История адвокатуры в России 
«Определяемые
по непосредственному усмотрению председателя настоящие присяжные стряпчие
коммерческих судов вовсе не соответствуют своему назначению. Они, вследствие
существующего порядка их определения, если не хуже, то ни в каком случае не
лучше вольнопрактикующих ходатаев». [5]
К
концу 50-х годов 19 столетия, необходимость проведения судебной реформы уже не является
просто мыслью прогрессивных общественных деятелей, она приобретает характер
неумолимой действительности.
По
условиям времени реформа должна была совершиться в направлении введения
состязательного начала, как основного регулятора судебного процесса, совпадая
при этом с господствовавшим тогда убеждением, что состязательный процесс
является самым древним и самым естественным, а потому единственно верным
способом судопроизводства. При введении такой формы процесса, учреждение
сословия адвокатов становится просто необходимостью, и конечно было бы логично,
если вся энергия законодателя будет специально направлена на коренную реформу
адвокатуры. Однако как это ни странно, именно здесь вдруг возникает опасность в
осуществлении реформы правосудия вообще.
Дело
в том, что общественное мнение было убеждено, что одной из первейших причин
безсудия в России является отсутствие правильно организованной адвокатуры. Но
этот факт не только не способствовал разработке законов в направлении
организации сословия адвокатов, а наоборот, как я уже упомянула выше, служил
угрозой проведения судебной реформы.[6]
Причину такого странного настроя общества, в решении данного вопроса, думаю,
необходимо рассмотреть более полно.
О
том, что ходатаи по делам были совершенно неизбежным порождением
господствовавшей тогда системы судебного процесса, я думаю объяснять не нужно.
Но ведь принимая правила такого правосудия, они, в свою очередь, оказывали еще
большее влияние на дальнейшую его деморализацию. То есть мы видим, как причина
безнадежно переплетается со следствием. И учитывая то, какую выдающуюся роль
играли ходатаи в общественной жизни, вывод общества не замедлил себя ждать – основной
причиной всех зол являются ходатаи.
И
вот теперь нам будет ясно, почему ко времени разработки судебной реформы против
института адвокатуры существовало такое сильное предубеждение. И именно поэтому
в 1857 году обсуждение Государственным Советом основных положений судебной
реформы началось с чтения Высочайшего повеления, которым воспрещалось касаться
2-х вопросов – о суде присяжных и об адвокатуре. И пытаясь, подстроится под
ситуацию, когда нельзя затрагивать тему адвокатуры и в то же время необходимо
выполнять неумолимые требования состязательного процесса, остальные проекты
того времени выглядели какими-то недоработанными и «куцыми».
После
внесения на обсуждение Государственного Совета проектов судебной реформы, а
также введения запрета на тему касающуюся адвокатуры, мнения служащих
Министерства Юстиции сильно разделились.
Особенно
видимые разногласия были именно по вопросу необходимости введения сословия
адвокатов. Одни считали, что введение этого сословия не только возможно, но
даже необходимо, так как для этого есть и предпосылки, и люди с достаточными
юридическими познаниями. Другие же наоборот, считали, что в связи с отсутствием
в России сословия адвокатов на момент проведения судебной реформы, понадобятся предварительные
меры для создания такого сословия, а это может значительно отсрочить
осуществление реформы.[7]
Итак,
мы видим, что, не только критика в адрес адвокатуры была достаточно резкая, но
и мнения о необходимости ее введения различны. Однако, несмотря на подобные
обстоятельства и вопреки всему, к Императору со всеподданейшим докладом о
необходимости организации у нас адвокатуры вошел граф Блудов. И очень интересно
то, что пишет об этом сам граф: «На одном из всеподданейших докладов моих, в
котором упоминалось между прочим, о предположении иметь при судах официальных
поверенных, коим тяжущиеся могли бы вверять хождение по делам, и о том, что
замена такими поверенными, которых следовало бы назвать присяжными стряпчими,
нынешних частных ходатаев была бы весьма полезной не только для тяжущихся, но и
для хода правосудия и облегчила бы усовершенствование нашего судопроизводства
гражданского, Государь Император изволил собственноручно отметить: «если Вы
признаете мысль эту действительно полезною, то можно бы ее предложить при
будущем обсуждении устава о судопроизводстве в Совете».[8]
Результатом
этого высочайшего повеления и был первый «проект постановления о присяжных
стряпчих», впоследствии вошедший в IV том «Дела о преобразовании судебной части».
