Свобода и счастье человека
сторонников. Республиканское правительство надеялось "умиротворить"
нацистов своей терпимостью, но именно этим отсутствием силы и твердости
увеличивало их ненависть. Гитлер ненавидел Веймарскую республику, потому
что она была слаба; он восхищался промышленными и военными руководителями,
потому что у тех была власть и сила. Он никогда не вступал в борьбу с
установившейся сильной властью и нападал лишь на те группы, которые считал
беззащитными. "Революция" Гитлера - как и "революция" Муссолини -
происходила под защитой реально существовавшей власти, а их излюбленными
противниками были те, кто не мог за себя постоять. Можно даже предположить,
что отношение Гитлера к Великобритании тоже было обусловлено, среди
прочего, этим психологическим комплексом. Пока он считал Англию сильной, он
любил ее и восхищался ею. Когда же убедился в слабости британской позиции -
во время Мюнхена и после него, - его любовь превратилась в ненависть и
стремление сокрушить Англию. С этой точки зрения "умиротворение" было
политикой, которая должна была возбудить именно враждебность, а не
миролюбие.
До сих пор мы говорили о садистской стороне гитлеровской идеологии. Однако,
как мы видели при обсуждении авторитарного характера, в нем есть и мазо-
хистская сторона, то есть должно присутствовать и стремление подчиниться
подавляющей силе, уничтожить свое "я", и это стремление мы действительно
обнаруживаем. Эта мазохистская сторона нацистской идеологии и практики
наиболее очевидна в отношении масс. Им повторяют снова и снова: индивид -
ничто, он не имеет значения; он должен признать свою личную ничтожность,
должен раствориться в высшей силе и ощущать гордость от своего участия в
ней. Гитлер ясно выражает эту мысль в своем определении идеализма: "Только
идеализм приводит людей к добровольному признанию прерогатив принуждающей
силы и тем самым превращает их в пылинки мирового порядка, образующего и
формирующего вселенную" .
Подобным же образом Геббельс определяет то, что он называет социализмом.
"Быть социалистом, - говорит он, - это значит подчинить свое "я" общему
"ты"; социализм - это принесение личного в жертву общему" .
Самоотречение индивида - сведение его к пылинке; атому - влечет за собой,
согласно Гитлеру, отказ от всякого права на личное мнение, личные интересы,
личное счастье. Такой отказ составляет сущность политической организации, в
которой "индивид отказывается представлять свое личное мнение и твои
интересы...". Гитлер превозносит "самоотверженность" поучает, что в "погоне
за собственным счастьем люди все больше опускаются с небес в преисподнюю" .
Цель воспитания - научить индивида не утверждать свое "я". Уже школьник
должен научиться "молчать не только тогда, когда его бранят за дело; он
должен научиться также молча переносить несправедливость, если это
необходимо". Конечная цель изображается так: "В народном государстве
народное мировоззрение должно в конечном итоге привести к той благородной?
эре, когда люди будут видеть свою задачу не в улучшении породы собак,
лошадей и кошек, а в возвышении самого человечества; эру, когда один будет
сознательно и молчаливо отрекаться, а другой - радостно отдавать и
жертвовать" .
Эта фраза звучит несколько странно. После характеристики одного типа
индивидов, который "сознательно и молчаливо отрекается", можно было бы
ожидать, что появится характеристика противоположного типа - того, кто
руководит, берет на себя ответственность или что-нибудь в этом роде. Но
вместо этого Гитлер снова характеризует этот "другой" тип как способный к
самопожертвованию. Трудно уловить разницу между "молчаливо отрекается" и
"радостно жертвует". Я позволю себе высказать догадку, что на самом деле
Гитлер собирался сделать различие между массами, которые должны смиряться,
и правителем, который должен править. Но хотя иногда он вполне, открыто
признает стремление к власти - свое и своей "элиты", - зачастую он это
стремление отрицает.;
В этой фразе ему, очевидно, не хотелось быть столь откровенным, и он
заменил стремление властвовать стремлением "радостно отдавать и
жертвовать".
Гитлер прекрасно сознает, что его философия самоотречения и жертвенности
предназначена для тех, кого экономическое положение лишает всякой
возможности счастья. Ему не нужен такой общественный строй, где каждому
было бы доступно личное счастье; он хочет эксплуатировать саму бедность
масс, чтобы заставить их уверовать в его проповедь самопожертвования. Он
совершенно открыто заявляет: "Мы обращаемся к огромной армии людей, которые
так бедны, что их личное существование отнюдь не является наивысшим в мире
богатством..." '
Вся эта проповедь самопожертвования имеет вполне очевидную цель: чтобы
вождь и "элита" могли реализовать свое стремление к власти, массы должны
отречься от себя и подчиниться. Но мазохистские наклонности можно
обнаружить и у самого Гитлера. Высшие силы, перед которыми он склоняется, -
это Бог, Судьба, Необходимость, История и Природа. В действительности все
эти слова означают для него одно и то же: символ подавляющей силы.
