Диплом: Сленг как явление в современной лингвистике

3. нейтральные слова

Вся эта лексика, употребляемая либо в литературе, либо в устной речи в

официальной обстановке. Существует также нелитературная лексика, мы делим ее

на:

1) Профессионализмы

2) Вульгаризмы

3) Жаргонизмы

4) Сленг

Эта часть лексики отличается своим разговорным и неофициальным характером.

Профессионализмы – это слова, используемые небольшими группами людей,

объединенных определенной профессией.

Вульгаргомы – это грубые слова, обычно не употребляемые образованными

людьми в обществе, специальный лексикон, используемый людьми низшего

социального статуса: заключенными, торговцами наркоти­ками, бездомными и т.п.

Жаргонизмы – это слова, используемые определенными социальными или

объединенными общими интересами группами, которые несут тайный, непонятный для

всех смысл.

Сленг - это слова, которые часто рассматриваются как нарушение норм

стандартного языка. Это очень выразительные, ироничные слова, служащие для

обозначения предметов, о которых говорят в повседневной жизни.

Необходимо отметить, что некоторые ученые жаргонизмы относят к сленгу, таким

образом, не выделяя их как самостоятельную группу, и сленг определяют как

особую лексику, используемую для общения группы людей с общими интересами.

Сам термин «сленг» в переводе с английского языка (Сов. энц. словарь, под

ред. С.М. Ковалева, - М.: «Советская энциклопедия», стр.1234) означает:

1. речь социально или профессионально обособленной группы в

противоположность литературному языку;

2. вариант разговорной речи (в т.ч. экспрессивно окрашенные

элементы этой речи), не совпадающие с нормой литературного языка.

Сленг состоит из слов и фразеологизмов, которые возникли и первоначально

употреблялись в отдельных социальных группах и отражал целостную ориентацию

этих групп. Став общеупотребительными, эти слова в основном сохраняют

эмоционально-оценочный характер, хотя иногда «знак» оценки изменяется.

Например, «халтура» (актерская среда употребления) – обозначает «приработок».

На проблему выделения или невыделения сленга из ряда других и как понятия и как

термина у отечественных языковедов существует несколько точек зрения:

1. И.Р. Гальперин в своей статье «О термине «сленг»»,

ссылаясь на неопределенность этой категории, вообще отрицает ее

существование.

Его аргументация основана на результатах исследований английских ученых

лексикографов, главным образом на их опыте в составлении словарей английского

языка, которые показали, что одно и тоже слово в различных словарях имеет

различное лингвистическое признание; одно и тоже дается с пометой «сленг»,

«просторечие», или без всяких помет, что свидетельствует о соответствии

литературной норме языка.

И.Р. Гальперин не допускает существования сленга в качестве отдельной

самостоятельной категории, предлагая термин «сленг» использовать в качестве

синонима, английского эквивалента жаргона.

2. Мнение о тождестве двух понятий (сленга и жаргона), но

помимо этого - резкое отрицание присутствия подобного явления в русском

разговорном языке (Е.Г. Борисова-Лунашанец, А.Н. Мазурова, Л.А.

Радзиховский).

Интересно использовать в данном аспекте мнение академика А.А. Шахматова,

который предлагал указывать на подобное явление внимание, а не увлекаться

пропагандой отрицания сленга и указанием как надо говорить.

Однако не следует подходить к сленгу исключительно с позиции исследователя-

лингвиста, так как язык – явление не статичное, но многогранное, и в первую

очередь по способу выражения (сленг присутствует преимущественно в устной

речи).

С точки зрения стилистики – жаргон, сленг или социолект – это не вредный

паразитический нарост на теле языка, который вульгаризирует устную речь

говорящего, а органическая и в какой-то мере необходимая часть этой системы.

Береговская Э.М. выделяет более 10 способов образования функциональных единиц

сленга, тем самым подтверждая тезис о постоянном обновлении словарного

состава сленга. Помимо этого она указывает на доминирование ропрезентативной

функции языка, как системного субъекта над коммуникативной путем

сравнительного анализа словоупотребления в Москве и Московской области, т.е

доказывает правомерность высказывания о том, что зарождение новых словарных

единиц происходит именно в столицах, а уж потом происходит их перемещение на

периферию. При этом в ее исследованиях отмечается, что это перемещение в

среднем занимает 6 месяцев, но в связи с научно-техническим прогрессом и

появлении более современных средств коммуникации сроки перемещения

существенно сокращаются.