Весной
1859 года проект обсуждался в 2-х заседаниях Соединенных Департаментов – гражданском
и законов, Государственного Совета. В первую очередь было решено, что название
присяжный стряпчий необходимо заменить на присяжный поверенный, таким образом,
в проект был введен элемент новизны, правда по сути чисто внешний. Далее
решился вопрос о необходимости создания Совета присяжных поверенных, так как «поверенные
должны составлять не независимое сословие, а учреждение, состоящее под надзором
высшей судебной власти в Империи».
Но,
по моему мнению, единственным серьезным и по настоящему деловым вопросом,
поставленным Соединенными Департаментами при обсуждении проекта был тот,
который касался обязательности участия адвокатов в процессе. И именно на
решении этого вопроса мне хочется заострить внимание.
Дело
в том, что проект графа Блудова не только не устанавливал обязательного участия
адвокатуры в процессе, но и вообще предоставлял тяжущимся выбирать себе для
хождения по делу либо присяжных стряпчих, либо поверенных из частных лиц. Но
Государственный Совет поставил вопрос по – другому: «Должно ли хождение по
делам непременно быть поручено присяжным поверенным или это может быть
предоставлено и самим тяжущимся?». И такая постановка вопроса была вовсе не
случайна.
В
своем проекте граф Блудов отказался от принципиальных соображений о
необходимости введения адвокатуры. Он мотивировал свое предложение чисто
практическими соображениями процессуальных удобств: поверенные проживают в тех
городах, где находится суд, и поэтому сроки ведения дел могут быть укорочены;
поверенные настолько осведомлены в законах, что обременять уставы множеством
мелких формальностей не будет необходимости. Но из этого уже следует
обязательность участия адвокатуры в процессе. Однако Государственный Совет
считал, что если процесс будет рассчитан на ведение дел только поверенными, а
ведение дел самими тяжущимися будет проигнорировано, то такая реформа в
конечном итоге не только не улучшит, а наоборот ухудшит положение
судопроизводства.[9]
Рассуждая
так Государственный Совет, пришел к выводу, что введение обязательного участия
адвокатов в процессе не нужно и постановил, что тяжущиеся «отныне впредь могут
давать доверенности на хождение по тяжебным делам их, в судах того города, где
состоят присяжные поверенные, только принадлежащим к числу сих поверенных». Но,
устанавливая адвокатскую монополию, проект вместе с тем возлагает на присяжных
поверенных и обязанность вести поручаемое ему дело. Об отказе от предъявления в
суд требований тяжущегося присяжный поверенный должен возможным поручить
ведение дела другому поверенному, тяжущемуся предоставляется право сообщить
Совету и, если Совет не находит выбрать себе поверенного из числа лиц, которые
не принадлежат к сословию.
Далее
проект Соединенных Департаментов должен был быть внесен на окончательное
рассмотрение Общего Собрания Государственного Совета. Однако вместо этого он
был разослан, вместе с рассмотренным тогда же проектом устава гражданского
судопроизводства, членам Государственного Совета и чинам Министерства Юстиции
для дачи заключения.
На
предложенный проект о присяжных поверенных было принесено множество замечаний.
Они очень ярко и живописно обрисовывают ситуацию, в которой создавалось сословие
адвокатов. Одна из объяснительных записок к проекту, в противоположность
общественному мнению, которое настойчиво требовало создание класса адвокатов из
совершенно новых источников, подчеркивает, что ничего нового проект не вводит,
и заботливо делает указания, что «цель их (т.е. присяжных стряпчих)
установления не иная, как лучшее устройство такого порядка, который давно уже
введен обычаем, или, лучше сказать, – необходимостью, и что только по названию
это «новый», так сказать (!), элемент официальных поверенных».[10]
По
моему же мнению задача авторов этой записки заключается совсем не в том, чтобы
подкрепить и выяснить те основания, при которых сословие адвокатов будет
правильно функционировать, а чтобы в очередной раз оправдать шаг создания этого
сословия и развеять страхи.