В начале своей автобиографии он замечает: "...ему повезло, что Судьба
назначила Браунау на Инне местом его рождения". Дальше он говорит, что весь
немецкий народ должен быть объединен в одном государстве, потому что лишь
тогда, когда это государство станет слишком тесным для всех немцев,
необходимость даст им "моральное право на новые земли и территории" .
Поражение в войне 1914 - 1918 годов представляется ему "заслуженным
наказанием, ниспосланным Вечным Возмездием". Нации, которые смешиваются с
другими расами, "грешат против воли Вечного Провидения" или, как он говорит
в другом месте, "против воли Вечного Творца". Миссия Германии указана
"Творцом Вселенной". Небеса являются высшей категорией по отношению к
людям, потому что людей, по счастью, можно дурачить, но "Небеса
неподкупны". Сила, производящая на Гитлера, вероятно, даже большее
впечатление, чем Бог, Провидение и Судьба, - это Природа. Тенденция
исторического развития последних четырехсот лет состояла в ликвидации
господства над людьми и в установлении господства над Природой. Гитлер
настаивает на том, что можно и должно управлять людьми, но Природой
управлять нельзя. Я уже приводил его высказывание, что история человечества
началась, вероятно, не с одомашнивания животных, а с господства над низшими
людьми. Он высмеивает саму мысль о том, что человек может покорить Природу;
издевается над теми, кто верит, что сможет стать властелином Природы, "не
имея в своем распоряжении другого оружия, кроме "идеи". Он говорит, что
человек "не стал хозяином Природы, но благо- даря знанию нескольких законов
и секретов Природы он' поднялся до положения хозяина тех живых существ"
которые этим знанием не обладают" '. Здесь мы снова встречаемся с той же
мыслью: Природа - это великая сила, которой мы должны подчиняться, а вот
над' живыми существами должны господствовать.
Я постарался выявить в писаниях Гитлера две тенденции, уже описанные выше
как основные стремления авторитарной личности: жажду власти над людьми и
потребность в подчинении подавляющей внешней силе. Идеи Гитлера более или
менее идентичны всей идеологии нацистской партии. Те же мысли, что
высказаны в его книге, он провозглашал в бесчисленных речах, которыми
завоевал своей партии массовую поддержку. Эта идеология выросла из его
личности чувство неполноценности, ненависть к жизни, аскетизм и зависть к
тем, кто живет полной жизнью, были почвой его садистско-мазохистских
стремлений - и была обращена к тем людям, которых возбуждала и привлекала в
силу аналогичного склада их собственного характера. Они становились
горячими приверженцами человека, выражавшего их собственные чувства. Но
низы среднего класса были удовлетворены не только идеологией. Политическая
практика реализовала обещания идеологии: была создана иерархия, в которой
каждый имел кого-то над собой, кому он должен был повиноваться, и кого-то
под собой, над кем ощущал свою ? власть. Человек на самом верху - вождь -
имел над собой Судьбу, Историю или Природу, то есть некую высшую силу, в
которой мог раствориться. Таким образом, идеология и практика нацизма
удовлетворяют запросы, происходящие из особенностей психологии одной части
населения, и задают ориентацию другой части: тем, кому не нужны ни власть,
ни подчинение, но кто утратил веру в жизнь, собственные решения и вообще во
все на свете.
Дают ли эти соображения какую-то основу для прогноза дальнейшей
устойчивости нацизма? Я не считаю себя вправе делать какие-либо
предсказания, но мне кажется, что имеет смысл поставить некоторые вопросы,
вытекающие из рассмотренных выше психологических предпосылок. Не
удовлетворяет ли нацизм при данных психологических условиях эмоциональные
потребности населения и не является ли эта психологическая функция
фактором, укрепляющим его устойчивость?
Из всего сказанного выше ясно, что ответ на эти вопросы может быть только
отрицательным. Факт человеческой индивидуализации - разрыва "первичных уз"
- необратим. Процесс разрушения средневекового общества продолжался
четыреста лет и в наше время завершается. Если не уничтожить всю
промышленную систему, если не вернуть весь способ производства к
доиндустриальному уровню, человек останется индивидом, который полностью
выделился из окружающего мира. Мы видели, что человек не выдерживает этой
негативной свободы, что он пытается бежать от нее в новую зависимость,
которая должна заменить ему утраченные первичные узы. Но эта новая
зависимость не обеспечивает подлинного единства с миром;
человек платит за новую уверенность отказом от целостности своего "я".
Между ним и новыми авторитетами остается непреодолимый разрыв; они
ограничивают и калечат его жизнь, хотя на уровне сознания он может быть
искренне уверен, что подчиняется им совершенно добровольно. Однако он живет
в таком мире, который не только превратил его в "атом", но и предоставил
ему все возможности, чтобы стать независимой личностью. Современная
промышленная система способна не только создать каждому человеку
обеспеченное существование, но и дать материальную базу для полного
проявления интеллектуальных, чувственных и эмоциональных возможностей
каждого, в то же время значительно сократив его рабочее время на
производстве.
