Прецедент 
Исторически, как известно, Россия
тяготеет к континентальной правовой семье, и с этих позиций ей ближе модель,
отрицающая обязательность мнения высших судов страны. Кроме того, мы полагаем,
что англо-американская система имеет ряд опасных сторон, а именно:
- сдерживание стихийного развития
судебной практики и тем самым нивелирование гибкости правового развития,
выгодно отличающей правоприменительное нормотворчество от абстрактного
нормоустановления;
- некоторая коллизия с принципом
разделения властей, т.к. по сути дела происходит наделение определенных
судебных инстанций правом законодательствования (пусть и в специфической
форме);
- ущемление независимости судей
(подчинение только закону), а именно их свободы в принятии решения в тех
рамках, которые очерчены законодательством (дискреционные полномочия).
Кроме того, нужно иметь в виду, что
судейское нормотворчество, хотя и является продуктом и атрибутом правового
государства, тем не менее чревато умалением некоторых требований правового
государства: верховенства закона, гарантии граждан заранее знать о юридических «правилах
игры» и последствиях их нарушения. Существует замечательное высказывание Дж.
Бентама, сравнивавшего создание судьями права с воспитанием собаки: «Если ваша
собака делает то, от чего вы хотели бы ее отучить, вы ждете, когда она это
сделает, а затем бьете ее за это... И так же судьи делают право для вас и для
меня... Они бездействуют в ожидании, пока он сделает то, что, по их словам, ему
не следовало делать, и тогда они вешают его за это».
В этих условиях для обеспечения баланса
между явными положительными и явными отрицательными последствиями
нормотворчества судей объем и значение последнего не должны быть слишком
велики. Полагаем, что континентальная система в большей мере отвечает данной
потребности. Тем более, что, во-первых, она проверена длительной практикой, а
во-вторых, в англо-американской системе наблюдается снижение императивной силы
отдельных судебных решений (в частности, упрощается традиционно очень сложный
даже для самого правосозидающего суда механизм преодоления однажды
установленного прецедента).[40]
Не следует забывать и об эффективно действующих внутри судебной системы силах
самоконтроля.
Полагаем, что решения Верховного и
Высшего Арбитражного Судов РФ нецелесообразно наделять обязательной юридической
силой для нижестоящих судов при разрешении аналогичных дел. В то же время суды
(общей юрисдикции и арбитражные) должны обладать правом нормотворчества (в
форме «судебной практики»).
Общие разъяснения вопросов применения
законодательства, даваемые Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным Судом РФ,
имеют важнейшее значение для обеспечения единообразия судебной практики. При
этом разъяснения по большей части не просто комментируют законодательство, «расшифровывают»
его лаконичные предписания, а решают действительно сложные вопросы его
понимания. Не секрет, что законодательство имеет массу пробелов, неясностей,
противоречий. Именно на их устранение в основном направлена
праворазъяснительная деятельность высших судов страны. И конечно, невозможно
избежать создания новых правовых норм.
При этом сегодня остается неясным главный
вопрос - о юридическом значении таких разъяснений. Во-первых, в Конституции РФ
говорится о «разъяснениях», тогда как ранее говорилось о «руководящих
разъяснениях». Во-вторых, принятый после Конституции РФ Федеральный
конституционный закон «О судебной системе РФ» не содержит норм о том, являются
ли разъяснения обязательными (п. 5 ст. 19, п. 5 ст. 23). В то же время в Законе
«О судоустройстве в РСФСР» 1981 г. (который действует в части, не
противоречащей указанным актам) закреплено правило об обязательности
постановлений Пленума Верховного Суда. В этой связи возникает вопрос,
согласуется ли с новой российской Конституцией и законодательством правило об
обязательности разъяснений Верховного Суда РФ. Несколько иная ситуация с
разъяснениями Высшего Арбитражного Суда РФ. Принятый после Конституции РФ 1993
г. Федеральный конституционный закон «Об арбитражных судах в РФ» закрепил, что
постановления, издаваемые Пленумом Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам его
ведения, обязательны для арбитражных судов в РФ, следовательно, обязательны и
праворазъяснительные постановления (ст. 13 Закона). Аналогичное правило об
обязательности разъяснений Пленума Верховного Суда РФ содержится и в проекте
Федерального закона «О Верховном Суде РФ», внесенном Верховным Судом в Государственную
Думу.
