Проблема отношений всей России с Кавказом
Проблема отношений всей России с Кавказом
Древняя обитель народов и племен.
Какое доселе волшебное слово – Кавказ!
Как веет от него неизгладимыми для русского народа воспоминаниями; как яркая
мечта, вспыхивающая в душе при этом имени, душа непобедимая ни пошлостью
вседневной, ни суровым расчетом! Есть ли в России человек, чья семья несколько
десятилетий назад не принесла бы этому загадочному краю жертв кровью и слезами,
не возносила бы к небу жарких молитв, тревожно прислушиваясь к грозным раскатам
богатырской борьбы, кипевшей вдали?! Снеговенчанные гиганты, и жгучие лучи
полуденного солнца, и преданья старины, проникнутые глубочайшим трагизмом, и
Лихорадочное геройство сынов Кавказа – все это воспето и народом, и вещими
выразителями его миросозерцания, вдохновенными светочами русской идеи, - нашими
великими поэтами.
Кавказ для нас
не может быть чужим: слишком много на него потрачено всяких сил, слишком
органически он связан с великим русским мировым признанием, с русским делом.
Ввиду множества
попыток (большей частью небескорыстных) сбить русское общество в между
племенных вопросах, необходимо установить раз и навсегда жизненную, правильную
точку зрения на русское дело вообще. У людей одинаково искренних могут быть
различные точки зрения. Одни считают служение русскому делу борьбы за народно-госурарственное
существование и процветание борьбою, не стесненною никакими заветами истории,
никакими нормами нравственности или человечности; они считают, что все чужое,
хотя бы и достойное, должно быть стерто с лица земли, коль скоро оно не сливается
достаточно быстро и бесследно с нашею народно- государственною стихией. Этот
взгляд я назвал бы германским, а не русским. Он противоречит мировому идеалу
России и подрывает одну из надежнейших основ ее духовного, а стало быть, и
политического могущества.
Другие впадают в
противоположную крайность: они готовы поступиться всем русским в пользу того,
что нарушает наше единство, подтачивает нашу государственную силу, да и само по
себе представляет явление отрицательное. Это взгляд «школы» непротивленцев с
мнимонациональною программой, истинными руководителями, или закулисными
вдохновителями которой являются, конечно, не русские люди. Такое непротивление
инородным обособляющимся злым силам, даже в тех редких случаях, когда оно
бескорыстно, возможно лишь в ущерб жизненности русского патриотизма и нисколько
не оправдывается обычным в таких случаях рассуждением на тему о том, что мы –
великий и сильный народ. Великий народ – и потому прикажете дозволять, кому
вздумается посягать на хлеб детей наших, на жизненные силы меньшей братии,
подвергать поруганию наши святыни и давать обособляющимся инородцам ездить
верхом на слабых и уступчивых носителях русского дела?! Доколе будут
отождествлять понятие великого с понятием глупого, слабого и беспринципного?!
Правильна,
справедлива и, вместе, практична толь нижеследующая, третья точка зрения.
Великий и сильный не глядит на жизнь сонными очами, а во благовремении
водворяет жизненную правду, Развивает свою собирательную или единичную
личность, во всеоружии заветных преданий прошлого и «ума холодных наблюдений и
сердца горестных замет». Великий и сильный не довольствуется шаблонами и
кличками, прикрывающими понятия ложные, расплывчатые или пестрые.
Он обязан сжать усилием ума ленивую расплывчатость, разобраться в красках и
оттенках пестрой картины.
Если доселе
пестрый Кавказ является мучительной загадкой для наших образованных классов,
то, значит, они не велики и не сильны, они не вполне освободились от рабства
чужих слов и понятий, от гнета упомянутой выше и, увы, типично русской ленивой
расплывчатости. Недавнее возникновение и, главное, независимое от посторонних
фальшивых и лукавых влияний на развитие Русского Собрания подтверждает правоту
моих слов, а вместе с тем сверкает ярким лучом надежды на близость лучших дней,
на подъем русской прозорливости, русской вдумчивости и духовной силы.
