Диплом: Лексико-фразеологические библейские реминисценции в поэзии А. Блока 
Слово «ночной» соотносится со словом «темный». Душа – внутренний, психический
мир человека, его сознание. Если соотносим слово ночной со словом темный, то
выражение «ночные души» можно истолковать, как «люди с темным внутренним
миром», а темный внутренний мир характерен для грешников. Следовательно,
«ночные души-грешники», которые просят милости у Бога. У Блока, простое
словосочетание «зазвучало» и приобрело «высокость».
Как видим, метафоры играют значительную роль в лирике Блока, и большинство из
них можно отнести к высокому стилю, благодаря компонентному составу,
включающему в себя церковную лексику.
§2. Библеизмы как средство отражения философско –
религиозных взглядов А.Блока.
Следующая функция, которую предстоит рассмотреть, - философско-
мировоззренческая функция. Под философско-мировоззренческой функцией
библеизмов прежде всего следует понимать то, какую роль играют библеизмы в
выражении взглядов поэта на окружающий мир, на религию, на жизнь человека в
мире.
Мы знаем, что в течение жизни А.Блок находился в процессе поиска своего
религиозного идеала.
В юности поэт был тесно связан с «неохристианским движением, которое
проповедовало «Новую религию», поэтому в раннем творчестве Блока появляются
стихотворения пронизанные верой в «Нового Бога, за которым поэт готов пойти.
.
Стихотворение, написанное 22 сентября1899 года. Так и называется «Неведомому
Богу», в нем Блок высказывает надежду на появление нового Бога, с приходом
которого настанет «конец пустыне. Этот «новый Бог» должен указать путь «от
мрака к свету».
Стихотворение «Предчувствую Тебя, Года проходят мимо». также проникнуто верой
в «нового Бога». Хотя поэт не называет Иисуса собственным именем, а лишь
употребляет местоимение «Тебя», сознание того, что речь идет о Боге, не
исчезает.
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо-
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне–и ясен нестерпимо,
И молча жду,–тоскуя и любя.
Вера в «Нового Бога» приводит к полному отрицанию канонической церкви и религии.
В поэзии Блока «старый храм», перестает быть местом, где человек обретает
духовное спокойствие. В стихотворениях Блока появляются такие выражения:
1) Вхожу я в темные храмы
Совершаю бедный обряд.
2) И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
3) Гнусавой мессы стон протяжный
И трупный запах роз в церквах.
4) Здесь снега и непогоды
Окружили храм.
Во всех случаях Блоком создается отталкивающий, неприглядный образ храма.
Отрицание общепринятой религиозной традиции приводит к появлению других образов:
Ищу защиты у Христа,
Но из под маски лицемерной
Смеются лживые уста...
(«Люблю высокие соборы»)
И томленьем дух влюбленный
Исполняют образа,
Где коварные мадонны
Щурят длинные глаза.
(Сиена)
В стихотворении «Люблю высокие соборы» образ Христа перестает быть символом
чистоты и добродетели, «лицемерная маска» и «лживые уста» делают его похожим
на дьявола. Во втором случае изображенная Мадонна перестает быть непорочной,
а становится коварной. В обоих случаях происходит смена «верха» и «низа»
(«Христос-дьявол», «непорочная Мадонна–коварная Мадонна).
Для осмысления филосовско-мировоззренческой концепции Блока относительно
«старой» и «новой религии» следует обратиться к стихотворению «Ты смотришь в
очи ясным зорям». В этом стихотворении отчетливо прослеживается отношение
поэта к «старой религии».
Кого ты в скользкой мгле заметил?
Чьи окна светят сквозь туман?
Здесь ресторан, как храмы, светел,
И храм открыт, как ресторан.
(дек. 1906)
Слово храм выступает контекстуальным синонимом слова ресторан, а ресторан
имеет окказиональное значение-«вместилище греха». Следовательно, для Блока
«старый храм» - это такое же вместилище греха, как ресторан.
