бесплатно рефераты

бесплатно рефераты

 
 
бесплатно рефераты бесплатно рефераты

Меню

Диплом: Метафора и метонимия в английском рекламном тексте и журнальном, газетном заголовке бесплатно рефераты

сравниваются эти вымышленные черты, то есть, даже если нет двух объектов, то

есть два представления с массой их характеристик.

Некоторые авторы (Tourageau R. & Sternberg R. 1982: 203-204) указывали на

то, что сравнительный подход не может объяснить метафоры, в которых основной

субъект абсолютно неизвестен. Примером служило следующее предложение: (Donald

Leavis is the George Wallace of nothern Ireland), в котором Donald Leavis – это

заново созданное художественное имя, и с ним не связано никаких черт, которые

бы имели сходство с чертами другого упоминаемого субъекта. И всё же эту

метафору можно понять.

Своё объяснение этому предлагает теория переноса: самое замечательные и

отличительные черты известного второстепенного субъекта (Wallace) прямо

переносятся на неизвестный основной субъект (Leavis). Теория переноса

объясняет и метафорическую асимметрию, но путается относительно основного

постулата теории сравнения: того, что метафора есть только утверждение

подобия в эллиптической форме.

Более того, просто выбор самых примечательных черт не объясняет сам перенос

свойств, ибо контекст решает то, какие черты принадлежат к выдающимся (Camac M.

& Glucksberg S. 1984: 443-445). Так, то, что Дж. Уоллес парализован и имеет

проблемы в супружеской жизни очень интересно, но это не переносится на

основного субъекта. В данном случае самые замечательные черты определяются

областью политики.

Пожалуй, главная проблема теории сравнения заключается в том, что для

объяснения метафоры она использует буквальное сходство, не раскрывая того,

как это сходство определяется. Ведь любые два объекта могут быть подобны по-

разному, и этих вариантов подобия огромное множество. Однако: метафора, как и

буквальное сравнение, выбирает только определённые отношения. Каким же

образом? Сёрль говорит по этому поводу: "Подобие само по себе ничего не

значит: любые два предмета так или иначе подобны. Сказать, что метафорическое

выражение "S есть Р" подразумевает буквально "S есть как Р", значит не

сказать ничего и сделать шаг назад. Проблема понимания буквальных подобий при

условии, что само подобие никак не определено, есть лишь часть проблемы

понимания метафоры. Откуда нам знать, например, что высказывание "Джульетта -

солнце" не означает "Джульетта большей частью газообразна" или "Джульетта

находится на расстоянии 90 млн. от Земли"? Ведь эти свойства Солнца очень

важны и хорошо известны (Searle J. 1993: 10).

Всё вышесказанное позволяет заключить, что сравнительная теория метафоры

должна раскрыть сущность своего основного компонента - подобия и ответить на

вопрос: что же означает для свойств быть подобными.

Следующая теория метафоры имеет прямо противоположную базу, основываясь на

несходстве. Её называют теорией конфликта, и была она впервые введена

под этим именем в 1958. году в книге М. Биердсли "Эстетика". Хотя в последствии

сам автор переименовал своё детище (verbal-opposition theory), основные идеи

остались неизменными. Биердсли начинает свой анализ с утверждения, что

существует множество разных способов, благодаря которым продуцент дискурса

может говорить одно и иметь в виду другое, то есть речь идёт дискурсе, который

"больше по значению, чем его текст, вытесняя первичный смысл ради вторичного"

(Beardsley 1958: 138).

Биердсли называет этот тип дискурса самоопровергающим (self-controverting).

Первичный смысл "вытесняется" различными способами, например, высказыванием

чего-то слишком очевидного или слишком смехотворно-нелепого (если он

выиграет, я съем свою шляпу), иногда путём простого повторения. Ирония, шутки

или рассказы - всё это случаи, когда реципиент понимает, что продуцент,

возможно, и не хочет говорить о том, о чём говорит, и потому начинает поиски

второго уровня смысла.

