Характеристика рефлексии студентов вузов
Далее, целесообразно дифференцировать два варианта трактовки рефлексии в
структуре самосознания: одни исследователи отождествляют рефлексию с
когнитивной эмпатией, другие не отделяют ее от самосознания. При этом под
когнитивной эмпатией понимается способность одного человека понимать позицию
другого, предвидеть ход его мысли. Можно трактовать рефлексию в качестве
выхода за пределы непосредственной деятельности, в частности теоретической.
Однако, по мнению М. М. Муканова, внутреннюю дискуссию нельзя отождествлять с
рефлексией, хотя она является необходимым этапом и условием функционирования
последней [70]. Рефлексия не сводится к внутренней дискуссии по следующим
причинам.
Рефлексия протекает не в течение всего времени внутреннего диалога, а
лишь в момент «прерывания непрерывного» - когда нет возможности продолжать
прежнюю деятельность из-за задержки. В результате субъект вынужден прервать
текущую деятельность и обратиться к ее когнитивной оценке. В этом случае
функции когнитивной (и, добавим, метакогнитивной) оценки и анализа состоят в
том, чтобы, во-первых, выяснить причину возникшего препятствия, а во-вторых,
найти иной выход. Это свидетельствует в пользу того, что внутренняя дискуссия
может протекать не только во время «рефлексивного выхода», но также до и после
него. Поэтому автор призывает различать когнитивную эмпатию и рефлексию.
Рефлексия понимается им как процесс критического осмысления текущей деятельности
и обоснования необходимости предпринять новую деятельность и касается более
широкого, онтологического аспекта.
Описанный подход к изучению рефлексии, по-видимому, отражает лишь часть
той реальности, которая в действительности имеет отражение в сознании посредством
рефлексии и при этом затрагивает лишь часть внутренней психической
деятельности, которая нуждается в рефлексировании для обеспечения эффективной
саморегуляции.
Другой подход, по мнению А.3. Зака, «кибернетико-социально-психологи-ческий»
[29, с. 102]. Согласно данному подходу в качестве объекта рефлексии
рассматривается не сам познающий субъект, а явления сознания окружающих его
людей, их образы - картины окружающего, их переживания, умственная
деятельность. При этом понятие рефлексии включает такие процессы, как
«проникновение», познание человеком явлений чужого сознания и «представление»,
«моделирование» этих явлений в своем внутреннем мире. Такое представление о
рефлексии в корне противоречит ее философскому пониманию, согласно которому
рефлексия есть познание человеком явлений своего, а не чужого сознания, то есть
самопознание. Проникновение человека в явления чужого сознания само нуждается
в рефлексии, в анализе способов такого проникновения.
Так А.В. Карпов обобщает аспекты наиболее интенсивной разработки
проблемы рефлексии в настоящее время: 1) при исследовании теоретического
мышления (в науковедении, философии, методологии науки и др.); 2 при
исследовании самосознания личности (воспитание и самовоспитание); 3 при
исследовании процессов коммуникации и кооперации [55].
С нашей точки зрения, наиболее полная классификация подходов к
исследованию рефлексии как предмета психологического познания представлена в
работе И.И. Люрья [66, с. 48]. Автор выделяет восемь направлений в психологии
рефлексии в зависимости от области психологического знания, в рамках которого
осуществляются исследования: 1) деятельностное направление, рассмотрение
рефлексии как компонента структуры деятельности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев
и др.); 2) исследование рефлексии в контексте проблематики психологии мышления
(В.В. Давыдов, Ю.Н. Кулюткин, И.Н. Семенов, В. Ю.Степанов); 3) изучение
рефлексивных закономерностей организации коммуникативных процессов (В.С.
Библер, С.Ю. Курганов); 4) анализ рефлексивных феноменов в структуре совместной
деятельности (В.А. Недоспасова, А,А, Тюков, В.В. Рубцов); 5) педагогическое
направление, рассматривающее рефлексию в качестве инструментального средства
организации учебной деятельности (О.С. Анисимов, М.Э. Боцманова, А. . Зак); 6)
личностное направление, где рефлексивное знание есть результат осмысления своей
жизнедеятельности (Ф.Е. Василюк, М.Р. Гинзбург, Н. И. Гуткина, А.Ф.
