Динамика спонтанной трансформации воспоминаний

Восприятие ограничивает поступающую в сознание субъекта информацию.

На основе воспринятой информации строятся образы памяти, на которые действуют ограничения восприятия и собственные искажающие моменты.

Фотография - моментальная фиксация ситуации фотоаппаратом.

Схема, представленная выше, акцентирует внимание на различиях между сущностями «Образов и памяти» и «Фотографией», которые зачастую воспринимаются как идентичные.

В данном случае мы будем воспринимать фотографию как объективный референт реальности, не учитывая ограничений фотоаппарата, определяемых его техническими характеристиками. Образы памяти и содержание фотографии, безусловно, имеют общие фрагменты и определенное сходство, но ставить между ними знак равенства нельзя. В первом разделе эмпирической части нами специально анализируется соотношение между образом памяти и объектом на фотографии.

1.2 Проблема конструктивного характера мнемических процессов в зарубежной и отечественной литературе

Наши воспоминания подвержены спонтанным трансформациям, однако мы привыкли им доверять, не задумываясь об этом. Считается, что если человек уверен в своих воспоминаниях, то они полностью соответствуют тому, что происходило в прошлом. Истинность таких воспоминаний признаётся не только самим вспоминающим, но и окружающими. И что особенно важно - очень часто на них основывается в своих выводах суд (а там ценой ошибкой может быть судьба и даже жизнь человека).

По данным Ф. Ансорфа (Answorth, 1998), предпринявшего анализ более 2000 публикаций по теме, появившихся в печати в период с 1995-го года, более 90% обвинительных приговоров в суде вынесено на основании показаний свидетелей, в том числе и с использованием опознаний по фотографии, т.е. на основании воспоминаний.

Однако, по данным Линдера (Linder, 2000) процент ложных опознаний по стандартным фотографиям может достигать 78%. Более того, показано, что уверенность человека в достоверности данных своей памяти мало зависит от того, в какой степени его воспоминания соответствуют событиям, произошедшим на самом деле (Найссер, Харш, 1992). При этом отдельным фактором, «убеждающим» человека в истинности воспроизводимых воспоминаний, является сопутствующее обращению к автобиографической памяти состояние автоноэтического сознания. Показано, что именно за счет переживания автоноэзиса достигается более высокая субъективная достоверность автобиографических воспоминаний при отсутствии качественных или количественных преимуществ по сравнению с другими типами воспоминаний (Talarico, Rubin, 2003).

Важный эксперимент был проведён Элизабет Лофтус (Elizabeth Loftus, 1974, 1979) в университете штата Вашингтон, обнаруживший, что тем, кто «сам видел», действительно верят, даже если известно, что их показания незначимы. Когда студентов знакомили с ги-потетическим случаем разбоя, где налицо были неопровержимые улики, но не было свидетельских показаний, за виновность голосовало только 18%. Другие студенты получали ту же информацию, но вдобавок показания одного очевидца. Теперь, зная, что есть некто, заявляющий: «Это он!», за виновность голосовали 72%. В третьей группе адвокат подсудимого дискредитировал эти показания (сви-детель имел зрение 20/400 (близорукость на один глаз и дальнозоркость на другой) и не носил очки). Смогла ли такая дискредитация показаний ослабить произведенный свидетелем эффект? Цифры показывают обратное -- 68% все равно голосовали за виновность.

В других исследованиях Элизабет Лофтус было показано, что после дезинформирующих вопросов свидетели могут уверовать в то, что зеленый свет на самом деле был красным или, что у грабителя были усы, хотя у него их не было. Однако при опросе свидетелей следователи и адвокаты обычно задают вопросы, сформулированные на основе их собственного понимания случившегося. А это значит, что очень часто свидетели встраивают ложную информацию в свои воспоминания, особенно когда считают, что спрашивающий хорошо информирован.

Следовательно, несмотря на убежденность обыденной психологии в том, что память человека точно восстанавливает событие и является объективным свидетельством описываемых человеком событий, профессиональные психологи ставят этот постулат под сомнение. Получены надежные экспериментальные доказательства, что память - это не полное и точное воспроизведение воспринятого, а реконструкция, на процесс которой влияют многие факторы (обзор см. Нуркова В.В. 2006).