Некоторые исследователи полагают, что термин сленг применяется у

нас в двух значениях: как синоним жаргона (но применительно к

англоязычным странам) и как совокупность жаргонных слов, жаргонных значений

общеизвестных слов, жаргонных словосочетаний, принадлежащих по происхождению к

разным жаргонам и ставших, если не общеупотребительными, то понятными

достаточно широкому кругу говорящих на русском языке. Авторы различных

сленг-словарей именно так понимают сленг.

Жаргоны, делегировавшие в так понимаемый сленг своих представителей, не

расстаются с ними. При этом попавшие в сленг жаргонизмы могут получить иное

значение, чем в жаргоне-источнике. Иногда это происходит с помощью

жаргона-посредника. Например, темнить в тюремно-лагерном жаргоне

многозначно: “притворяться непомнящим, симулировать беспамятство”, “хитрить на

допросе”, а в молодежном жаргоне — “говорить неясно, увиливать от ответа” (ср.

темнило — о человеке, который так себя ведет), а ныне в просторечии —

“путать, обманывать” (и это значение как второе, переносное значение у

темнить показано в “Толковом словаре русского языка” С. И. Ожегова и Н. Ю.

Шведовой).

Сленг — пиршество метафор и экспрессии. Крыша поехала — выражение,

рожденное в одном из жаргонов и попавшее в сленг. Ни один из наших нормативных

толковых словарей его не показывал. Первым это сделал в 1992 году “Толковый

словарь русского языка” Ожегова и Шведовой и отнес к разговорному стилю

литературного языка. Со временем метафоричность этого выражения тускнеет. Сленг

освежает ее: крыша теперь и течет, отъезжает, улетает.

Метафорические импульсы, исходящие из этого выражения, проникают в его

ассоциативное поле, и вот уже психиатр — это кровельщик, а

психиатрическая практика — кровельные работы.

Врунок — радиотрансляционная точка; выхлоп — запах перегара,

алкоголя изо рта; вратарь — вышибала в ресторане, баре; мять харю

— спать; закрыться на просушку, быть на просушке — полностью прекратить

пить из-за сильной алкогольной интоксикации; мыслить зеркально — верно

понимать что-либо; капнуть на жало — дать взятку; до потери пульса

— интенсивно и долго; подфарники — очки; npuгoвop — ресторанный

счет; клумба — дура; клиент — простофиля; демократизатор,

гуманизатор — милицейская дубинка, и многое другое есть в этом словаре.

Огромный интерес в данном исследовании представляют словари сленга

. Интересны показом фактов, не нашедших в подавляющем числе случаев отражения в

нормативных толковых словарях. Интересны как документ времени, определенное

свидетельство и языкового вкуса эпохи, и социально-психологических процессов,

порожденных внеязыковыми обстоятельствами. Говоря об этих процессах и

обстоятельствах, авторы подобных трудов отмечают, что тюремно-лагерный жаргон

не был подвержен влиянию официальной идеологии. А это в тоталитарном

государстве делало его привлекательным “для всех, кого, так или иначе, не

устраивала советская действительность: от диссидентов — до любителей джаза и

беспредметной живописи”. Кроме этого, “страна, которая в течение многих

десятилетий представляла собой практически один гигантский концлагерь, где люди

постоянно, прямо или косвенно, сталкивались с тюремным бытом, не могла не

усвоить нравов и обычаев этого мира во всех сферах социальной или культурной

жизни”. Когда-то Жолио Кюри сказал: “Правда путешествует без виз”. А уж про

слова и говорить нечего. В зоне их не удержишь.

3. СЛЕНГ И ФОЛЬКЛОР

Сленг являет собой срез речевой культуры. Он охватил по социальной вертикали

и возрастной горизонтали все слои совкового и постсовкового общества.

Притягательная сила и общеупотребляемость лозунговых, песенных и пословичных

контаминаций, трансформированных кличек политических деятелей и певцов,

узкопрофессионального арго, преодолевшего радиус практического действия и

назначения, уголовного жаргона, фольклорных мотивов образовали первоклассный

речевой конгломерат...