Метафора, согласно Биердсли, самый главный пример "самоопровергающего"

дискурса; кроме того, определённая разновидность логического противоречия

наблюдается и между субъектами метафоры. Логическое противоречие может быть

прямое и косвенное: прямое, например, в выражении "метафизические улицы"

(поскольку улицы физические по определению) и косвенное в выражении "этот

человек - лиса" логически невозможно быть одновременно и тем и другим)

(Beardsley 1958: 141).

В случае противоречивости высказывания реципиент в поисках вторичного уровня

смысла всегда возвращается к коннотациям субъектов, или к их характеристикам.

Так, например, "волк" помимо прочих имеет коннотации свирепости и

выносливости. Когда же "прямое" чтение не даёт результатов из-за своей

1ротиворечивости, коннотация определяющего термина '"метафизический" и "лиса"

в вышеприведённых примерах) применяются к главному субъекту ("улица» и

"человек").

Метафору Биердсли определяет следующим образом: "Я полагаю, что всегда, когда

атрибуция косвенным образом противоречива и определяющий субъект имеет

коннотации, которые могут быть приписаны главному члену, такая атрибуция есть

метафорическая атрибуция, или метафора" (Beardsley 1958: 141).

К сожалению, понятие "коннотации" дано у Биердсли слишком расплывчато и

поддаётся слишком широкому толкованию. Впоследствии сам автор пытался это

исправить в своей статье 'Метафорический поворот" (The Metaphorical Twist). В

этой работе обсуждаются два множества свойств, присущих главному субъекту:

те, которые являются определяющими или центральными, и те, которые считаются

маргинальными и называются коннотациями. Первые свойства служат необходимым

условием для правильного употребления данного субъекта в определённом смысле,

а вторые свойства относятся к случайным (Beardsley 1958: 106) . Тогда

метафору можно объяснить как сдвиг от центрального к маргинальному значению,

который отличается логическими противоборством центральных значений

субъектов, задействованных в высказывании. Таким образом, "сдвиг в значении

инициируется внутренним напряжением или противостоянием в самой метафоре".

Подобный взгляд на коннотацию как признак, обусловливающий метафорическое

использование слов, представлен и в грудах Московской семантической школы

(Никитин 1979: 94, Апресян 1992). Изначально же учение об ассоциативных

связях представлений как основы метафоры восходит ещё к трудам Вильгельма

Вундта.

Теория аномалии представляет собой обобщение нескольких более поздних

версий только что рассмотренной теории конфликта. Все они придерживаются того

взгляда, что конфликты и аномалии изначально присущи метафоре и определяют её

идентификацию и понимание. При этом сама природа аномалии по-разному

определяется разными приверженцами этого взгляда, но все едины в том, что это -

нечто вроде ошибки семантической категории. Семантические категории описывают

общие виды объектов в мире, а конфликт происходит тогда, когда объект или его

свойства приписываются его антиподу. Например, есть одушевлённые и

неодушевлённые объекты, и эти метафоры нарушают законы этих семантических

категорий, приписывая свойства одушевлённого объекта неодушевлённому.

Защитники "аномальной" теории полагают, что такое нарушение правил

семантической категории обеспечивает возможность идентифицировать

метафорические выражения как небуквальные; относительно же самой

интерпретации таких выражений их пути расходятся.

Главная проблема теории конфликта в её утверждении, что метафорический

конфликт заложен в значении самих слов, независимо от их контекста и

намерений автора. Другими словами, это чисто формалистическая теория.

Метафора может быть идентифицирована и понята без учёта каких бы то ни было

экстралингвистических факторов; она свойственна "самой структуре значения"

(Beardsley 1958: 111). Однако, многие метафоры, взятые в изоляции, не

вызывают никаких противоречий и не нарушают никаких семантических категорий.

К таковым, например, относится метафора "No man is an island», отрицающая,

что люди и острова одно и то же, или метафора "The old rock is brittle with

age", которая становится метафорой только в отношении к старому брюзгливому

профессору геологии (Way 1991: 43).

