Билеты: Шпоры по введению в языкознание

система элементов — единиц разных ярусов (слов, значащих частей слов и т. д.)

плюс система пра­вил функционирования этих единиц, также в основном единая для

всех, пользующихся данным языком. Систему единиц называют инвентарем языка

; систему правил функционирования единиц, т. е. правил порождения осмысленного

высказывания (а тем самым и правил его понимания),— грамматикой этого

языка. Соотношение языка и речи и их отдельных аспектов иллюстрирует рис. 1.

Наука вообще, как правило, идет от явления, от непосредственной данности к

сущности, к внутренним закономерностям и связям. Не составляет в этом отношении

исключения и наука о языке. Когда линг­вист исследует живой язык, ему даны не

только тексты — устные или письменные, но и возможность наблюдать речевые акты

носителей данного языка. Кроме того, как подчеркнул Л. В. Щерба, лингвист может

в этом случае экспериментировать, т.е. создавать сам слова,

грамматические формы и целые тексты на исследуемом язы­ке и проверять

приемлемость и понятность созданного, привлекая живых носителей данного языка

(в том числе и себя самого, если объек­том изучения является родной язык

исследователя). Если же изучается мертвый язык, т. е. такой, которым уже никто

не пользуется (по край­ней мере в качестве основного средства общения),

например латынь, древнегреческий, старославянский и т. д., ученый располагает

только письменными текстами, более или менее ограниченными по объему (иногда

даже только отдельными словами или формами, так или иначе сохраненными в

текстах других языков). Ни наблюдения за актами общения, ни эксперимент здесь

уже невозможны.

Что касается природных носителей живых языков, то у них владе­ние языком

создается постепенно, начиная с раннего детства, и созда­ется в принципе тем же

путем, каким идет и ученый лингвист: каждый человек познает свой родной язык,

«добывая» его из речи. Только про­цесс этого добывания носит в этом случае не

вполне осознанный харак­тер, протекает в основном интуитивно, особенно в

детстве. Слушая речь окружающих, т. е. встречаясь с различными высказываниями,

произ­носимыми в той или иной ситуации, ребенок постепенно научается свя­зывать

с повторяющимися элементами этих высказываний определен­ные смыслы, т. е.

начинает понимать и выделять эти элементы, запоми­нает, а позже начинает и сам

воспроизводить их в соответствующих ситуациях. Шаг за шагом он усваивает и

практически применяет правила комбинирования этих элементов и так незаметно

овладевает системой родного языка. Известную роль играет и целенаправленное

сообщение взрослыми ребенку тех или иных элементов инвентаря (слов), а на более

поздних этапах — и правил грамматики. Но в основ­ном знание родного языка все

же добывается индивидом из собствен­ного речевого опыта; в процессе

переработки данных этого опыта из всей массы услышанного, а затем и

прочитанного неуклонно и постепенно отбирается, обобщается и складывается в

систему все повторяющееся, все более или менее устойчивое и все это тут же

про­веряется на практике, «пускается в ход» в новых и новых высказыва­ниях. Так

«сырой» речевой опыт индивида превращается в его «органи­зованный» языковой

опыт, и в сознании человека вырабатывается почти автоматический механизм

владения родным языком и «контро­лер» этого механизма — так называемое языковое

чутье, или «языковая компетенция».

Язык и речь различаются так же, как правило грамматики и фразы, в которых

использовано это правило, или слово в словаре и бесчислен­ные случаи

употребления этого слова в разных текстах. Речь есть фор­ма существования

языка. Язык функционирует и «не­посредственно дан» в речи. Но в

отвлечении от речи, от речевых актов и текстов всякий язык есть абстрактная

сущность.

Абстрактный характер языка можно ясно показать также на его отдельных

элементах. Возьмем, например, следующий текст, начало известного

стихотворения Пушкина:

Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит...

Сколько слов в этом отрывке? Можно ответить, что семь. Отвечая так, мы говорим о

«речевых словах» или отдельных «словоупотребле­ниях», о конкретных

экземплярах слов в тексте. Можно ответить, что пять (ворон, к, ворону,

летит, кричит). В этом случае мы уже перешли от речи к языку, так как считаем

два экземпляра формы ворон за одно слово и два экземпляра формы

ворону также за одно слово. Таким образом, мы уже отвлекаемся от конкретных

эк­земпляров и считаем некие абстрактные единицы — словоформы.

Словоформа представляет собой абстракцию «первой степени». Но мы можем пойти

дальше, к абстракции «второй степени» и сказать, что здесь всего четыре слова:

в этом случае мы уже считаем две слово­формы ворон и ворону за

одну единицу, т е. говорим о слове ворон, отвлекаясь от его

грамматических видоизменений — отдельных слово­форм. Слово, понимаемое в этом

смысле, называют «лексемой». Лек­сема, таким образом, есть слово как

абстрактная единица в системе данного языка.

