он пока не решил, какое из них выбрать. На самом деле таких предложений не
существовало.
Президент в
близком ему окружении действительно говорил, что у него есть несколько
вариантов решения территориальной проблемы» которые ему предлагали российские
политики, ученые, журналисты. Однако это были скорее не варианты, а довольно
абстрактные идеи. Например, среди них фигурировали такие, как - сделать острова
международным парком-заповедником, сдать их Японии в аренду и так далее[134].
Б.Н.
Ельцин, чувствуя слабую подготовку своего визита, особенно в части, касающейся
разговоров в Токио по территориальной проблеме, говоря о «многочисленных
предложениях», посылал своего рода «последний сигнал» японской стороне — «я
смогу что-то предложить на переговорах по мирному договору, но все зависит от
степени готовности японского правительстве пойти навстречу России». И когда на
этот своеобразный «зондаж из 14 предложений» никакой реакции из Токио не
последовало, Б.Н. Ельцин еще раз убедился в нецелесообразности в таких условиях
осуществлять визит в Японию.
Последующие события подтверждают данное
заключение. Стороны выдвинули предложения по решению проблемы мирного договора:
японская сторона — «каванское» в апреле 1998 года, российская — «московское» в
ноябре 1998 года. И хотя к 2000 году заключить мирный договор не удалось, двусторонние
связи начали развиваться невиданными в истории российско-японских отношений
темпами.
Итоги красноярской встречи вызвали в Японии
двойственную реакцию.
Официальные оценки были весьма высокими.
5 ноября премьер-министр Р. Хасимото направил
послание Президенту Б.Н. Ельцину, в котором в свете красноярской договоренности
по мирному договору выразил ему искреннее уважение за проявленную «героическую
решимость». В послании подчеркивалось, что «встреча в Красноярске имела исключительно
большое значение для укрепления и расширения отношений между Японией и Россией
в XXI веке».
Министерство иностранных дел Японии публично
оценило итоги красноярской встречи как «исторический успех».
В
целом с доброжелательными комментариями выступали даже традиционно скептически
настроенные специалисты по японо-российским отношениям[135].
В целом позитивно комментировали результаты
красноярской встречи японские средства массовой информации. Вот некоторые из
них: «поворотный пункт в истории двусторонних отношений — от противостояния к
сотрудничеству», «достигнут большой прогресс как в политической, так и экономической
областях», «появилась возможность, что в японо-российских отношениях, включая
территориальный вопрос, произойдет исторический поворот»[136].
Но были
и не столь радужные, даже пессимистические оценки, нередко с оттенком
негативизма. Так, сообщалось, что среди высокопоставленных сотрудников
министерства иностранных дел Японии сохраняется мнение, что основы политики
России в отношении Японии не изменились - Президент Б. Н. Ельцин в условиях,
когда НАТО, расширяясь, приближается к российским границам, ищет теперь друзей
на Востоке, а также рассчитывает на японскую экономическую помощь для
восстановления российской экономики». Эти взгляды разделяли и некоторые
политологи-аналитики.
В Красноярске Б. Н. Ельцин и Р. Хасимото
договорились провести вторую «встречу без галстуков» в Японии в середине апреля
1998 года. Подготовка к ней началась незамедлительно и шла с нарастающим
темпом.
Уже в середине ноября 1997 года состоялся визит в
Токио министра иностранных дел Е. М. Примакова. В ходе его переговоров с
министром иностранных дел К. Обути предстояло наметить план действий на
«посткрасноярский период».
На переговорах Е. М. Примакова с К. Обути 3
ноября с российской стороны была подчеркнута важность реализации всех
красноярских договоренностей без каких-либо отступлений и предложено в качестве
практических шагов в этом направлении сформировать специальные переговорные
группы для того* чтобы поднять переговорный процесс по мирному договору на
качественно новый уровень[137].
В ходе дальнейших консультаций на основе этого
предложения была достигнута договоренность о создании Совместной российско-японской
комиссии по вопросам заключения мирного договора под председательством
министров иностранных дел, а также подкомиссии на уровне заместителей
министров иностранных Дел. Причем имелось в виду, что в подкомиссии будет
развернута практическая работа над вопросами, могущими составить содержание
мирного договора.
В ноябре 1998 года в рамках подкомисии по
предложению японской стороны, выдвинутому в ходе визита Москву премьера К.
Обути, были созданы две группы - по вопросам пограничного размежевания и
по вопросам совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах. Во время
официального визита министра иностранных дел Японии в Москву 21-23 февраля 1998
года министры Е. М. Примаков и К. Обути утвердили договоренность о начале деятельности
подкомиссии на уровне заместителей министров иностранных дел.
Тогда же 21 февраля было подписано Соглашение о
некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов в
районе Южных Курил.