Интересен вопрос об интеллигентском сленге и фольклоре, связанном

с литературой. Именно в словотворческом процессе нашли свое оптимальное

воплощение тенденции современной литературы, ее споры и боли, проблемы. К

сожалению, нынешняя ситуация слабо прослеживается в этом пласте речи и

фольклора: слишком небольшой срок прошел с момента начала так называемой

перестройки. Сленг и фольклор более обслуживают политические и общественные

нужды жизни.

Народ дал характеристики своим героям: дружной шеренгой прошествовали

пламенные большевики "Лыска" (он же "Картавый", "Дохлый Вова"), "Отец Усатой

Конституции", "Крупа", "Клара Целкин", "Бомж-Бруевич". Лидеры последних лет

получили свое: Брежнев - "бровеносец в потемках" и "Неолит Ильич с

широкоэкранной грудью"; Андропов способствовал образованию нового предмета

"андропология", переименованию Кремля в "Андрополь" и Ленинграда - в

"Питекандроповск". Ушли в прошлое президиумные старики, прошедшие путь от

сперматозоида до члена Политбюро, из-за которых расстояние от Дома Союзов до

Красной площади назвали "трупопроводом". На горизонте возник Горбачев -

"Горби", "Минеральный секретарь", "безалкогольная бормотуха"; остров Форос

после великого сидения был переименован в "Михал-Сергеевский Посад"; сама его

фамилия стала расшифровкой аббревиатуры: "Граждане! Обрадовались рано.

Брежнева, Андропова, Черненко еще Вспомните!"; венчала горби-фольклор

частушка:

По талонам - горькая.

голова с заплаткою?

Ельцин дал повод для появления городов "Ельцинбульк" и "Нижний Ельц";

сторонников его назвали "ельциноидами"; Зюганов превратился в "Красного Папу

Зю", а также "Зюгзаг удачи" с кличем "Зюг-хайль!". Тезки по отчеству,

пламенные коммунисты Егор Кузьмич Лигачев и Иван Кузьмич Полозков обусловили

появление термина "время Кузьмичей". Благодаря Тарасу Бурбулису появился

термин "бурбулизация", причем каждый вкладывает в него тот смысл, какой ему

заблагорассудится. Бывший вице-президент Руцкой получил убийственную кликуху

"Голенище с усами". Возникла должность "спикер Всея Руси", почему-то

ассоциирующаяся до сих пор с песней: "Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя..."

Один из претендентов в президенты "депутант" Брынцалов стал "Маленьким

Брынцем". Конституционный Суд стал "Зорькиной квартирой" (по имени своего

бывшего председателя г-на Зорькина). "Выбор России" с его "выбороссами" был

переименован в "Выброс". Все "диссиденты, досиденты, отсиденты, сиденты,

пересиденты, ожиданты, послесиденты, вновьсиденты" стали "демшизой": блейзеры

от Кардена, евангелие от Гайдара: "Шестидесятники родили семидесяхнутых,

семидесяхнутые родили восьмидерастов, восьмидерасты родили девинистов..."

Аббревиатуру "Яблоко" оппоненты переименовали в кратное "Бля", а с выходом из

блока Болдырева - в "Ялик". Едва претенденты в президенты Св.Федоров,

Явлинский и Лебедь заикнулись о создании совместного блока, как появились

аббревиатуры "ВАФЛЯ" и "ЯФЛОКО". Партия Жириновского расшифровывается как

"Люблю Дурачить Простых Ребят" (Видимо, прав окажется Аркадий Арканов,

предупреждавший: "Глядишь, переименуют город Владимир во Владимир

Вольфович".) Гавриил Попов дал повод для создания аббревиатуры "ПОПЗДИК" -

"Попов - Защитник Демократии и Культуры". Страну наполнили "баркаши" и

"макаши" с "калашами" наперевес. "Памятники" (члены общества "Память") стали

землю пахать в бывшем колхозе "Ветхие Заветы Ильича"; в отличие от них

пламенный кастрюленосный большевик Анпилов прикидывается "чучелом Ульянова" и

штурмует ОРТопедический канал. Кстати, когда Анпилов был назван одним

телеведущим "Шариковым", он ответил: "Шариков - хорошая русская фамилия. Она

отражает сложность становления характеров в повести Булгакова. Шариков прошел

путь становления от собаки до человека".