На молодого поэта большое влияние имели не только идеи о «новой вере» и
«новом Боге», но и идеи, В.Соловьева, Д.Мережковского, под влиянием которых
в творчестве Блока появляется большое количество произведений, пронизанных
духом Апокалипсиса. В циклах «Возмездие», «Страшный мир», «Распутья»,
«Снежная маска» появляются фразеологические библеизмы из апокалипсиса:
«трубный ангел», «жезл железный», «падший ангел».
Чаще остальных в лирике Блока встречается образ «трубы архангела». Этот образ
по-разному вводится в художественную ткань произведения. Иногда это только
образ одной трубы, звук которой предвещает страшные страдания «вечно ждем
трубы», «близко труба». В других случаях поэт вводит в обороты обладателя
трубы, то есть «ангела», что делает выражение более понятным и конкретным:
«звуки ангельской трубы», «замолкли ангельские трубы», «трубный ангел в
высоте», «ангел поднял звонкую трубу».
Бывают случаи, когда поэт ставит рядом с трубой слова, ассоциирующиеся со
смертью, тогда обороты могут приобретать такой вид: «смерть – снеговой
трубач», «вой похоронных труб», «трубы смерти близкой».
В стихотворении «Когда я прозревал впервые», воспроизведен в поэтической
форме образ «страшного суда», который тесно связан с «трубящими ангелами»:
Замолкли ангельские трубы,
Немотствует дневная ночь.
Верни мне, жизнь, хоть смех беззубый,
Чтоб в тишине не изнемочь.
(Март 1909)
С этим стихотворением перекликается стихотворение, написанное двумя годами
раньше, «На страже». Речь в нем идет об ангеле, который стоит «на страже» и
наблюдает за всем, что происходит на земле, и в свое время потребует ответа,
а расплатой может стать смерть от «ангельской трубы»:
Я – непокорный и свободный.
Я правлю вольною судьбой.
А Он – простерт над бездной водной
С подъятой к небесам трубой.
Он видит все мои измены,
Он исчисляет все дела.
И за грядой туманной пены
Его труба всегда светла.
И, опустивший меч на струи,
Он не смежит упорный взор.
Он стережет все поцелуи,
Паденья, клятвы и позор.
И он потребует ответа,
Подъемля засветлевший меч.
В блоковских стихотворениях часто используются образы рая и ада, но эти
понятия не всегда противопоставлены в поэзии Блока.
В стихотворении «О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой» читаем:
Как первый человек, божественным сгорая,
Хочу вернуть навек на синий берег рая
Тебя, убив всю ложь и уничтожив ад.
Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд
Иной пророчит рай! – Я уступаю, зная,
Что твой змеиный рай – бездонной скуки ад.
Блок показывает, что то, что для одного является раем, другим осознается как
ад. В стихотворении ад и рай выступают контекстуальными синонимами, так как в
сознании поэта эти понятия стоят рядом и осознаются как «ад».
В стихотворении «Сквозь серый дым от краю и до краю» поэт утверждает, что рая
нет, есть только мгла, которая выступает в данном случае синонимом ада:
Багряный свет
Завет, зовет к неслыханному раю,
Но рая – нет.
О чем в сей мгле безумной, красно-серой,
Колокола –
О чем гласят с несбыточною верой?
Ведь мгла – все мгла.
В следующих строках блоковский рай также выступает синонимом ада, это
достигается за счет употребления эпитета «темный» по отношению к раю:
О, этот сияющий вечер
Ты будешь все так же прекрасна,
И, верная темному раю,
Ты будешь мне светлой звездой!
В стихотворении «Песнь ада» появляется традиционный образ ада, который
сопровождается особым набором лексических средств: подземный, ночь, «пустые
очи»:
Меня там нет. Тропой подземной ночи
Схожу, скользя, уступом скользких скал,
Знакомый Ад глядел в пустые очи.