Очевидно, что вопрос об обязательности
разъяснений должен решаться единообразно, одинаково для обеих высших судебных
инстанций страны. Это, однако, не означает, что решение должно быть именно
таким, какое существует в настоящее время применительно к Высшему Арбитражному
Суду РФ. Надо сказать, что приведенные положения Федерального конституционного
закона «Об арбитражных судах в РФ» воспринимаются неоднозначно и подчас
вызывают возражения, в том числе как противоречащие Конституции РФ.[41]
Различные ученые и практики относятся к
обязательности разъяснений диаметрально противоположно: одни полагают, что
разъяснения должны быть и по-прежнему являются обязательными,[42] другие - что разъяснения
должны носить и на новом этапе носят лишь рекомендательный характер.[43]
Более целесообразным представляется
лишить разъяснения обязательной юридической силы. Считаем, что этого требуют
новые правовые условия организации власти в стране, прежде всего принцип
разделения властей и принцип независимости судей.[44] Наличие разъяснений как формы
руководства судами, средства выработки единой судебной политики, безусловно,
необходимо, особенно в условиях формирования и развития судейского права.
Однако обязательность разъяснений (в случае воплощения в них новых нормативных
правил) превращает их из актов руководства судами в нормативные правовые акты.
Соответственно дача таких разъяснений представляет собой правотворчество путем
издания подзаконных актов. Такое правотворчество по своему характеру вовсе не является
судебным, и подобные полномочия не могут быть отнесены к судебным функциям, а
значит, их наличие влечет грубое нарушение принципа разделения властей. Кроме
того, принцип независимости судей требует подчинения судей только закону (в
более развернутом смысле - также соблюдения всех соответствующих закону
нормативных правовых актов), и постановка между судьей и законом некоего
дополнительного нормативного звена в виде разъяснений высших судов вступает в
коллизию с указанным принципом. В Концепции судебной реформы России
провозглашено такое направление судебной реформы, как повышение независимости
судей от мнения вышестоящих инстанций.[45]
Аналогичный тезис - о повышении значения каждого звена судебной системы -
содержится в Рекомендации N R/94/12 по вопросам независимости судей, принятой
Комитетом Министров государств - членов Совета Европы в 1994 г. Нелишне
напомнить, что институт обязательных абстрактных разъяснений законодательства не
был известен дореволюционной России и не известен современному зарубежному
законодательству, за исключением некоторых постсоциалистических стран (т.к.
феномен разъяснений был характерен лишь для стран социалистической ориентации).
Думается, что лишение разъяснений
Верховного (Высшего Арбитражного) Суда РФ обязательной силы вовсе не приведет к
разнобою в судебной практике. Не следует сбрасывать со счетов инстанционное
устройство судебной системы и связанный с ним самоконтроль судебной системы.
Отступление от позиции Верховного Суда РФ возможно лишь в том случае, если суд
убежден в правильности иного подхода к решению проблемы и готов
противопоставить его «официальной» точке зрения. Такая свобода лишь повышает
степень ответственности судьи за принимаемое решение. Тем самым обеспечивается
искомый баланс между интересами единообразия практики и независимостью
отдельных судей. Разъяснения должны играть роль «официальной судебной доктрины»,
а не самостоятельного, довлеющего над судьями источника права.