Наши солдаты, а
за ними и народ, назвали Кавказ «погибельным», потому что покорение его было
сопряжено с невероятным сопряжением героизма и тяжкими жертвами. Но на эти
жертвы народ наш не скуп: мертвые срамы не имут, и подвиги увенчаны славой. И
«погибельность» Кавказ приняла иную форму, быть может, роковую, а может быть, и
полезную в итоге, раскрыв внутренние язвы нашей жизни, немощи нашего духа,
ошибки и грехи нашей окраинной политики, даже смутность и неустойчивость
государственно-национального миросозерцания у многих русских людей, как
служивых. Так и берущих на себя смелость влиять на общество посредством печати.
Кавказ –
огромная академия со всевозможными естественными лабораториями, открывающая
исследователю и наблюдателю широкое поприще для самостоятельных выводов.
Особенную ценность представляет он для социолога и, в частности, для
представления государственной науки, столь мало распространенной, – увы! – даже
в наших правящих классах, которым пора бы сознательнее относиться к своим
обязанностям перед родиной и государем, а не смотреть на жизнь с точки зрения
20-го числа. Явления жизни и человеческие характеры на Кавказе чрезвычайно
выпуклы, даже когда они, вместе с тем, сложны. Особенный интерес представляет
сплетение, а иногда и полное совпадение вопросов национальных с
социально-экономическими. Этой особенностью кавказкой жизни обусловливается
немалая трудность управления краем и контроля над работой местных органов
власти, то взаправду, то притворно не понимающих практического значения
своеобразных основ тамошнего общественного склада и быта.
Начало движения
России в сторону Кавказа относится к раннему периоду истории Русского
государства, ко времени царствования Святослава, то есть к концу X века.
Разгромив хазар, владения которых в то время простирались на многие части
Кавказа и юго-восточные степи теперешней европейской части России, Святослав
добрался до ясов и косогов, живших по предгорьям Кавказа к востоку от Азовского
моря, победил их и, таким образом, занес русскую границу на самую Кубань, где
потом появляется русское Тмутараканское княжество. Но затем, в удельный период,
Русь далеко была отодвинута от берегов Азовского моря. Начало сношений России с
Кавказом относится к концу XV столетия. Известно, что в Закавказье
существовали с древних времен государства, из которых выделялись Грузия и
Армения, принявшие впоследствии христианство. Но пределы государств и самое
число их постоянно изменялись как вследствие внутренних раздоров, так и
нападений хазар, арабов, персов, турок, монгол и даже единоверной Византии. С VI
столетия история единоверных нам царств есть история непрерывных неприятельских
вторжений, кровопролитий, пленений и опустошений. Особенно опустошительные
нашествия были: в 626 г. – хазар, в 731 г. - арабов, 1226 г., вскоре после
нашествия Чингисхана, страшное нападение Ховарезмского султана Джалаль-Эддина,
вырезавшего все население пройденных им областей; в 1388 г. – Тимура, когда по выражению армянского
историка, “без числа и счета” побив жителей, завоеватель во всей Грузии не
оставил и камня на камне; в 1616 г. – шаха Аббаса, выведшего одних пленных
свыше 100 000 человек. Только редкие периоды составляют исключение. К таким
эпохам следует отнести царствование грузинской царицы Тамары (1184-1212),
которая находилась в браке с русским князем Георгием, сыном Андрея
Боголюбского, составляющее блистательнейшую страницу в истории Грузии. При
страшных погромах извне и внутренней розни владетелей, ведших постоянные
междоусобные войны, совершенно естественно скаладывалась мысль у многих
владетелей искать покровительства и помощи у сильной единовременной державы,
каковою и стала с XV столетия
Россия. В 1492 г. царь Кахетии Александр обратился к великому князю Иоанну III, прося его покровительства; и с тем же, в 1586 г.,
обращается к царю Федору Иоанновичу кахутинский царь Александр II. В 1604 г. карталинский царь Георгий объявил
себя данником Бориса Годунова, а затем признали власть русского царя владетели
Кахетии, Имеретии, Мингрелии и Гурии. Но хотя в то время, с XVI столетия,
Россия постепенно расширяла с юго-востока свои пределы и даже имела укрепления
на реке Терек, но не была еще настолько сильна, чтобы принять прямое участие в
судьбе христиан Закавказья.