Как видим, в некоторых циклах стихотворений основной категорией становится
ад, мысль о котором является доминирующей.
К отражению религиозного мировоззрения имеют отношение слова: дух, душа. В
тех стихотворениях, где передается ощущение катастрофичности мира, поэт
говорит о смерти души, о невозможности ее воскрешения. Рассмотрим несколько
примеров. В стихотворении «Медлительной чредой нисходит день осенний» Блок
пишет:
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист -
Душа не избежит невидимого тленья
Поэт убежден в том, что душа постепенно, незаметно сгорает. Слово невидимый
обозначает: «недоступный зрению, незаметный» (с 402), а тлеть, то есть гореть
без пламени, еле поддерживать собой горение. В стихотворении «Миры летят,
года летят. Пустая.» читаем:
Миры летят, года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь который раз.
Поэт «оживляет» душу, наделяет ее человеческими качествами. Эпитеты
«усталая», «глухая» в данном контексте являются синонимами, так как в них
заложена общая сема - «страдание». Душа «глухая», то есть неотзывчивая, а
неотзывчивой она стала от страданий и усталости.
В стихотворении «Дух пряный марта был в лунном круге» есть строки:
То душа, на последний путь вступая,
Безумно плачет о прошлых снах.
В данном случае под оборотом «душа, на последний путь, вступая» следует
понимать «процесс приготовления к смерти», так как обычно под «последним
путем» понимается смерть.
Усиление катастрофичности в стихотворениях связано с употреблением оборотов,
в которые включены слова, обозначающие темные силы: дьявол, демон. Приведем
несколько примеров:
Ночи зимние бросят, быть может,
Нас в безумный дьявольский бал,
И меня, наконец, уничтожит
Твой разящий взор, твой кинжал
(В эти желтые дни меж домами)
И тихая тоска сожмет так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Как будто ночь на все проклятие простерла,
Сам дьявол сел на грудь.
(«Весь день – как день, трудов исполнен малых»)
И так давно постыли люди,
Уныло ждущие Христа.
Лишь дьявола они находят.
Их лишь к отчаянью приводят
Извечно ждущие уста.
Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне
Притаился, глядит.
Каждый демон в тебе сторожит,
Притаясь в грозовой тишине.
И вздымается жадная грудь.
Этих демонов страшных вспугнуть?
Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь
В эту страшную пропасть глядеть!
(«Я гляжу на тебя. Каждый демон во мне»)
Обороты, в состав которых входят слова «демон», «дьявол» усиливают в
стихотворениях ощущение приближающегося «возмездия».
Итак, многие библейские обороты в лирике Блока связаны с отражением его
мировоззрения, что позволяет нам выделить философско-мировоззренческую
функцию библеизмов в лирике А.Блока.
§3. Идейно – художественная роль библеизмов в лирике А.Блока.
Остановимся еще на одной функции библеизмов – идейно-художественной. Для ее
реализации служат библеизмы, которые в лирике Блока стали символами. Одним
из основных образов–символов в лирике Блока является Купина, как символ
вечной женственности. Такое понимание Купины Блоком восходит к идеям
В.Соловьева. Соловьев имел большое влияние на поэта, и его идеи во многом
формировали мировоззрение Блока. Центральный момент идей Соловьева – учение о
«Душе Мира» (Вечной Женственности), согласно которому мировая душа в процессе
своего самопостижения раздробилась на множество душ, сохранивших тяготение к
Божественному началу и пытающихся воссоединиться с ним посредством
конкретного земного чувства – любви. По Соловьеву, реальная вещь должна
принять определенные формы, в соответствии с высшим ирреальным проявлением:
Небесный объект любви один для всех – Вечная Женственность Божия, и задача
истинной любви состоит не только в том, чтобы поклоняться этому высшему
предмету, а в том, чтобы реализовать и воплотить его в другом, низшем, земном
существе.