Функцию авторитарной идеологии и практики можно сравнить с функцией
невротических симптомов. Эти симптомы происходят из невыносимых
психологических;
условий и в то же время предлагают какое-то решение, делающее жизнь
терпимой. Но они не дают решения, ведущего к счастью и развитию личности.
Они не из- меняют условий, приводящих к невротическому решению. Одиночество
и бессилие индивида, его стремление реализовать возникшие в нем
возможности, объективный факт возрастания производственной мощи современной
промышленности - все это динамические факторы, составляющие основу
растущего стремления к Я свободе и счастью. Бегство в симбиотическую
зависимость может на какое-то время приглушить страдание,. но не может его
устранить. История человечества это история растущей индивидуализации и
вместе с тем. история растущей свободы. Стремление к свободе не
метафизическая сила, хотя законами природы его тоже не объяснить; оно
является неизбежным результатом. процессов индивидуализации и развития
культуры. Авторитарные системы не могут ликвидировать основные условия,
порождающие стремление к свободе; ' точно так же они не могут искоренить и
стремление к свободе, вытекающее из этих условий.
Глава 7
СВОБОДА И ДЕМОКРАТИЯ
1. Иллюзия индивидуальности
В предыдущих главах я постарался показать, что в современной промышленной
системе, и особенно в ее монополистической фазе, есть факторы,
вырабатывающие тип личности, для которой характерно ощущение бессилия,
одиночества, тревоги и неуверенности. Я говорил об особых условиях в
Германии, превративших часть ее населения в питательную почву для идеологии
и политической практики, обращенной к тому типу личности, который я назвал
авторитарным.
Ну, а как обстоит дело у нас? Только ли из-за океана угрожает фашизм нашей
демократии, только ли его "пятая" колонна" существует среди нас? В этом
случае положение было бы весьма серьезным, хотя еще и не критическим.
Однако - хотя необходимо принимать всерьез и внешнюю и внутреннюю угрозу
фашизма - нет большей ошибки и более серьезной опасности, чем не замечать,
что в нашем обществе мы сталкиваемся с тем же явлением, которое повсюду
питает корни фашизма: с ничтожностью и бессилием индивида.
Это утверждение противоречит общепринятому мнению, что современная
демократия, освободив индивида от всех внешних ограничений, привела к
расцвету индивидуализма. Мы гордимся тем, что нас не гнетет никакая внешняя
власть, что мы свободны выражать свои мысли и чувства, и уверены, что эта
свобода почти автоматически обеспечивает нам проявление индивидуальности.
Но право выражать свои мысли имеет смысл только в том случае, если мы
способны иметь собственные мысли; свобода от внешней власти становится
прочным достоянием только в том случае, если внутренние психологические
условия позволяют нам утвердить свою индивидуальность. Достигли ли мы этой
цели? Или хотя бы приближаемся ли к ней? Эта книга посвящена человеческому
фактору, поэтому ее целью является критический анализ именно данной
проблемы. Начало такому анализу уже было положено в предыдущих главах.
Говоря о двух значениях свободы для современного человека, мы показали, как
экономические условия усиливают изоляцию и беспомощность индивида в наше
время. Говоря о психологических результатах, мы показали, что эта
беспомощность приводит либо к особому роду "бегства", характерному для
авторитарной личности, либо к вынужденному конформизму, вследствие которого
индивид превращается в робота, теряет себя, но при этом убежден, что он
свободен и подвластен лишь собственной воле.
Важно осознать, до какой степени наша культура питает эту тенденцию к
конформизму, даже если и существуют выдающиеся примеры обратного.
Подавление спонтанных чувств - а следовательно, и подлинной
индивидуальности - начинается очень рано, по существу, с самого начала
воспитания ребенка (1). Это не значит, что любое воспитание неминуемо
приводит к подавлению спонтанности; если подлинной целью воспитания
является полноценное развитие ребенка, развитие его внутренней
независимости и индивидуальности, этого не происходит. При таком воспитании
может возникнуть необходимость в каких-то ограничениях, но эти временные
меры лишь способствуют росту и развитию ребенка. Однако у нас воспитание и
образование слишком часто приводят к уничтожению непосредственности и к
подмене оригинальных психических актов навязанными чувствами, мыслями и
желаниями. (Напомню, что оригинальной я считаю не ту идею, которая никогда
никому не приходила на ум; важно, чтобы она возникла у самого индивида,
чтобы она была результатом его собственной психической деятельности, то
есть его мыслью.) Чтобы проиллюстрировать этот процесс, выберем (несколько
произвольно) одно из самых ранних подавлении чувства - подавление чувства
враждебности и неприязни.
Начнем с того, что у большинства детей возникает некоторая враждебность и
мятежность: результат их конфликтов с окружающим миром, ограничивающим их
экспансивность, поскольку им - слабой стороне - приходится покоряться. Одна
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32
|