Подписание соглашения венчало трехлетний
переговорный процесс, который шел непросто, поскольку имел непосредственное
отношение к известным позициям стран по территориальной проблеме. Тем не менее,
стороны, подтвердив, что соглашение не наносит ущерба этим позициям (в
документе есть специальная статья - «данное соглашение и все действия,
предпринимаемые в связи с ним, никоим образом не затрагивают позиций сторон и
не могут являться основанием для каких-либо ссылок на изменение позиций
сторон», нашли формулу, по которой японским рыбакам была предоставлена
возможность вести на коммерческой основе рыболовный промысел в специально
выделенных участках в районе Южных Курил.
Таким образом, было заключено не имеющее
прецедентов в международной практике соглашение, по которому одно государство
предоставляло право рыбакам другого государства вести промысел в своих
территориальных водах[138].
Соглашение
закрывало проблему японского браконьерского промысла в российских водах и
одновременно открывало, как полагала российская сторона, путь к выходу на
договоренность о совместной хозяйственной деятельности на островах. Однако с
японской стороны на официальном уровне сразу же зазвучали утверждения о том,
что .перейти с моря на сушу, весьма сложно, поскольку, мол, практически нет прецедентов.
1 октября 1998 года начался первый промысел
японскими рыбаками в районе Южных Курил в соответствии с соглашением о
рыболовном промысле.
О том, как далеко
зашел Кремль в этом направлении, свидетельствует упомянутое Рыболовное
соглашение, на котором следует остановиться подробнее.
Подписанное Б.Е. Немцовым,
в то время зампредом правительства РФ, в феврале 1998 г. сроком на три года
межправительственное Рыболовное соглашение является по своей антироссийской направленности
уникальным[139].
Главное, что
обращает на себя внимание, это фактически зафиксированный в нем отказ России от
своих суверенных прав в своих территориальных водах в районе Южных Курил, т.е.
на своей территории.
Этот вывод прямо
вытекает из текста Соглашения, где в первой статье сказано, что "стороны
сотрудничают в целях осуществления промысла живых ресурсов японскими
рыболовными судами в морском районе... у островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и
Хабомаи, а также сохранения, рационального использования и воспроизведения
живых ресурсов в этом морском районе". Получается, что мы сотрудничаем с
иностранным государством, ведущим промысел в наших территориальных водах (т.е.
на нашей территории), а не разрешаем ему вести этот промысел за соответствующую
плату, как это всегда бывает в подобных случаях (и о чем и идет речь в
указанном Соглашении).
Более того, из
формулировок статей 1 и 2 вытекает также, что японские рыбаки будут вести
промысел в явочном порядке не в территориальных водах России, а в безымянном,
никому не принадлежащем "морском районе", о государственной
принадлежности которого не говорится ни слова. Исходя из такого подхода -
фактического отказа России от своих прав в территориальных водах вокруг Южных
Курил в пользу японских рыбаков, - любые другие государства могут также
потребовать себе аналогичные "привилегии". И возражать России будет
трудно[140].
В основном
документе - собственно Соглашении - нет ни единого слова о контроле за ведением
промысла японскими судами со стороны российских органов рыбоохраны и
пограничников, равно как ничего не говорится о соблюдении японскими рыбаками
наших законов и правил.
Иными словами,
Япония как государство не берет на себя никаких официальных обязательств по
этому ключевому вопросу.
Между тем в
аналогичных соглашениях прошлых лет, в частности, Соглашениях о промысле
морской капусты в районе Малой Курильской гряды 1963 и 1981 гг., было четко
зафиксировано, что "японские рыбаки, занимающиеся промыслом морской
капусты... должны соблюдать законы, постановления и правила Союза Советских
Социалистических Республик, действующие в этом районе" (выделено нами).
Это важнейшее положение, действовавшее свыше 30 лет, исчезло из Соглашения от
21 февраля 1998 г.
В результате мы
фактически имеем дело с небывалым случаем, и это следует особо подчеркнуть, -
предоставлением японским подданным в наших территориальных водах
экстерриториального статуса, т.е. неподчиненности их законам Российской
Федерации в ее территориальном море, статуса с точки зрения современного
международного права дискриминационного и в отношениях между государствами
недопустимого. По мнению В.Головнина и В.Солнцева, это не что иное, как
ползучая передача Японии морской территории России[141].
В
"Меморандуме о понимании" к Соглашению (документ, на основе которого
осуществляется конкретное ежегодное "сотрудничество" между сторонами)
на 1998 и 1999 гг. и в "Руководстве по порядку промысла морских живых
ресурсов японскими рыболовными судами" наряду с русскими употребляются
японские географические названия, включая даже названия мысов.
Подобный подход к
международному договору России не только является грубым нарушением Закона РФ
"О наименовании географических объектов", предусматривающего
использование в официальных документах только собственных географических
названий. Он также закономерно вызывает вопрос, существует ли у России с
Японией кондоминиум (совместное владение) над Южными Курилами или острова
принадлежат России.
Не менее важно и
то обстоятельство, что присутствие в российских территориальных водах
иностранных рыболовных судов, фактически неподконтрольных российским законам,
непосредственно затрагивает и вопросы безопасности территории и проживающих на
ней граждан[142].