В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» возникает образ Купины:
Белая Ты, в глубинах несмутима
В жизни – строга и гневна,
Тайно тревожна и тайно любима,
Дева, Заря, Купина
Блещут ланиты у дев златокудрых,
Зори не вечны, как сны.
Терны венчают смиренных и мудрых
Белым огнем Купины
Купина выступает как высшее воплощение вечной женственности в ряду ее
ипостасей: земное (Дева), космическое (Заря) и сакральное. Градация первой
строфы объясняется во второй строфе: два первых воплощения эфемерны, и лишь
последнее неизменно, наиболее соответствует сути божества. Через Купину Бог
несет себя людям.
§4. Библеизмы как средство сатиры.
У А.Блока библеизмы могут выступать и как средство иронии. Такая функция
библеизмов встречается нечасто. В цикле «Жизнь моего приятеля» библейские
выражения в контексте стихотворений начинают выступать, как средство сатиры.
В четвертом стихотворении «Когда невзначай в воскресенье» читаем:
Когда невзначай в воскресенье
Он душу свою потерял,
В сыскное не шел отделенье,
Свидетеля он не искал
А было их, впрочем, не мало:
Дворовый щенок голосил,
В воротах старуха стояла,
И дворник на чай попросил.
В Библии есть отрывок, в котором говорится о потерянной душе. В Евангелии от
Матфея (10: 38-39) написано: «И кто не берет креста своего и следует за Мною,
тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою
ради Меня сбережет ее». В Библии под «потерянной душой» понимается грешник,
не принявший учения Христа. Блок же вкладывает в выражение «Он душу свою
потерял» иной смысл. В стихотворении душа выступает не как
сверхъестественное, нематериальное, бессмертное начало в человеке, а как
какой-то предмет, подобный кошельку, который можно потерять, а потом найти,
что подтверждается употреблением слов «в сыскное не пошел отделенье».
Снижению высокого образа способствует употребление таких языковых средств,
которые имеют в словаре помету «просторечное»: «невзначай - неожиданно
случайно, ненамеренно», «голосить – громко кричать». Снижение высокого образа
происходит за счет столкновения пласта высокой и низкой лексики. Употребление
библеизма в несвойственном ему контексте и в несвойственном значении приводит
к тому, что библеизм начинает восприниматься как гротескный образ.
В этом же цикле есть стихотворение «Все свершилось по писаньям», в котором
образ ада дан в сатирической форме:
Был в чаду, не чая чада,
Утешался мукой ада,
Перечислил – все слова,
Но – болела голова.
Первая строчка четверостишья – каламбур, основанный на употреблении слов
близких по звучанию, но разных по значению. «Чаять – (устар., прост.)
ожидать, надеяться на что-нибудь». «Чад – о чем-нибудь одурманивающем,
затемняющем сознание (книж.)». Близкие по звучанию слова имеют не только
разные значения, но и разную стилистическую окраску. Во второй строфе
употреблено, казалось бы высокое выражение «муки ада», но соседство слова
«утешаться – успокоить чем-нибудь радостным, облегчить кому-нибудь горе,
страдание», приводит к разрушению образа, так как вряд ли можно успокоиться
мукой ада. Разрушению высокого образа способствует и каламбур первой строки.
В целом, за счет контекста происходит стирание границ между «высоким» и
«низким», а это приводит к снижению стилистической окраски библеизма в
контексте до шуточной.
§5. Композиционная роль библеизмов.
Под композиционной функцией понимается роль библейских эпиграфов в лирике
А.Блока. В сборнике стихотворений встретилось два эпиграфа, соотносящихся с
библейским текстом.
Первый эпиграф к стихотворению « Я, отрок, зажигаю свечи»
Имеющий невесту есть жених
а друг жениха, стоящий и внимающий ему
радостью радуется, слыша голос жениха
( от Иоанна; 3:29)
Второй эпиграф предпослан стихотворению « Верю в Солнце Завета»:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
|