Впервые активное
действие со стороны России по отношению к Кавказу проявилось при Петре I.
Стремясь открыть торговый путь в Индию, для чего стать владельцем Каспийского
моря, Петр предпринял поход в 1722-1723 гг. и покорил прикаспийские провинции,
уступленные, однако, после его смерти снова Персии. Поход Петра вызвал надежды
закавказских христиан, но последующие события привели к еще большим бедам.
Начинаются непрерывные войны турок с персами, от которых страдают Грузия и
Армения. Внутренние раздоры усиливаются. Тифлис переходит из рук в рук. Грузия
опять в 1761 г. взывает о помощи к России. Новое появление русских войск в
Закавказье относится к 1770 г., к периоду первой турецкой войны. Императрица
Екатерина Велика, освободившая Имеретию и Гурию от владычества турок, думала
образовать в Закавказье одно сильное христианское государство. К тому времени
Россия уже твердо стояла в северной части Кавказа. Между тем грузинский царь
Ираклий II, теснимый со всех сторон и сознавая безнадежность
своего государства, решается в 1783 г. прибегнуть совершенно под власть и
покровительство могущественной России. Императрица посылает вторично войска в
Грузию. Экспедиция, состоявшаяся в 1796 г. под начальством графа Зубова, хотя
имела успех, но, по случаю смерти императрицы войска были отозваны обратно в
Россию.
По просьбе
последнего грузинского царя Георгия XII император Павел в 1800 г. решается, наконец
принять в подданство Грузию, и уже в следующем году Грузия, по смерти Георгия XII,
присоединяется к России навсегда.
Недовольная этим Персия объявила
нам войну, кончившуюся в 1813 г. заключением Гюлистанского трактата, по
которому присоединены к России западные прикаспийские владения Персии. Вскоре
после Грузии присоединены к России Мингрелия, Имеретия и Гурия.
Таким образом,
Россия распространила свою власть на территорию Закавказья, территорию
значительно удаленную и неудобную для сношений, вследствие отделения
труднопроходимым хребтом Главного Кавказа. Но причины такого распространения и
без того громадных владений России лежат менее всего в устремлении к расширения
своей территории. Будучи могущественной державой, Россия не могла не подать
руку помощи единоверным народам.
С присоединением
Закавказья возник вопрос об установлении правильных сношений. Начали
разрабатывать дорогу через Дарьял, получившую название военно-грузинской.
Первый раз русские в числе 400 человек, прошли Дарьяльское ущелье в 1769 г.;
затем тою же дорогою русские пользовались в 1770, 1784, 1795 и 1799 гг.
Установилось правильное сообщение, не обеспеченное, однако, от нападения
горских народов, вообще беспокоивших наши пределы. Усмирение горских племен
явилось необходимостью. С 1819г. началась борьба, продолжавшаяся почти
пятьдесят лет. В этот период получает громкую известность имя Ермолова.
В 1826 г. Персия
попыталась снова вступить с нами в борьбу, вторгнувшись без объявления войны на
территорию Грузии. Ряд побед над Персами, Одержанных нашими войсками под
предводительством Паскевича, привел к заключению Туркменчайского трактата, по
которому Россия приобрела ханства Эриванское и Нахичеванское; река Аракс стала
пограничною. Но едва кончилась эта война, как началась турецкая. В 1828 г. нами
взяты Карс, Ахалцых, Баязет, Поти и все другие крепости, а в 1829 г. – Эрзерум.