Лазурский); 7) генетическое направление исследования рефлексии (В.В.
Барцалкина, Н.И. Люрья, Ж. Пиаже, В. И. Слободчиков); 8)
«системомыследеятельностный» подход, где рефлексия есть форма мыследеятельности
(А. А. Зиновьев, B.А. Лефевр, Г.П. Щедровицкий).
Кроме того, можно выделить следующие направления:
• метакогнитивная парадигма исследования рефлексивных процессов (М.
Келлер, М. Кэплинг, Дж. Флейвелл, М. А. Холодная);
• исследование рефлексии как фундаментального механизма самопознания и
самопонимания (В. В. Знаков);
• анализ рефлексивных закономерностей и механизмов управленческой
деятельности и управления в целом (А. В. Карпов, Г. С. Красовский, В. Е.
Лепский).
Итак, можно видеть, что постановка проблемы рефлексивности в контексте
психологии учебной деятельности, многократно трансформирует данное понятие и не
предлагает единых методологических подходов и методических средств его изучения
в данном контексте.
1.2.
Рефлексивность
как характеристика общих способностей
Анализ проблемы рефлексии, проведенный в предыдущей главе,
свидетельствует об очень большом разнообразии подходов к ее разработке, о
принципиальной множественности способов ее изучения. Причем сами подходы,
способы и стратегии изучения различаются между собой весьма существенно, а
нередко связь таких общепсихологических, предельно широких понятий (по
существу, категорий), как «психические процессы», «психические свойства», «психические
состояния» и т. п., по отношению к категории рефлексии остается не раскрытой с
необходимой полнотой.
Три отмеченные выше принципиальные трудности разработки проблемы
рефлексии (а одновременно и отличительные особенности данной проблемы)
являются, на взгляд А.В. Карпова [43,с. 44], тесно взаимосвязанными и даже
взаимообусловленными. Поэтому и возможные способы их преодоления, подходы к
дальнейшей разработке проблемы рефлексии в целом должны базироваться на учете
этой взаимосвязи
В самом деле, вполне естественно предположить, что синтез и
систематизация всей огромной и разнородной совокупности данных о рефлексии
окажутся наиболее конструктивными в том случае, если они будут реализовываться
на основе каких-либо базовых конкретно-научных категорий психологии. Еще
лучше, если эти категории будут своего рода предельными по мере обобщенности и
охватывающими в своей совокупности все основные аспекты психики.
Хорошо известно,
однако, что именно такие категории (точнее, дифференциация общего предмета
психологии на триаду таких категорий) издавна существуют в психологии,
закрепившись и в ее понятийном аппарате, и в сознании самих психологов, и в
разного рода таксономических схемах. Эти представления, выдержали проверку временем,
продемонстрировали свою адекватность онтологии самого предмета исследований -
психики. Речь, разумеется, идет о триаде «процесс - свойства - состояния». Тем
самым достигается очевидная дифференциация и конкретизация, а следовательно,
и операционализация предмета психологии рефлексии.
Исследование рефлексивной проблематики всегда отличалось определенной
автономностью ее разработки. Развитие этой проблематики характеризуется как бы
«параллельностью» по отношению ко многим другим, в том числе и основным,
проблемам и направлениям психологии. Это не удивительно, поскольку сам предмет
«рефлексивных» исследований предельно своеобразен, даже уникален и в этом
смысле автономен от многих иных проблем психологических исследований. Такая
самодостаточность как раз и проявляется в традициях исследования рефлексивной
проблематики вне должной связи с теорией психических процессов, с проблемой
психических свойств (и способностей), с психологией состояний.
Вместе с тем нельзя не видеть того очевидного факта, что именно рефлексия
выступает такой синтетической психической реальностью, которая одновременно
является и процессом, и свойством, и состоянием. И, наоборот, в общем феномене
рефлексии следует дифференцировать три основных плана: рефлексию как процесс,
как состояние и как свойство. Следовательно, она в принципе допускает раскрытие
лишь через эту триаду базовых категорий, взятых в их взаимосвязи, в
нерасторжимом синтезе. Тот же автор подчеркивает, что применительно к учебной
деятельности в системе высшего и послевузовского образования проблема рефлексии
должна расскрываться через анализ сферы общих способностей. Данного системного
подхода мы и будем придерживаться в курсовом проекте.