1.3 Исследования пластичности воспоминаний на ранних этапах развития психологии.

Еще в самом начале двадцатого века А. Бине и В. Штерн (Binet, 1900, Stern, 1910) в ходе своих исследований получили экспериментальные подтверждения, что мнемические процессы подвергают трансформации запечатленную информацию. Детям предъявлялись различные объекты для запоминания, и в ходе их дальнейшего опроса было выявлено, что их память довольно неаккуратна. А. Бине в 1900 году, опираясь на результаты экспериментальных данных, показал, что дети при даче показаний склонны допускать те или иные ошибки, и для верной оценки истинности ответа на вопрос, касающийся особенностей объекта восприятия, необходимо анализировать не только сам ответ, но и заданный вопрос.

Не обошел своим вниманием эту тему и З. Фрейд (3. Фрейд, 2002). Исходя из своих представлений о строении психики человека, он включил в круг интересующих его проблем и ошибки памяти. Он первым доказал, что забывание определяется не только временным фактором, но и наблюдаются феномены, имеющие мотивационно обусловленную природу. Согласно его концепции, забывание - это мотивационно обусловленный феномен, причины которого лежат в области бессознательного. Содержания памяти могут быть вытеснены из сознания, если само воспоминание несёт травматический опыт, или, если оно нейтрально само по себе, но ассоциативно связано с травмирующей ситуацией. Это положение З. Фрейд иллюстрировал различными примерами из обыденной жизни. Например, случай, произошедший с ним самим. Знакомая попросила его приобрести для неё шкатулку для хранения документов. Он согласился и был уверен, что знает, где в городе продаётся тот тип шкатулок, который требовался. Однако, выйдя из дома и пройдя изрядное расстояние, он понял, что не может найти искомый магазин. В недоумении он вернулся домой, достал городской справочник и там нашёл адрес искомого магазина. Оказалось, что магазин находится в доме, где живёт господин, с которым З. Фрейд недавно поссорился. И он, не отдавая себе в этом отчёта, избегал случайной встречи с этим господином, который был ему неприятен. Этим же З. Фрейд объяснял и случаи, когда доктора «забывают» о визитах бесплатных пациентов. Таким образом, было показано - мы забываем то, что на самом деле не хотим помнить. Интерпретации З. Фрейда могут казаться недостаточно доказанными, однако поднятый им вопрос о забываемых содержаниях памяти очень важен для понимания значимости мотивационных факторов трансформации воспоминаний.

Представители школы гештальтпсихологии тоже исследовали эту проблему, что подробно изложено в известной литературе (Гусев А.Н., 2007, Любимов В.В., 2007, Нуркова, Березанская, 2008). Важно отметить, что М. Вульфом было выявлено действие закона «прегнантности» и на мнемическом материале. Обнаружен феномен «стремления к хорошей форме», состоящий в том, что воспоминания по своей форме более симметричны и представляются более завершенными, чем объекты, которые их породили.

Введенные Ф. Бартлеттом, признанным авторитетом в области анализа пластичности воспоминаний, методики повторной и серийной репродукции ярко продемонстрировали изменчивость воспоминаний о визуально и вербально зафиксированных событиях. Одна из глав его знаменитой работы «Воспоминание» (Bartlett, F. C, 1932) завершается следующими словами: «В постоянно изменяющемся мире буквальное припоминание не имеет никакого значения. Воспоминание подобно удару искусного игрока в гольф. Каждый раз оно имеет различные характеристики» (цит. по Нуркова, 2006).

1.4 Корреспондентный подход в современной когнитивной психологии.

Пристальное внимание на проблему конструктивного характера воспоминаний было обращено только в конце двадцатого столетия (Нуркова В.В., Бернштейн Д.М., 2006). В разработке тематики качественного анализа продуктов памяти сформировалось новое направление - «корреспондентный подход» («correspondence conception»), представители которого (Koriat & Goldsmith, 1996, Schacter et al, 1998) развивают методологию «экологической психологии памяти» У.Найссера.

