Диплом: Правовое регулирование деятельности холдинговых компаний 
результаты управляемого общества, но не в связи с контролем над ним.
Напротив, в соответствии с законодательством исполнительные органы
хозяйственного общества подотчетны общему собранию и совету директоров (ст.
69 Закона об АО, п. 4 ст. 32, ст. 40 Закона об ООО). Управляющая организация
при осуществлении ею прав и исполнении обязанностей должна действовать в
интересах общества добросовестно и разумно, она несет ответственность перед
обществом за убытки, причиненные обществу ее виновными действиями
(бездействием), если иные основания и размер ответственности не установлены
законом или договором (п. 3 ст. 53 ГК РФ). К управляющей организации с иском
о возмещении причиненных обществу убытков может обратиться общество и
соответственно акционер (ы), владеющий в совокупности не менее чем 1%
размещенных обыкновенных акций общества (ст. 71 Закона об АО). С иском о
возмещении убытков к управляющей организации общества с ограниченной
ответственностью вправе обратиться общество или его участник независимо от
размера принадлежащих ему долей (п. 5 ст. 44 Закона об ООО). По решению
общего собрания акционеров хозяйственного общества, полномочия управляющей
организации могут быть в любое время досрочно прекращены, если ее
управленческая деятельность в качестве исполнительного органа окажется
неэффективной (п. 4 ст. 69 Закона об АО, подп. 4 п. 2 ст. 33 Закона об ООО).
В вопросе о месте управляющей организации в корпоративных отношениях важно
различать случаи: (1) когда автономное общество «приглашает» управляющую
организацию для осуществления функций исполнительного органа и в этом
случае, как было показано выше, управляющая организация не приобретает
контроля над этим обществом и (2) когда основное общество, не желая
непосредственно осуществлять руководство дочерними обществами, создает для
этих целей подконтрольную (зачастую со 100% участием в уставном капитале)
управляющую организацию и поручает ей осуществлять управление дочерними
обществами. В последнем случае управляющая организация является всего лишь
«правовым механизмом» осуществления основным обществом контроля, в основе
которого лежат отношения экономической зависимости между ним и дочерними
обществами, определяемые, например, владением контрольным пакетом акций.
Следует отметить, что в современных условиях все больше основных обществ
прибегает к организации управления в холдинге посредством управляющих
организаций, действующих как единоличный исполнительный орган дочерних
обществ. В этом случае директор дочернего общества не назначается, а влияние
на должностных лиц, осуществляющих от имени управляющей организации
полномочия по текущему руководству дочерними обществами, у основного
общества вполне весомое. Достаточно сказать, что эти лица состоят в трудовых
отношениях с управляющей организацией, которые могут быть изменены или
прекращены по инициативе ее руководителя, назначенного основным обществом.
3. Наличие иной возможности определять решения общества может выражаться,
например, в праве избирать или существенным образом влиять на избрание
определенного количества членов совета директоров, коллегиального
исполнительного органа, назначать единоличный исполнительный орган. К числу
«иных способов» установления контроля относится распространенная практика,
когда генеральный директор основного общества избирается председателем
совета директоров дочернего, а руководители основного общества занимают также
руководящие должности в дочернем. Основное общество может назначить
управляющей компанией дочернего общества специально созданную для этих целей
подконтрольную коммерческую организацию, о чем выше шла речь.
В нашем понимании зависимость, хотя и определяется количественным критерием,
но связана с существенным влиянием одного хозяйственного общества на решения
другого и является как бы более «слабым» проявлением контроля, по сравнению с
тем, через который определяется дочернее общество. Зависимые общества могут
входить в структуру холдинговых компаний, но их участие в холдинге не
является квалифицирующим признаком этого вида предпринимательского
объединения.
В зарубежном законодательстве устанавливается различный процент участия в
уставном капитале, позволяющий судить об отношениях экономической зависимости.
К примеру, в Законе об акционерных обществах Германии 1965 г. предусмотрено,
что зависимость между акционерными обществами возникает при наличии у одного из
них 25% пакета акций другого, в Законе Харта-Скотта-Родино США 1979г. — не
менее 15% голосующих акций. В английском Законе о компаниях 1985 г. вообще не
применяется количественный критерий, а зависимость определяется от обладания
большинством или контролем за большинством голосов в компании
[43].