Проблема способностей является, как известно, одной из фундаментальных теоретических
проблем психологии. Она многогранна, а в ее русле дифференцируется ряд основных,
специфических для нее аспектов: наследуемость способностей, соотношение
задатков и способностей, существование способностей до деятельности, развитие
способностей, структура способностей в деятельности и через деятельность,
принципы психодиагностики способностей, проблема классификации способностей и
др.
В свою очередь, проблема классификации способностей выступает
традиционным референтом другой, не менее важной проблемы - структуры
способностей, ее возможной иерархической организации, соотношения в ней общих и
частных (специальных) способностей, а также самого состава общих способностей
[27].
В современной психологии существует ряд подходов к пониманию способностей,
различающихся по взгляду на их генезис, основания классификации и уровневую
организацию. В целом все существующие классификации способностей можно свести к
разделению, предложенному Е.П. Ильиным [32; 33]. Автор выделяет два основных направления,
в русле которых разрабатываются проблемы способностей: личностно-деятельностный
и функционально-генетический.
Личностно-деятельностный подход долгое время доминировал в отечественной
психологии. К нему можно отнести точки зрения таких авторов, как Б.М. Теплов,
А.Г. Ковалев, К.К. Платонов. В русле данного подхода способности
рассматриваются как «свойства (или совокупность свойств) личности, влияющие на
выполнение какой-либо деятельности». Согласно этой точке зрения, способности не
существуют до деятельности и любые способности можно развивать в соответствии с
запросами конкретной деятельности.
Данный подход впоследствии дифференцировался на структурно-личностный, в
рамках которого способности понимаются как отдельные устойчивые
индивидуально-психологические качества, и целостно-личностный, трактующий
способности как ансамбли различных психических свойств, включая эмоционально - волевые
процессы, актуализирующиеся в различных видах деяте-лъности. Фактически,
согласно целостно-личностному подходу, существует несколько «структур»
личности, отвечающих за реализацию тех или иных способностей, что противоречит
базовому методологическому положению о единстве и целостности структур
личности. Кроме того, в рамках данной парадигмы отсутствует такой критерий, по
которому различные психические свойства относят или не относят к классу
способностей. Следующим важным вопросом, на который в рамках данной парадигмы
дается достаточно размытый ответ, является вопрос о происхождении способностей,
их развитии и соотношении задатков и способностей, с одной стороны, способности
выводятся из самой деятельности, то есть имеют внешнюю по отношению к субъекту
детерминированность. В связи с этим возникает вопрос: что именно развивается в деятельности
и что является отправной точкой для этого развития? Большинство представителей
данного подхода признают наличие задатков как некоторых психофизиологических
предпосылок успешности деятельности, однако механизм перехода задатков в способности
в рамках деятельности остается невыясненным. С другой стороны, данный подход
недостаточно учитывает «внутренние характеристики» самого субъекта, не имеющие
внешней обусловленности, но в то же время значимо влияющие на эффек-вность
деятельности.
Более продуктивным для понимания природы способностей нам представляется
функционально-генетический подход, к которому возвращаются многие отечественные
исследователи: Э.А. Голубева, В.Н. Дружинин, Н.Д. Беляев, В.Д. Шадриков [21; 24;
110; 111]. Состав способностей в рамках данного подхода рассматривается с
позиций категории функции и понятия функциональной системы. Способности
обеспечивают соответствующий уровень развития функциональных систем психики.
Они проявляются во всей жизнедеятельности индивида и имеют генетическую
обусловленность. Функционально-генетический подход, предполагая возможности
развития способностей в деятельности, трактует их вместе с тем как имеющие
«внутреннюю» детерминированность, то есть обусловленность структурой психики в
целом. При этом сами способности определяются как различия в проявлениях
качественных сторон функций у различных людей. Уровни проявления функции и
обусловливающих ее задатков представляют собой континуум, на определенной точке
которого можно говорить о большей вероятности у данной личности успешности в
тех или иных видах деятельности. Данный подход позволил, в частности, поставить
проблему «порога» способностей [76].
Именно функционально-генетическая парадигма со всей остротой ставит
проблему иерархии способностей и соотношения частных и общих способностей.