5. Взаимоотношение языка в мышления

Будучи орудием закрепления, передачи и хра­нения информации, язык тесно

связан с мышлением, со всей духовной деятельностью людей, направленной на

познание объективно суще­ствующего мира, на его отображение (моделирование) в

человеческом сознании. Вместе с тем, образуя теснейшее диалектическое

единство, язык и мышление не составляют, однако, тождества: они разные, хотя

и взаимосвязанные явления, их области пересекаются, но не совпа­дают

полностью.

Так же, как и общение, мышление может быть вербальным и невербальным.

Невербальное мышление осу­ществляется с помощью наглядно-чувственных

образов, возникающих в результате восприятия впечатлений действительности и

затем со­храняемых памятью и воссоздаваемых воображением. Так, невербальной

является мысли­тельная деятельность при решении творческих задач технического

характера (например, связанных с пространственной координацией и движением

частей механизма). Решение подобных задач обычно не протекает в формах

внутренней (и тем более внешней) речи. Это — особое «техническое», или

«инженерное», мышление. Близко к этому мышление шахматиста. Особый тип

наглядно-образного мышле­ния характерен для творчества живописца, скульптора,

компози­тора.

Вербальное мышление оперирует понятиями, закреп­ленными в словах,

суждениями, умозаключениями, анализирует и обобщает, строит гипотезы и теории.

Оно протекает в формах, устано­вившихся в языке, т. е. осуществляется в

процессах внутренней или (при «размышлении вслух») внешней речи. Можно сказать,

что язык определенным образом организует знания человека о мире, расчленяет и

закрепляет эти знания и передает их последующим поколениям. Понятийное мышление

может опираться и на вторичные, искусственные языки, на построенные человеком

специальные системы общения. Так, математик или физик оперирует понятиями,

закрепленными в услов­ных символах, мыслит не словами, а формулами и с помощью

формул добывает новое знание.

Чрезвычайная сложность структуры человеческого мышления подтверждается и

современными данными о работе головного мозга человека. Принципиальная

особенность нашего мозга состоит в так называемой функциональной

асимметрии, т.е. в определенной специализации функций левого и правого

полушарий. У большинства людей в левом полушарии расположены зоны порожде­ния и

восприятия речи, так называемые зоны Брока и Вернике, таким образом, левое

полушарие является «речевым», а тем самым, обычно, и «доминантным» (т. е.

«главенствующим»); точнее, оно ответственно за логико-грамматическую

расчлененность и связ­ность нашей речи, за ее форму, а также, по-видимому, и за

абстракт­ную лексику, короче — за аналитическое, абстрактное мышление. При

афазиях (нарушениях речи), обусловленных травмами ле­вого полушария, речь

теряет грамматическую правильность и плав­ность (причем по-разному, в

зависимости от того, какие участки коры поражены — лобновисочные или

задневисочные). В противополож­ность левому правое полушарие теснее связано с

наглядно-образным мышлением, со зрительными, пространственными, звуковыми или

ины­ми образами, а специально в области языка — с предметными значе­ниями слов,

особенно конкретных существительных. Оно характери­зуется нерасчлененным, но

зато и более целостным восприятием мира и является источником интуиции. При

заболеваниях и травмах, пора­жающих правое полушарие, грамматическая

правильность высказы-' ваний может сохраняться, но речь становится

бессмысленной. Интерес­но, что в детском возрасте асимметрия мозга еще не

проведена полностью и в случае частичного поражения того или иного участка коры

головного мозга другие участки могут взять на себя его функции. Вообще в норме

оба полушария работают в непрерывном контакте друг с другом, совместной работой

обеспечивая все поведение человека, его мышление и речь.