При определении экономической зависимости могут быть: выделены следующие
степени контроля:
• 100% участие основного общества в уставном капитале дочернего
обеспечивает полный контроль. Это «компания одного лица», руководство
деятельностью которой во многом, реализуется основным обществом; и
• от 75% участия в уставном капитале в АО также обеспечивает полный
контроль, поскольку является квалифицированным, большинством голосов,
необходимым на общем собрании при решении вопросов о внесении изменений и
дополнений в устав общества, о его реорганизации, ликвидации, об
определении количества, номинальной стоимости, категории (типа) объявленных
акций и предоставляемых этими акциями прав, о приобретении обществом
размещенных акций в случаях, предусмотренных Законом «Об акционерных
обществах». В ООО владение 75% долей в уставном капитале обеспечивает
гарантированный, однако не полный контроль, поскольку по ряду вопросов
уставом общества может быть предусмотрено единогласие (внесение изменений в
учредительный договор, реорганизация, ликвидация общества и др.);
- от 51% участия в уставном капитале общества обеспечивают гарантированный
контроль по всем вопросам повестки дня общего собрания, за исключением
требующих квалифицированного большинства голосов в АО и/или единогласия в
ООО. Поскольку результат голосования на общем собрании подсчитывается от
общего числа акционеров (участников) с правом голоса, присутствующих на
собрании, при «распыленности» пакета акций (долей участия) 51% голосов может
обеспечивать полный контроль и при решении вопросов, требующих
квалифицированного большинства. Владение 51 % акций уставного капитала,
которое в ранее действующем законодательстве (до принятия первой части
Гражданского кодекса РФ), было единственным критерием для отнесения общества
к категории дочернего является в общепринятом значении «контрольным» пакетом
акций (долей участия);
- от 33% до 25% — «блокирующий» пакет акций или долей участия, позволяющий
голосовать против и отклонять выносимые на общее собрание вопросы. В ООО
блокирующим может быть минимальное участие, например, владение одной долей
уставного капитала;
- 20% участие в уставном капитале свидетельствует о наличии отношений
зависимости.
- Наличие 10% в уставном капитале влечет за собой важнейшее право требовать
созыва общего собрания акционеров;
- 2% акций предполагают возможность участия в формировании повестки дня
общего собрания, выдвижения кандидатов в органы управления и контроля
общества.
Сами по себе указанные полномочия не приводят к установлению экономической
субординации, однако, в сочетании с другими могут формировать отношения
зависимости.
Отдельные авторы, рассматривая холдинговую компанию в широком смысле слова,
включают в ее структуру наряду с основным, дочерними, зависимыми обществами,
также филиалы[44]. Такое «расширенное»
понимание холдинга представляется нам вряд ли оправданным, поскольку
холдинговую компанию образуют юридически самостоятельные структуры, филиал же
является обособленным подразделением коммерческой организации. Эта организация
несет полную имущественную ответственность по долгам филиала. Правовой статус
филиалов как налогоплательщиков нашел свое исчерпывающее отражение в ст. 19
Налогового кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой филиалы и
иные обособленные подразделения российских организаций исполняют обязанности
этих организаций по уплате налогов и сборов по месту нахождения этих филиалов
и иных обособленных подразделений. Следовательно, ответственность за
своевременную уплату налогов и сборов лежит на самом юридическом лице, имеющем
обособленные подразделения.
Достоинство «филиального» варианта организации компании, как справедливо
замечает А.Р. Горбунов, заключается в том, что филиалы находятся в сфере
прямого действия административных механизмов материнской компании
[45], однако при этом не возникает холдинга с его преимуществами,
заключающимися, в частности, в обособлении имущества и ответственности
основного и дочерних хозяйственных обществ.
1.4. Правосубъектность холдинговых компаний
В теории права под правосубъектностью традиционно признается установленное и
признанное законом особое юридическое качество или свойство, которое позволяет
лицу или организации стать субъектом права или участником правоотношения.
Правосубъектность представляет собой совокупность таких свойств, как
правоспособность и дееспособность.[46]
Под правосубъектностью юридического лица в гражданском праве понимается наличие
у него качеств субъекта права, т.е. правоспособности и дееспособности.
[47] Правоспособность юридических лиц определяется как наличие у них лишь
таких прав и обязанностей, которые соответствуют целям деятельности и прямо
зафиксированы в учредительных документах. Дееспособность юридического лица
определяется, как способность собственными действиями приобретать, создавать,
осуществлять и исполнять гражданские права и обязанности.
[48]
Но всё вышесказанное относится лишь к юридическим лицам, каковыми холдинги
(холдинговые компании) не являются. По мнению Шиткиной И.С, холдинговые
компании являются частично правосубъектными предпринимательскими объединениями,
обладающими отдельными элементами правосубъектности.
[49]
С точки зрения традиционного цивилистического подхода к числу правосубъектных
коллективных предпринимателей относятся только юридические лица. Но
последователи предпринимательского права при определении субъекта
предпринимательского права и правосубъектности в хозяйственном обороте
отказались от использования фикции юридического лица. Субъектами
предпринимательской деятельности ими признаются носители хозяйственных прав и
обязанностей, наделенные компетенцией, обладающие обособленным имуществом как
базой для осуществления предпринимательской деятельности, зарегистрированные в
установленном порядке или легитимированные иным образом.