Согласно ей, существуют отдельные мнестические, перцептивные, языковые и др.
способности, непосредственно включенные в деятельность и обеспечивающие успешность
ее выполнения. Вместе с тем продуктивная сознательная деятельность невозможна
без обобщенных процессов ее построения, организации, регуляции. Это процессы
более высокого уровня, следовательно, в их основе лежат «общие» способности,
существующие в рамках деятельности и в то же время имеющие генетическую
обусловленность.
В настоящее время существуют различные варианты решения вопросов о
составе общих способностей. Так, например, Э.А. Голубева, выделяя мотивы,
темперамент, способности и характер как основные составляющие структуры
личности, указывает на то, что основу такой структуры составляют общие,
«системообразующие свойства» - уровень эмоциональной активности, саморегуляции
и побуждения [21].
Среди различных подходов к классификации и определению общих
способностей заслуживает внимания трактовка общих способностей, данная В.Н.
Дружининым [24]. Работая в рамках когнитивной парадигмы, объясняющей
психические процессы в терминах процесса переработки информации, он выделяет
три основных блока этого процесса: блок приема, переработки и применения
информации, соответственно трем процессам выделяются три общие способности -
интеллект, обучаемость, креативность. Каждая из общих способностей проявляется
в более частных способностях, выступает как свойство сложной функциональной
системы и является в той или иной степени генетически обусловленной.
Тем не менее, данная структура общих способностей, с нашей точки зрения,
не может рассматриваться как полная и завершенная. Она не учитывает такой
важный и специфический компонент, каковым являются механизмы осознания и
рефлексивной регуляции. Представляется достаточно очевидным, что общая
структура психики (именно как общая и самодостаточная) в принципе не может
быть, раскрыта с необходимой полнотой без учета высшего, то есть рефлексивного
уровня ее организации.
Немногочисленные работы, рассматривающие рефлексивность как способность,
можно условно разделить на две категории: включающие рефлексивные процессы в
состав интеллекта и указывающие на самостоятельность этих процессов. Так, С.
В. Михайлова выделяет в структуре способностей особый класс рефлексивных способностей,
обладающих следующими характеристиками: 1) В основе рефлексивных способностей
лежат генетические рефлексивные «задатки». 2) Рефлексивные способности имеют
индивидуальную меру выраженности. 3) По всем параметрам рефлексивных
способностей имеют место индивидуальные различия. 4) Рефлексивные способности
полифункциональны [69].
Соглашаясь с автором относительно характеристик рефлексивности как
способности, следует отметить, что С. В. Михайлова не относит данные
способности ни к частным, ни к общим, рассматривая их в ограниченных рамках
педагогической деятельности, а также не дает их структурно-функциональной
характеристики.
Еще одним подходом к пониманию природы способностей к рефлексированию является
методологический подход, предложенный Г.П. Щедровицким [98]. С его точки зрения,
способности не являются ни целиком естественным образованием, ни целиком «формируемой
организованностью». Каждая способность, в том числе и рефлексивность,
представляет собой актуализируемое субъектом «средство настройки на
осуществление деятельности».
Вместе с тем рефлексивность выступает в двояком смысле: оставаясь
способностью, она на определенном этапе онтогенеза позволяет человеку самому
управлять развитием своих способностей через выбор тех или иных деятельностей,
в которых данные способности реализуются. Таким образом, рефлексивность,
оставаясь в ряду способностей, одновременно становится «инструментальным
средством для развития мыследеятельностных способностей».
Общее число работ отечественных и зарубежных психологов, посвященных
исследованию таких общих способностей, как интеллект, обучаемость и
креативность, совершенно не сопоставимо с числом исследований способности к
рефлексии, превышая их на несколько порядков. Особое место в данных работах
занимает проблема состава и структуры той или иной общей способности.
Среди работ по проблематике общих способностей большее их число посвя-щено
исследованиям креативности и интеллекта. Все многообразие моделей интеллекта с
трудом поддается классификации. Тем не менее, наиболее удачной и исчерпывающей
можно считать классификацию подходов к исследованию интеллекта, предложенную
М.А. Холодной [99]. Автор выделяет следующие подходы: социокультурный,
генетический, процессуально-деятельностный, образовательный, информационный,
феноменологический, функцио-нально-уровневый и регуляционный.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|
|