По телеэкранам стал носиться "600-секундный Шурик" (он же - "шестерка с двумя

нулями") г-н Невзоров, путая "Дикое поле" и "Поле чудес"; вот-вот должен был

появиться город "Павлограчевск", но вместо него возник новый секретарь Совета

безопасности генерал Лебедь и в обиход вошла сказка "Гадкий утенок, или

Детство генерала Лебедя", а фразу: "Упал - отжался" не выучил только ленивый.

Последние президентские выборы стимулировали создание нового фольклорного

пласта, связанного с именем Геннадия Зюганова:

И сказал папаша Зю: "Я вас всех затормозю!"

Иногда Папу Зю именуют "мымриком" или "мымринским философом", имея в виду тот

факт, что в 1995 году философский факультет МГУ присудил ему докторскую

степень. Тусовка немедленно отозвалась на это событие: по слухам, тема

диссертации ГЗ была: "Сколько теряет в весе тело коммуниста, погруженное в

собственный диалектический идиотизм?" Кстати, родился Папа Зю в деревне

Мымрино.

Россия - страна интернационалистов. Появился "Блин Клинтон" (он же - "Клин

Блинтон"), "Агдам Сухейн". На карте возникли "Соединенные Штаты Армении" -

США и "Федеративная Республика Грузии" - ФРГ. Впрочем, радовало, что

"Касторкин" на Кубе продолжает строить социализм.

Как видим, сленговое и фольклорное обеспечение политической и общественной

ситуации было оптимальным. В ситуации культурной, литературной, писательской

дела обстоят более скромно. Идет период накопительства за счет появлявшихся и

появляющихся как безымянных фишек и студенческих приколов, так и образцов,

созданных такими профессионалами, как Райкин, Жванецкий, Иванов, Задорнов,

Богословский, Арканов, Кнышев, авторы Клуба 12 стульев "Литгазеты",

залепушники КВН... Здесь же - приколы литературного происхождения Юза

Алешковского, Владимира Высоцкого, Венедикта Ерофеева, Александра Галича и

других. Уже на другой день после своего сотворения они разлетались по

бескрайним просторам СССР и России. Маша 33-буквенными крылышками рашен-

азбуки и становясь неотъемлемой принадлежностью общей речи. "Больная устрица

рождает жемчужину", - гласит восточная мудрость. Больное русское общество

создало великое явление речевой культуры. Речь идет даже не о собственно

сленге в чистом его виде, востребованном для расчехления мозгов обществом

шлагбаумного мышления в стране с названьем кратким СССР, которая с

энтузиазмом пела о себе самой: "Кипучая, могучая, ревучая, липучая, вонючая,

бурлячая, сивучая, падучая, дремучая, скрипучая, трясучая и так далее" - и

дальше по каноническому тексту - "никем не победимая".

Речь - о том явлении, при котором некий воляпюк как бы вылепился из воздуха в

перестроечном мезозое, когда разбрелись-разбежались по свободной России

брокеры, дилеры, маклеры, киллеры, фраеры, джокеры, трайлеры, шухеры,

бройлеры... Потом пришли битники, фуфаисты, картузники, ностальгисты,

неудавшиеся ботаны назвали себя митьками... Потом поколение Икс стало кусать

поколение шестидесятников за духовные титьки, вскормившие их. Пошло-поехало!

Россия не привыкла к шаржированной и окарикатуренной в слове - сленговом и

фольклорном слове - характеристике своих кумиров. Апокрифы о Евтушенке (как

правило, в связи с его женитьбами) овеяны более мифологизированной аурой,

нежели настенная эпиграмма в нижнем кафе ЦДЛ: Я недавно, ев тушенку,

вспоминал про Евтушенку.

Оговоримся, что такое явление, как Евгений Евтушенко, составляет целый пласт

литературного фольклора, как, впрочем, и Сергей Михалков, примером эпиграмма:

Поэт поэзией своей творит всесветную интригу. Он с разрешения властей властям

показывает фигу. Безымянное.

Настенная эпиграмматика того же кафе Дома писателей регулярно год за годом

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8