Авторами выделены следующие основные особенности данного подхода:

предметом исследования является собственно содержание воспоминаний;

специально изучается синтаксис, грамматика и прагматика мнемического нарратива;

забывание понимается как потеря связи между продуктом памяти и ситуацией в прошлом;

особое значение придается проблеме селективности памяти и, как следствие этого, происходит смыкание с исследованиями в области восприятия;

признается существенная роль мета-памяти или рефлексии мнемических процессов.

Полученные в ходе многочисленных исследований данные убедительно свидетельствуют, что воспоминания изменчивы, они развиваются, отмирают и искажаются либо целиком, либо в каких-то, зачастую крайне значимых, компонентах. Каждый человек обладает ложными воспоминаниями. При более детальном рассмотрении, все наши воспоминания в некоторой степени являются ложными, поскольку каждый акт памяти включает в себя процессы воображения и реконструкции.

Одна из ведущих исследователей в области памяти - Элизабет Лофтус - после проведения целого ряда исследований предложила схему, объясняющую механизмы реконструкции воспоминания (см. рис.2). Э. Лофтус также показала, что в результате включения новой информации часто происходят ошибки в воспоминаниях.

Рис. 2. Схема реконструкции воспоминания по Э.Лофтус.

На сегодняшний день выделены следующие виды ошибок памяти:

- потеря доступа к информации о событии

Многочисленные данные свидетельствуют, что забывания из семантической памяти не происходит (Нуркова В.В, 2006). Скорее речь идет о трудностях, связанных с нахождением того или иного фрагмента информации. Так, всем хорошо знаком эффект «верчения на кончике языка», описанный Р. Брауном и Д. МакНейлом (R. Brown, D. McNeil, 1966) - человек понимает, что знает искомое слово, может дать некоторые его характеристики, но извлечь его не получается.

- ошибки времени

Еще в 1890г. В. Джеймс в главе «Восприятие времени» писал: «В целом, время, наполненное разнообразными и интересными событиями, проходит быстрее, но кажется долгим, когда мы вспоминаем о нем. Напротив, незаполненное событиями время тянется долго, но оказывается коротким в ретроспекции». В дальнейшем были проведены исследования, в которых эта мысль получила свое развитие (У. Найссер, А. Хаймен, 2005). Установлены следующие конкретные виды нарушений временной локализации событий:

· «Циклический календарный эффект» заключается в том, что культурно и естественно детерминированная метрика времени (недели, месяцы, годы) заставляет субъекта впадать в регулярную ошибку относительно точной даты события (помнить день недели - не помнить месяц, помнить время года - не помнить год и т.д.).

· «Краевой эффект» заключается в том, что когда человека просят вспомнить события, относящиеся к какому-либо периоду, он воспроизводит максимальное количество событий, относящихся к началу и концу этого временного интервала. Пиллемер с коллегами (D. Pillemer, 1996) просили студентов записать как можно больше событий из первого года их пребывания в университете. Около 30% воспоминаний относились к сентябрю - первый месяц обучения. Аналогичный результат был получен и в том случае, когда респондентами были выпускники разных лет. Лучше всего вспоминалось начало первого курса и конец последнего. Тот же эффект наблюдается и в школьных сочинениях, когда ребят просят описать, как было проведено последнее лето.

· «Телескопический эффект» удаляет или приближает события на субъективной оси времени в зависимости от их личностной значимости. События, имеющие большую субъективную значимость для индивида, кажутся более близкими, чем те, которые не так важны для нас.

Многократно описан также «эффект пика» воспоминаний, который заключается в том, что взрослые люди вспоминают непропорционально большое количество событий, относящихся к возрасту юности несмотря на то, что и другие возрастные этапы жизни человека насыщены событиями не в меньшей степени (см. обзор Нуркова, 2000, 2006).

В исследовании (Нуркова В.В., Бернштейн Д.М., Лофтус Э.Ф., 2003) были проанализированы воспоминания москвичей о террористических актах в Москве 1999г. и в Нью-Йорке 2001г. Было зафиксировано, что испытуемые допускали существенные ошибки при оценке интервала времени между первым и вторым взрывами. При этом ошибка носила регулярный характер и в том случае, когда интервал измеряется в минутах (Нью-Йорк), и в том, когда он составляет дни (Москва). Наблюдалась переоценка времени, прошедшем между событиями. Описывая московские события, испытуемые считали, что в среднем период между двумя взрывами составил 126.7 часов (между взрывами на ул. Гурьянова и Каширском шоссе прошел 101 час). Вспоминая атаку на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, испытуемые оценивали период между тем моментом, когда первый самолет врезался в Северную башню и тараном Южной башни в 30.14 минут (на самом деле интервал был равен 18 минутам). Таким образом, переоценка составила 25.5% для взрывов в Москве и 67.4% для атаки на башни Всемирного Торгового Центра. Отметим, что испытуемые были достаточно точны в изложении самого содержания событий. В связи с этим, можно предположить, что динамическая сторона воспоминания больше подвержена искажениям, чем статическая.