[50] Юридические лица рассматриваются этими авторами как вид субъекта
предпринимательского права, наряду с которыми в качестве правосубъектных
признаются, в частности, также, холдинги, финансово-промышленные группы,
консорциумы, синдикаты, пулы.
Точка зрения о возможности признания за предпринимательскими объединениями, не
являющимися юридическими лицами, частичной правосубъектности уже высказывалась
в правовой литературе ранее. Так, например, Лаптев В.В. считает, что
производственно-хозяйственные комплексы в целом, как система, не являясь
юридическими лицами, обладают некоторыми элементами предпринимательской
правосубъектности.[51] Под
производственно-хозяйственным комплексом автор понимает хозяйственную систему,
«включающую предприятия и орган управления – центр системы, который действует
как субъект права в интересах системы, тогда как система в целом субъектом
права не признается. И такой подход, на наш взгляд, позволяет сохранить
хозяйственную самостоятельность предприятий, входящих в комплекс, что имело
большое значение даже в условиях плановой экономики и становится особенно
важным при переходе к рыночному хозяйству»
[52]. В.В. Лаптев именует такие производственно-хозяйственные комплексы
также «группировками субъектов, которые имеют юридическое значение, но сами не
являются субъектами права». «Иногда, - пишет автор, - такие группировки
обладают правосубъектностью, но не во всех предпринимательских отношениях, а
лишь в некоторых из них. Примером могут служить группы лиц, признаваемые
субъектами права только в отношениях, регулируемых антимонопольным
законодательством, но не обладающие правосубъектностью в других
предпринимательских отношениях»[53].
С точки зрения антимонопольного законодательства предполагается, что участники
группы лиц (формально автономные юридические и (или) физические лица) являются
составными частями общей структуры, управляются из единого центра и занимаются
предпринимательской деятельностью для достижения интересов группы в целом.
Предприниматели, входящие в группу, несвободны в определении своего поведения
на рынке, поскольку действуют под контролем другого субъекта. В ст. 4 Закона о
конкуренции при определении правового статуса группы лиц законодатель
обоснованно игнорирует форму (оболочку) юридического лица для того, чтобы
правоприменительные органы могли определить носителей реальной экономической
власти на рынке и непосредственно влиять на их деятельность
[54]. Таким образом, российское законодательство вынуждено признать для
защиты собственных интересов и интересов участников гражданского оборота как
экономическую зависимость или отношения субординации, которые могут
существовать между формально независимыми юридически самостоятельными лицами,
так и необходимость правового регулирования хозяйствующих субъектов, не
обладающих статусом юридического лица.
Налоговое законодательство, также «заинтересовано» в правосубъектности
участников экономических отношений. Для этого в Налоговый кодекс РФ было
введено понятие «взаимозависимых лиц» (ст.20), которыми для целей
налогообложения признаются любые физические и (или) организации, отношения
между которыми могут оказывать влияние на условия или экономические результаты
их деятельности или деятельности представляемых ими лиц. Выделение категории
взаимосвязанных лиц оказалось необходимым для возможности осуществление
налоговыми органами контроля на предмет ценообразования операций, совершаемых
между взаимозависимыми лицами. Как известно, отмечает Шиткина И., возможность
«трансфертного ценообразования» между участниками предпринимательских
объединений холдингового типа дает возможность занижать налогооблагаемую базу и
тем самым представляет опасность для государства
[55]. Признать «группу лиц» в качестве субъекта правоотношений экономически
развитые капиталистические государства «заставило» именно беспокойство за своё
благополучие[56].
Состояние российской рыночной экономики в настоящий момент таково, что не
признать в качестве субъектов отдельных предпринимательских отношений
предпринимательские объединения, хотя и не обладающие статусом юридического
лица, но имеющие согласованную экономическую политику и консолидировано
выступающие на рынке, было бы опасным прежде всего для самого государства, а
также других участников гражданского оборота: акционеров дочерних обществ,
кредиторов и пр.
Возможность признания за определенными коллективными образованиями частичной
правосубъектности представляется реальной, в частности, потому, что категория
правосубъектности не является догмой: на протяжении длительного исторического
периода это свойство в различных правопорядках признавалось или отрицалось по
отношению к различным лицам[57].
В учебнике по теории государства и права под редакцией проф. Лазарева В.В., в
отличие от других изданий, в качестве коллективных субъектов помимо
государственно-территориальных образований и организаций, признается также
население государств, городов, районов и, что представляется очень важным, под
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
|