Другая проблема, с которой сталкивается теория Биердсли, заключается в том,

как определить, какие свойства для данного концепта являются необходимыми, а

какие случайными. Более того, чрезвычайно сложной задачей является

определение коннотаций субъекта и. даже если они определены, остаётся

проблемой решить, какие из них следует использовать в разных метафорических

интерпретациях.

Одним из главных отличий между подходом самого Биердсли и более поздних

версий теории аномалии является то, что они уже рассматривают контекст для

идентификации аномальных утверждений. Так, Ортони отмечает, что для

определения того, является ли предложение контекстуально аномальным,

возможно, необходимо ввести комбинацию из контекста и речевых максим Грайса

(Grice 1975: 41-58). Однако, хотя контекстуальные аномалии допускают большую

гибкость в идентификации метафоры, "аномальный подход" всё-таки сталкивается

с трудностями в тех случаях, когда предложение имеет два или больше значения:

одно буквальное и другое метафорическое, но оба вписываются в контекст, как,

например, бывает в случае такого приёма, как игра слов.

Тем не менее, несмотря на все проблемы, и теория конфликта и теория аномалии

внесли большой вклад в общий семантический анализ метафоры. Её важные аспекты

касаются роли вторичных значений или коннотаций, идеи семантических категорий

и их конфликта. Однако основополагающий постулат обеих теорий - в том, что

буквальный язык есть нечто более фундаментальное, чем язык метафорический;

что буквальная интерпретация всегда идёт первой и только после её неудачи

следует интерпретация метафорическая. Конечно, согласно такому мнению,

метафора всегда будет считаться лишь ошибкой и семантической или

контекстуальной аномалией, а метафорическое значение будет всегда вторичным

по отношению к значению буквальному.

Концепция метафоры как взаимодействия. Макс Блэк впервые представил свою

теорию взаимодействия в 1955 году в статье "Метафора" (впоследствии

перепечатанной в его книге "Модели и метафора" в 1962 году) и позже дополнил её

в статье "Ещё о метафоре"( Black 1993: 19-42). Блэк делит метафору на две

части: буквальный основной субъект (то, что Ричардс назвал термином tenor) и

метафорический вспомогательный субъект (соответственно, vehicle). Как основной,

так и вспомогательный субъекты имеют свои концептуальные системы (у Блэка

"system of commonplaces"), представляющий собой набор свойств и ассоциативных

импликаций по своей сути не похожих на вспомогательные значения и ассоциации

Биердсли.

Таким образом, у Блэка метафора перешагнула через уровень слов и перешла к

связанной с ними совокупности общепринятых знаний и представлений. Метафора

представляет собой взаимодействие двух концептуальных систем в целях

применения к основному субъекту свойств и ассоциативных импликаций её

вспомогательного субъекта. Тогда основной субъект как бы просматривается

через "фильтр" свойств вспомогательной системы таким образом, что

вспомогательный субъект "отбирает, выделяет, скрывает и организует

характерные черты основного субъекта" (Black 1993: 29).

Блэк рассматривает метафорический процесс как взгляд "на ночное небо через

сильно закопчённое стекло, на котором лишь определённые линии остались

чистыми" (Black 1993: 41): видны будут только те звёзды, которые выстроятся

по сети прозрачных линий, то есть звёздный узор будет определяться структурой

стекла. Метафора, таким образом, подобна закопчённому стеклу, а

концептуальная система вспомогательного субъекта - это сетка чистых линий,

сквозь которую рассматривается основной субъект.

Более того, взаимодействие между субъектами метафоры может также

взаимообразно вызывать пусть меньшие, но всё-таки какие-то изменения и во

вспомогательном субъекте. Блэк полагает, что понимание метафоры даёт в

результате действительный сдвиг в значении: импликации и взаимосвязь

концептов могут действительно изменяться в результате понимания метафоры.