6. Язык и общество

Язык всегда — достояние коллектива. Орга­низация совместной трудовой

деятельности, функционирование социальных институтов, развитие культуры имеют

своим непремен­ным условием постоянное и активное речевое общение членов

коллектива. В громадном большинстве случаев коллектив людей, говорящих на одном

языке («языковая общность»), — это коллектив этнический (нация,

народность, племя). Языки некоторых этнических коллективов используются и как

средство межэтнического общения. Так, русский язык является национальным языком

русских и одновременно языком межнационального общения ряда других наций и

народностей. Русский язык является также одним из мировых языков. Язык

этнической общности, как правило, не является абсолютно единым на всей

территории своего распространения и во всех сферах своего использования. В нем

обнаруживаются определенные внутрен­ние различия: более или менее единый

литературный язык обычно противостоит заметно различающимся между собой местным

диалек­там, а также профессиональным и другим разновидностям языка, отражающим

внутреннее членение данного языкового коллектива. Диалекты и групповые различия

в языке изучает диалектоло­гия, а всю совокупность вопросов, связанных

с воздействием общества на язык и с языковыми ситуациями, складывающимися в

обществе,— так называемая социолингвистика. Даже на сравнительно

небольшой территории диалекты порой заметно отличаются друг от друга. Такие

более дробные диалекты называют говорами. Они объединяются

лингвистами-диалектологами по тем или иным признакам в группы, называемые

наречиями. Так, например, северно-русское наречие характеризуется «оканьем»,

т. е. |произношением звука «о» не только под ударением (оросить, водный),

но и в неударных слогах (бросать, вода, борода),

а также «стяженными» формами в спряжении настоящего времени (бываш, быват),

сов­падением тв. п. мн. ч. с дат. п. (пойти за грибам, с рукам, с ногам),

многими специфическими словами (орать в смысле 'пахать') и т. д., причем

каждая такая особенность имеет свою географическую зону распространения, не

вполне совпадающую с зоной других диалектных особенностей. В результате

диалектолог имеет дело не столько с «гра­ницами диалектов», сколько с границами

отдельных диалектных яв­лений, так называемыми изоглоссами. Между «типичными

севернорусскими» и «типичными южнорусскими» говорами выделяется полоса

переходных (среднерусских) говоров, сближающихся одними чертами с севером, а

другими, в частности «аканьем» (произношением «брасать», «вада», «барада»),— с

югом.

Литературный язык — вариант общенародного языка, понимаемый как

образцовый. Он функционирует в письменной форме (в книге, газете, в официальных

документах и т. д.) и в устной форме (в публичных выступлениях, в театре и

кино, в радио- и теле­передачах). Для него типично наличие сознательно

применяемых пра­вил, т. е. нормы, которой обучают в школе. Письменная

разновидность литературного языка наиболее строго кодифицирована, устная тоже

регламентируется, в частности орфоэпическими нормами (нормами правильного

произношения), отвергающими, например, севернорусское «оканье». Наименее

регламентирована существующая в русском и в ряде других литературных языков

обиходно-разговорная разновидность. Еще дальше, собственно уже за пределами

кодифика­ции, лежит так называемое просторечие. Оно содержит эле­менты,

имеющие широкое территориальное распространение, но не включаемые в

литературную норму либо как «грубые» (например, сквалыга, кумекать,

оттяпать, выпендриваться, катись, ему до лам­почки), либо просто как

оттесненные параллельными формами (так дожить оттеснено литературным

класть), а также новообразования, литературным языком не принятые

(захочем, выбора, пекёт).

Рассмотрим различия в языке, отражающие профессио­нальную дифференциацию

общества. Каждая отрасль производства и науки нуждается в громадном количестве

специальных слов и выражений, в богатой и разветвленной терминологии

(например, термины автомобильного дела: карбюратор, карданный вал, задний

мост, коробка передач, бампер, буксовать и т. д.). Кроме официальных

терминов в каждой отрасли производства есть еще неофициальные обозначения тех

или иных понятий, то, что называют профессиональным арго. Так, в арго

шоферов встречаем мигалку (официальное обозначение — «лампа указателя

поворота»), дворники («щетки стеклоочистителей») и т. д.

Близко к профессиональным и ремесленным арго стоят арго тех или иных

коллективов, объединенных общими интересами. Таковы спе­цифические выражения

в речи охотников, рыболовов, шахматистов, школьников, студентов и т. д.

Стилистические различия в языке

Обслуживая общество в самых различных областях его жизни и деятельности и как бы

приноравливаясь к различным формам и случаям человеческого общения, язык,

естественно, обнаруживает еще один тип внутренних различий — различия

функционально-сти­листические. Ср. нейтральные, вполне уместные и в случаях

официаль­ного общения слова отец и мать с неофициальными,

употребляемыми в семье и в кругу близких друзей словами папа и

мама, или поэтиче­ское очи и нейтральное глаза, или

разговорное картошка и книжное картофель и т. д.

Имея в виду такого рода различия, говорят о языковых стилях, изучением которых

занимается стилистика. Каждый стиль, кроме, пожалуй, лишь нейтрального,

характеризуется прежде всего своими особыми, стилистически окрашенными словами,

выражениями, оборотами. Их «окрашенность» выступает отчетливо на фоне слов

ней­трального стиля. В известной мере для языковых стилей типичны и

грамматические особенности.

Так, в русском языке для высокого стиля характерны, в част­ности, такие

слова и выражения, как година (вместо нейтрального время), гордыня (вместо

гордость), отчизна, возмездие, чаяния, сокро­венный, незыблемый, извечный,

предначертанный, обуять, осенить, краеугольный камень, с открытым забралом,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13