Необходимо
также отметить, что, как и сам граф Блудов, все служащие чиновники сразу же и
единодушно отвергли возможность названия стряпчих адвокатами. По их мнению,
единственное, что необходимо было сделать, это присовокупить к названию
стряпчий приставку присяжный. Это как бы подтверждало то, что благонадежность
стряпчих была одобрена самим правительством. Этот момент является очередным
доказательством того глубокого закоренелого недоверия чиновников к адвокатуре и
подчеркнутая опаска при создании этого института.[11]
Все
поступившие на проекты замечания позже образовали собой часть III Свода
замечаний, составляющих XI том «Дела о преобразовании судебной части».
После
всех обсуждений и внесения замечаний, проект о присяжных поверенных, в
окончательной редакции, составил 32 статьи, и его оставалось лишь внести в
Общее Собрание Государственного Совета. Но этого опять не случилось, так как
именно в то время произошло событие, являющееся, по общепринятому мнению,
поворотом в истории судебной реформы.
В
1857 году II Отделением Собственной Его Величества канцелярией было разработано
и внесено в Государственный Совет тридцать законопроектов: гражданских,
уголовных, по судопроизводству и др. И в период с ноября 1857 по сентябрь 1859
г.г. Государственный Совет был занят рассмотрением указанных законопроектов. В
октябре 1859 года рассмотренные проекты были напечатаны и разосланы как членам Государственного
Совета, так и «опытным юристам, замечания коих признано было полезным иметь».
Замечания были получены и сформированы в своды (об одном из которых я уже
упоминала выше). После этого заседания Государственного Совета, посвященные
теперь уже рассмотрению замечаний, были возобновлены и работа близилась к
концу. Однако в октябре 1861 года вернувшийся из поездки в Крым Император Александр
II, вдруг повелевает предоставить ему все сведения о ходе работ
Государственного Совета по судопроизводству и судоустройству.
Рассмотрев
предоставленную информацию Император пришел к выводу, что прежде чем внести
положения и уставы по предмету судопроизводства и судоустройства в Общее
Собрание Государственного Совета, их необходимо обсудить для решения главных
основных начал. 23 октября 1861 года Императором Александром II было принято Высочайшее
повеление, в соответствии с которым дальнейшее течение работ было
приостановлено и вместо этого было велено составить «общую записку обо всем,
что может быть признано относящимся к главным основным началам предположений
для устройства судебной части в Империи, так, чтобы сия записка обнимала в
возможной полноте и ясности все многоразличные предметы, к сей части
принадлежащие».[12]
На
первый взгляд это повеление кажется немного странным, ведь положение дел
находилось в том состоянии, когда проекты оставалось лишь рассмотреть в Общем
Собрании Государственного Совета, а составление объяснительной записки могло бы
замедлить ход всего дела. Но это только видимость, так как на самом деле
сущность Величайшего повеления состояла в том, чтобы дать работам новое направление
по преобразованию судебной части. Это выражается в том, что из ведения II
Отделения были изъяты все дела, находящееся там с 1848 года. А переданы они
были в ведение Государственной Канцелярии, которая работала совместно с
юристами, вызванными по особому повелению Императора. Исходя из изложенного
выше можно предположить, что в работах по преобразованию судебной части должен
наступить решительный перелом, который оправдает все возложенные на него
надежды. Рассматривая этот момент я думаю не имеет смысла касаться вопроса
преобразования судебной части во всем объеме, и поэтому остаюсь в рамках
проекта о присяжных поверенных. Проект о присяжных поверенных, переработанный
Соединенными Департаментами из первоначального проекта графа Блудова, и в
котором, как утверждали «Замечания» нет ничего нового, тем не менее не был
отвергнут. Наоборот, именно этот проект был взят Государственной Канцелярией за
основу для составления Основных Положений.