По сути, аналогичную позицию высказал
Конституционный Суд РФ в Определении от 4 июля 2002 г. N 200-О об отказе в
принятии к рассмотрению жалобы акционерного общества открытого типа «Энергомаш»
на нарушение конституционных прав и свобод положениями статьи 5 Закона Российской
Федерации «О дорожных фондах в Российской Федерации», пункта 5 Порядка
образования и использования территориального дорожного фонда Новгородской
области, пункта 1 статьи 75 Налогового кодекса Российской Федерации и пункта 2
статьи 13 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в
Российской Федерации». В пункте 4 мотивировочной части данного Определения суд
указал: «Специфика деятельности системы арбитражных судов в Российской
Федерации состоит в том, что на Высший Арбитражный Суд Российской Федерации, в
отличие от Верховного Суда Российской Федерации, возлагается осуществление мер
по созданию условий для судебной деятельности арбитражных судов, в том числе по
их кадровому, организационному, материально-техническому и иным видам обеспечения
(подпункт 8 пункта 1 статьи 10 Федерального конституционного закона «Об
арбитражных судах в Российской Федерации»). Реализуя эти полномочия, Пленум
Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в предусмотренном законом
порядке утверждает места постоянного пребывания федеральных арбитражных судов
округов, формирует президиумы федеральных арбитражных судов округов и
арбитражных судов субъектов Российской Федерации, утверждает регламент
арбитражных судов, решает другие вопросы их организации и деятельности
(подпункты 6, 7, 8, 9 и 10 пункта 1 статьи 13 Федерального конституционного
закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации»), и именно по этим
вопросам деятельности нижестоящих арбитражных судов постановления Пленума
Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации являются обязательными.
Что касается разъяснений по вопросам
судебной практики, которые Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской
Федерации в форме постановления дает арбитражным судам на основании изучения и
обобщения практики применения ими законов и иных нормативных актов, то они
имеют целью предупреждение судебных ошибок, но не предрешают результаты
рассмотрения конкретных дел и в этом смысле не являются обязательными. Иное
означало бы недопустимое превышение Высшим Арбитражным Судом Российской
Федерации своих конституционных полномочий и нарушение конституционного
принципа независимости судей при осуществлении правосудия».
Итак, разъяснения Верховного, Высшего
Арбитражного Судов РФ не должны обладать обязательной юридической силой. В то
же время они необходимы как важное средство обеспечения единообразия практики,
повышения квалификации судей, форма предзаконодательного правообразования («модельного
нормотворчества»).
Важным аспектом судебного
нормотворчества является деятельность Конституционного Суда РФ, который
существует в России уже (или только?) 10 лет. Исследования в этой области лишь
начались, высказываются самые противоположные суждения о правовой природе и значении
постановлений и определений Суда.
Конституционный Суд - в первую очередь
орган конституционного нормоконтроля: он проверяет на соответствие Конституции
РФ законы и нормативные подзаконные акты. Проверка конституционности
индивидуальных судебных решений или разъяснений Верховного, Высшего
Арбитражного Судов РФ не входит в компетенцию Конституционного Суда. Но
необходимо иметь в виду, что проверка конституционного нормативно-правового
акта осуществляется не только исходя из его буквального смысла, но и из смысла,
придаваемого ему судебной и иной правоприменительной практикой, включая
разъяснения Верховного, Высшего Арбитражного Судов РФ (ст. 74 Федерального
конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», далее - ФКЗ «О
Конституционном Суде РФ»).
Постановления Конституционного Суда,
которыми тот или иной акт признается неконституционным или конституционным,
обязательны для всех лиц (ст. 6 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»). Причем
соответствующие выводы Суда распространяются на все иные нормативно-правовые
акты, содержащие нормы, аналогичные тем, что стали предметом рассмотрения
Конституционного Суда (ст. 87 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ»). Впрочем, и
подтверждение конституционности того или иного законодательного подхода имеет
существенное значение, такое решение является окончательным, в дальнейшем все
обязаны соблюдать и исполнять соответствующую и аналогичные нормы. Очевидно,
что таким образом Конституционный Суд оказывает важнейшее воздействие как на
правоприменительную, так и на нормотворческую практику.
Однако значение решений
Конституционного Суда по делам о нормоконтроле этим не исчерпывается. В
мотивировочной части Конституционный Суд РФ формулирует положения - «правовые
позиции», на основе которых делает вывод о соответствии оспариваемого акта Основному
закону страны. Какова внутренняя природа и юридическая сила этих положений?