Совершенно
очевидно, что Японии здесь удалось добиться небывало выгодных для себя
юридических формулировок - формулировок, о которых еще несколько лет назад они
не могли и мечтать, создающих необходимую правовую базу, серьезно
"размывающую" российский суверенитет над Южными Курилами,
формулировок, создающих юридический прецедент, который в дальнейшем будет
весомым аргументом на переговорах или, если понадобится, и в Международном
суде. И возразить здесь что-либо нам опять будет весьма сложно[143].
Вероятно, понимая всю уязвимость и невыгодность
для России этого соглашения, министр иностранных дел И.Иванов
счел необходимым успокоить общественность, заявив, что "он осведомлен о
некоторой настороженности, существующей в отношении данного соглашения"[144]. Смеем заверить
министра, здесь не о настороженности следует говорить, а о срочном исправлении
допущенных ошибок, наносящих ущерб национальным интересам страны.
"Венцом" третьего этапа плана Б.Н.
Ельцина, кроме соглашения 1998 г., стала также выдвинутая еще Е.М. Примаковым в
бытность его министром иностранных дел РФ идея "совместной
российско-японской экономической деятельности" на Южных Курилах. В целях
практической реализации этого направления создана и действует
российско-японская подкомиссия по совместной хозяйственной деятельности. Хотя
пока больших результатов для жителей Южных Курил деятельность данной комиссии
не принесла, можно констатировать, что и четвертый этап плана начался. Однако
здесь Японию поджидает самое трудное - заключение желанного мирного договора
"путем решения вопроса принадлежности островов"[145].
26
марта 1998 года в Токио состоялись консультации на уровне заместителей
министров иностранных дел, в рамках которых было проведено заседание
подкомиссии по вопросам заключения мирного договора. Было достигнуто согласие,
что договор должен носить «всеобъемлющий характер», т. е. включать в себя не
только положения, касающиеся проблемы территориального размежевания, но и
содержать статьи, фиксирующие принципы и направления развития двусторонних
отношений[146].
Основное внимание было уделено обсуждению
проблемы мирного договора. Б. Н. Ельцин, начиная разговор с Р. Хасимото по
проблеме мирного договора, подтвердил, прежде всего, свою приверженность
выдвинутому им пятиэтапному плану урегулирования территориальной проблемы и
Токийской декларации 1993 года. Он также предложил готовить не просто "Договор
о мире", а более широкий документ - «Договор о мире, дружбе и
сотрудничестве», поскольку состояние войны между двумя странами давно
прекращено и следует смотреть в будущее, ведя речь о более широких рамках
отношений между двумя странами. Что же касается конкретного продвижения к
урегулированию проблемы территориального размежевания, то он высказался за то,
чтобы начать с налаживания на Южных Курилах совместной экономической
деятельности, например, осуществить совместное строительство заводов по
рыбопереработке.
Со своей стороны, Р. Хасимото выдвинул, как он
сам выразился, «новое крупное предложение»- по содержанию «территориального
раздела» будущего договора. Суть его состоит в том. чтобы в мирном договоре
записать, что японо-российская граница проходит между островами Итуруп и Уруп,
а также зафиксировать признание Японией законности российского административного
контроля над островами Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи на определенный
период до достижения между сторонами отдельной договоренности относительно передачи
островов Японии.
Иными словами, речь шла о признании российской
стороной японского «потенциального суверенитета» над четырьмя островами, хотя
эти слова и не употреблялись. Сама передача островов Японии предполагалась
после определения сторонами временного лимита сохранения прав административного
контроля России над этими территориями[147].
Президент реагировал в том плане, что предложение
интересное, однако российской стороне потребуется время для его изучения.
На совместной пресс-конференции по окончании
казанских бесед и Президент, и премьер-министр заявили о своей решимости
ускорить работу над мирным договором, дать соответствующие указания участникам
переговоров. Р. Хасимото сообщил о том, что внес новое предложение по
содержанию договора, но его суть публично не раскрыл. Б. Н. Ельцин в ответ сказал,
что намерен его серьезно изучить.
На своей беседе лидеры решили не предавать
огласке предложение, сделанное Р. Хасимото. Однако практически сразу же по
окончании каванскои встречи японская пресса опубликовала содержание этого
предложения.
На каванской встрече была достигнута
договоренность о визите в Москву премьер-министра Японии в октябре 1998 года.
Визит главы японского правительства в Москву
состоялся, но не в октябре, а в ноябре, и совершил его не Р. Хасимото, а новый
премьер-министр К. Обути.
Лето
1998 года было наполнено драматическими событиями как в Японии, так и в России.
В июле после неудачного выступления правяшей партии на парламентских выборах
ушел в отставку с поста главы правительства Р. Хасимото. В августе после
финансового кризиса покинул кресло Председателя Правительства России С. В.
Кириенко[148].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
|