- изменение (искажение) значения события

По прошествии времени мы часто оцениваем произошедшие события несколько по-другому. Происходит переоценка свершившегося, утихают эмоции, возможно, открываются новые обстоятельства.

- встраивание новой информации в ходе получения нового опыта

Мы уже упоминали, что американская исследовательница Э. Лофтус предложила схему актуализации воспоминания, где предподлагается, что весь опыт человека влияет на процесс и результат воспоминания. В одном из экспериментов, проведенных Э. Лофтус (Хок Р.Р., 2003) 40 испытуемых смотрели трехминутный отрывок из фильма «Дневник Студенческой Революции». По ходу действия классную комнату крушили восемь демонстрантов. После просмотра испытуемых разделили на две группы и попросили заполнить опросники, касающиеся содержания фильма. Для половины респондентов один (основной для исследователей) вопрос был сформулирован так: «Был ли лидер четырех демонстрантов, которые ворвались в класс, мужчиной?». А для другой половины: «Был ли лидер двенадцати демонстрантов, которые ворвались в класс, мужчиной?». Остальные вопросы были идентичны. Через одну неделю после первоначального опроса испытуемых обеих групп вновь попросили ответить на вопросы, не просматривая фильм заново. В этот раз ключевым вопросом был: «Сколько демонстрантов вы видели, врывающимися в класс?». В группе, где в первой раз говорилось о двенадцати демонстрантах, в среднем было названо число 8,85. А в другой группе - 6,40. Таким образом, мы видим, что содержание первичного опроса оказало свое влияние на последующее воспроизведение материала.

Согласно данным опроса о функциях фотографии люди, вспоминая собственное детство, так или иначе, основываются на снимках, хранящихся в их семейных альбомах. (Нуркова В.В., 2006) Со временем размывается грань между реальными воспоминаниями и реконструкцией прошедших ситуаций на основе фотографий из семейного альбома (а также по рассказам друзей, знакомых).

Важно еще раз подчеркнуть, что во всех указанных выше исследованиях авторы пытаются отыскать закономерности трансформации воспоминаний, которые были бы универсальными для различных компонентов и различных форм воспоминаний: смыслового центра воспоминания и его периферии; статичного мгновения прошлого и динамичного, разворачивающегося во времени эпизода.

Показателен в данном контексте переход от воспоминании о событии к воспоминанию об образе запечатленном на фотографии. В работе Уэйда, Гарри, Рида и Линдсея (2003) с помощью компьютерной программы PhotoShop была произведена компиляция личных детских фотографий и контекста вымышленной ситуации (полет на воздушном шаре). 40% испытуемых впоследствии «вспоминало» обстоятельства «воздушной прогулки» и сообщало множество подробностей. Более того, когда исследователи открывали «обман», испытуемые отказывались признать, что воспоминание было сфальсифицировано. Так велика была уверенность в его истинности!

В описанных выше технологиях создается ситуация диссонанса между утверждением авторитетного для субъекта источника (коим выступала фотография) о наличии определенного факта жизни и отсутствием соответствующего феноменологического компонента воспоминания. Диссонанс снимается за счет «имплантации» ложного воспоминания в автобиографическую память.

Единственным известным нам примером диссоциации компонентов мнемического образа относительно чувствительности к трансформациям является «эффект оружия», открытый Э. Лофтус (Нуркова В.В., 2008). В ее работе было показано, что под воздействием психологического стресса наблюдается элиминация фрагментов воспоминания, не связанных со стрессором и, наоборот, субъективное увеличение и детализация фрагментов воспоминания, которые относятся к стрессору (смысловому центру воспоминания).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5