Представляют ли они собой подчас новые, не выводимые из закона правила,
являются ли они обязательными? Все эти вопросы в настоящее время остаются спорными.[46] Думается, что нередко правовые
позиции Конституционного Суда РФ не сводимы к собственному содержанию норм
Конституции РФ и представляют собой смысловое развитие ее предписаний.
Кроме того, Конституционный Суд дает
толкование Конституции РФ. Его выводы также являются обязательными, в том числе
для законодателя, и тем самым обретают качество правовой нормы. Ведь Суд решает
те вопросы, которые не имеют четкой регламентации в Основном законе. ФКЗ «О
Конституционном Суде РФ» предусмотрено, что основанием обращения в
Конституционный Суд является «обнаружившаяся неопределенность» в том или ином
вопросе (ст. 36), поэтому Суд отказывает в принятии обращения к рассмотрению,
если находит, что такая неопределенность отсутствует, норма недвусмысленна
(см., напр., Определения Конституционного Суда РФ от 5 ноября 1998 г., от 8
июня 2000 г.).
Решения Конституционного Суда РФ иногда
рассматриваются как прецеденты. В отличие, например, от разъяснений высших
судебных инстанций страны постановления Конституционного Суда во всех случаях
принимаются как бы по конкретному делу, т.к. издаются в связи с постановкой
перед судом определенными уполномоченными лицами конкретной правовой проблемы.
Однако очевидно, что «конкретность» в данном случае, особенно если речь заходит
о толковании Конституции РФ, весьма относительна. В силу специфики
конституционной юстиции решения Конституционного Суда РФ лишь процессуально,
формально могут быть сопоставлены с судебным прецедентом. Но сами решения
являются в большей мере абстрактными и общими актами, нежели решениями по
конкретным делам. Несколько больше признаков прецедента в решениях по
нормоконтролю: они применяются не только «напрямую» к акту, признанному
неконституционным, но и по аналогии к таким же положениям других актов. В этой
ситуации, очевидно, следует говорить о смешанной и даже особой природе решений
Конституционного Суда РФ, что связано со спецификой его компетенции.
Так или иначе многие решения
Конституционного Суда РФ по содержанию уже сегодня являются нормообразующими.
При этом Конституционный Суд РФ как при нормоконтроле, так и при толковании
Конституции РФ практически не связан в свободе своих рассуждений. К этому можно
прибавить, что он оперирует нормами Конституции - документа в значительной мере
политического. Все это слишком часто переводит его деятельность из правовой в
политическую плоскость, и, как видится, суд далеко не всегда принимает
политически беспристрастные решения. Между тем по логике вещей в тех случаях,
когда по тому или иному вопросу необходимо политическое решение, если
законодательство не приводит к какому-то конкретному результату, то суду
следовало бы воздерживаться и указывать нормодателю на пробел или неясность и
требовать их устранения в определенный срок (так, например, по закону действует
Конституционный Суд в Венгрии[47]).
Конечно, механизм нуждается в проработке, но важен принципиальный подход.
Отечественный же Суд гораздо чаще сам принимает политическое решение, маскируя
его истинную природу правовыми рассуждениями.[48]
Характерно, что в США выделяют «механистическое»
и «конструктивное» толкование Конституции. Первое исходит из того, что буква
является единственным воплощением смысла, и если обнаруживаются внутренние
недостатки, то единственным средством их исправления является внесение поправок
в Конституцию. Второе подразумевает, что «буква» служит лишь отправной точкой
для дальнейших логических построений.[49]
Несмотря на официальное господство первых взглядов в отечественной теории[50], на практике Конституционный
Суд РФ нередко следует второму подходу.
Полагаем, что законодательство о
полномочиях Конституционного Суда по толкованию и нормоконтролю нуждается в
совершенствовании.
Права и свободы человека и гражданина в
Российской Федерации признаются и гарантируются согласно общепризнанным
принципам и нормам международного права; эти принципы и нормы, а также
международные договоры России являются составной частью ее правовой системы;
при этом международный договор имеет приоритет перед законом в случае их
коллизии (ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17 Конституции).
Страницы: 1, 2, 3, 4
|
|