Основные
Положения, касающиеся организации присяжных поверенных, составили 16 статей и
практически полностью воспроизвели проект Соединенных Департаментов, но однако
имели место и некоторые довольно существенные отличия. Некоторые носили
характер только редакционных исправлений. Например, в проекте говорилось, что в
присяжные поверенные «определяются», а вот Основные Положения более правильно
трактуют, что к числу присяжных поверенных могут «приписываться».[13] Еще одно отличие состоит в
том, что сохраняя председательствование в Совете за прокурором Судебной Палаты,
Основные Положения делают робкий шаг вперед и упоминают в особой статье о
председателе, которого присяжные поверенные избирают из своей среды и который
замещает прокурора в Совете, в случае его болезни или отсутствия. И само собой
разумеется, что установление адвокатской монополии не осталось без изменений,
Основные Положения заранее фиксировали количество поверенных и вводили
монополию там, где есть не менее десяти присяжных поверенных. Но самым важным
дополнением введенным Основными Положениями я считаю то, что в них впервые
упоминается о деятельности присяжных поверенных в уголовных делах. До этого
времени во всех проектах говорилось лишь о гражданских делах и соответственно о
тяжущихся, но ничего не говорилось о подсудимых. Одна из статей Основных
Положений установила, что в уголовных делах присяжные поверенные осуществляют
защиту подсудимых, либо по их поручению, либо по назначению председателя
судебного места.
Но
к сожалению этими изменениями и дополнениями новшества исчерпываются. И очень
жаль, что многие более важные и принципиальные вопросы устройства адвокатуры
Государственная Канцелярия вообще не затронула. Не внесенные в Основные
Положения они остались открытыми. Например, не был оговорен вопрос об
отрицательных условиях для вступления в присяжные поверенные, или вопрос о
компетенции Совета присяжных поверенных. По моему мнению Комиссия просто решила
пойти по наиболее легкому пути, решив предоставить времени решение таких
спорных вопросов.[14]
Разработанные
Государственной Канцелярией Основные Положения были рассмотрены в период с
апреля по июль 1862 года в Соединенных Департаментах Государственного Совета.
Основные Положения о присяжных поверенных не вызвали, в ходе обсуждений,
никаких серьезных разногласий. А единственное изменение, внесенным Соединенными
Департаментами, но по моему мнению весьма важное и существенное, заключалось в
устранении прокурора от председательствования в Совете и замена его выборным
председателем, причем это изменение не было ничем мотивировано.
4
сентября 1862 года Основные Положения по судоустройству были рассмотрены в Общем
Собрании Государственного Совета, при отсутствии
каких-либо
новых соображений в отношении института присяжных поверенных. А 29 сентября
Основные Положения были Высочайше утверждены.
Но
вернемся немного назад, чтобы рассмотреть то, на чем заострила свое внимание
Государственная Канцелярия, составляя Основные Положения. По ее мнению, для
правильного действия новых гражданского и уголовного уставов судопроизводства,
необходимо, чтобы к моменту их введения институт присяжных поверенных был уже
не только введен, но и работал. А для этого нужно, сразу после рассмотрения
Соединенными Департаментами главных положений о поверенных, немедленно начать
составление полного проекта о присяжных поверенных. Затем, не ожидая окончания
работ по разработке уставов судопроизводства и судоустройства, проект должен
быть представлен на дальнейшее его рассмотрение и Высочайшее утверждение. А уже
после этого положение о присяжных поверенных должно быть обнародовано, чтобы
лица, желающие вступить в сословие присяжных поверенных, могли начать
приписываться к судебным местам и готовиться к исполнению своих обязанностей,
при действии новых уставов судопроизводства.[15]
Соединенные
Департаменты единогласно признали целесообразность
этого
предложения, находя однако, что разработка полного проекта должна
осуществляться уже после рассмотрения и Высочайшего утверждения основных
положений. Мысль эта была также одобрена и Общим Собранием Государственного
Совета. После Высочайшего утверждения Основных Положений (29 сентября 1862
года) от того же числа последовало мнение Государственного Совета, один из
пунктов которого гласит следующее: «Как Государственный Совет признал
необходимым учредить присяжных поверенных прежде введения в действие устава
судопроизводства, то означенной комиссии (учреждаемой при Государственной
Канцелярии под непосредственным ведением и начальством Государственного
Секретаря) поручить немедленно заняться обработкой полного проекта о сих
поверенных и проект этот, по рассмотрении оного главноуправляющим Вторым
Отделением и Министром Юстиции, внести, через Государственного Секретаря, на
рассмотрение Соединенных Департаментов».[16]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|
|