Блэк противопоставляет свой взгляд всем другим в том отношении, что они

пытаются заменить метафору каким-нибудь буквальным перефразированием. Но

главным в метафоре является то, что она представляет собой нечто новое и

ошеломляющее, не подлежащее буквальному перефразированию. "Метафорическое

утверждение - не заместитель для формального сравнения или какого-либо

другого вида буквального выражения; она имеет свои собственные возможности и

результаты" (Black 1993: 37).

Наконец, теория взаимодействия заставляет изменить представления о языке как

некоем двухъярусном образований, в котором одни употребления считаются

однозначно буквальными, а другие метафорическими. Буквальное и небуквальное

могут меняться в зависимости от контекста и эволюции языка. Другими словами,

язык динамичен, и его нельзя заставить покоиться на первоначальном наборе

абсолютно буквальных описаний. Граница между буквальными и метафорическими

выражениями подвижна и находится в зависимости от контекста. "Важно не

провести разграничительную линию между метафорическим и буквальным, а

обрисовать различные механизмы сдвига в значении и их взаимодействие" (Hesse

1980: 117).

Фактически Блэк пытался сделать именно это, но многие вопросы так и остались

без ответа. Попытки объяснить работы механизма сдвига значения и описать

структуру области общего знания, а также взаимодействие этих областей позже

были предприняты прежде всего в когнитивной лингвистике, снявшей многие

проблемы, связанные с разграничением буквального и метафорического. Это в

свою очередь помогло объяснить механизм идентификации метафоры, важность

которых трудно переоценить в том смысле, что сам акт метафоры есть узнавание

(Лотман 1994: 23). Распознавание метафоры невозможно без понимания метафоры,

однако понимание метафоры часто происходит и без её идентификации (Алексеев

1996: 73-85).

Когнитивный подход к изучению метафоры, определивший её статус не только как

тропа, фигуры речи, но фигуры мышления, а также прагматический подход,

объясняющий понимание метафоры правилами пользования языком, послужили

подготовительным этапом для разработки деятельностной теории метафоры, в

рамках которой появляется возможность объяснить не только собственно

информативную, но и эстетическую функцию метафоры в качестве креативности,

нарушающей и изменяющей всякие правила (Eco 1984: 68), выполняемую ею прежде

всего в поэтической художественной речи.

Два основных семантических свойства художественной речи – изобразительность и

иносказательность - определяют особую когнитивную роль метафоры в

художественной речи. Метафоричность – важнейшая черта художественного текста.

В связи с этим, прежде чем перейти метафоре, рассмотрим основные моменты

современного состояния общей теории метафоры.

«Нынешний “теоретический плюрализм”, по выражению одного из исследователей,

во взглядах на метафору» (Gibbs 1992: 90) не является следствием того, что

можно назвать переходным или переломным моментом в развитии лингвистики. Это

связано с постепенным переключением основного внимания исследователей с

изучения языка как стабильной системы с устойчивыми языковыми значениями на

положение языка как творческого процесса порождения смысла в процессе

коммуникации (Толочин 1996).

Именно поворот лингвистических исследований в последние три десятилетия к

проблемам функционирования языка в речи, формирования и передачи смысла в

высказывании открыл новые грани во многих уже давно исследованных явлениях, к

которым принадлежит и метафора. Этому способствовало и «вторжение» в

лингвистическую проблематику психологии и социологии, породивших целый ряд

междисциплинарных направлений исследования речевой деятельности и ее связи с

мышлением и познавательными способностями человека.

Ученые, пишущие о метафоре – Блэк, Баранов, Вовк, признают, что они имеют

дело с образным сравнением (Толочин 1996: 52-58). Так определял метафору и

Аристотель. Однако понимание этого определения может быть различным. Различия

относятся, прежде всего, к трактовке механизма осуществления сравнения.

В современных трудах по метафоре И.В. Толочин выделяет 3 основных взгляда на

ее лингвистическую природу:

- метафора как способ существования значения слова,

- метафора как явление синтаксической семантики,

- метафора как способ передачи смысла в коммуникативном акте (Толочин 19960:

52-58).

В первом случае метафора рассматривается как лексикологическое явление. Такой

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6