По Адрианопольскому миру к России отошли: Анапа, Поти, Ахалцых, Ахалкалаки;
граница проведена по западному Арпачаю, от верховьев которого по ряду хребтов
до Аджарских гор и берега Черного моря.
Между тем борьба
с горцами продолжалась. С 1846 г. она велась с большей систематичностью, чем в
предшествующий период, но не привела ко Времени Крымской кампании к покорению
не покорных нам племен. Вместе с борьбой шло и мирное развитие края. Многим
мерам, поведшим за собой начало благосостояния, край обязан стоящему в то время
во главе края князю Воронцову.
Хотя в период
Крымской кампании нами одержан на малоазийском театре военных действий ряд
блистательных побед, как-то: Разбитие 10тысячами русского войска 36-тысячного
неприятельского корпуса под Башкадыкляром, поражение 60-тысячной турецкой армии
от 18 тысяч русских при селении Кюрюк-Дара, обе победы под начальством князя
Бебутова, взятие Карса и др., но, в силу Парижского мира 1856 г., границы наши
в Закавказье остались почти без изменения. Эта кампания убедила в окончательной
необходимости полного покорения кавказских горцев для обеспечения нашего тыла,
находящегося в серьезной опасности. С этого времени борьба энергично была
поведена наместником Кавказа князем Барятинским и для восточной части Кавказа
прекратилась в 1859 г. со взятием Веденя и Гуниба и пленом Шамиля. Военные
действия на западном Кавказе закончились позднее, а именно в 1864 г., а вместе
с тем был положен конец полувековой Кавказской войне. Началось мирное развитие
края под высоким правлением князя Михаила Николаевича, нарушенное еще раз
последнею турецкою войною 1877-1878 гг.
О постепенном развитии территории России на Кавказ
дает явное представление таблица.
ТАБЛИЦА ПРИСОЕДИНЕНИЯ КАВКАЗСКИХ ЗЕМЕЛЬ К РОССИИ
Тыс. кв. верст
Елизавета Петровна
1748 Земли осетин 1,9
Екатерина II
1783 Кубанская
страна 58,7
Павел I
1801 Грузия
с Карталинскими землями 44,6
Александр I
1803
Мингрелия 9,5
1804
Имеретия 14,2
1810 Гурия 1,9
1813
По Гюлистанскому миру
– ханства
Гянджское, Карабахское и др.,
Баку, Куба, Дербент 66,8
1817-1823 Приобретения
в Чечне и Кабарде 16,2
Николай I
1828
По Тукменчайскому миру
– Эривань,
Нахичевань 23,3
1829
По Адрианопольскому
миру – Поти,
Ахалцых, Анапа 4,9
В
течение царствования, кроме того 55,1
Александр II
1857-1859 Приобретения
в Дагестане 9,4
1859-1864 Земли черкесов 13,6
1878
По Берлинскому
трактату –
Батумская и Карская области 23,0
Крепкие брачные союзы связывали русских князей с
царствующими домами народов Кавказа. Так, сын Владимира Мономаха Ярополк,
посланный отцом в половецкие степи, вернулся из похода с женой Еленой,
замечательной красавицей, дочерью осетинского князя Сварна. Всеволод
Георгиевич, брат Андрея Боголюбского, имел жену-осетинку Марию, сестра которой
с 1182 г. была замужем за Мстиславом, сыном Святослава, великого князя
Киевского. У самого Андрея Боголюбского, как утверждал П. Бутков, «по смерти
Кучковой была жена ясыня (то есть осетинка), которая вместе с любимцем князя
ключником его ясыном же Анбалом участвовала в убиении своего супруга». Летописи
сообщают также, что Изяслав Мстиславович в 1154 г. женился на царской дочери
«из Обез», то есть на дочери грузинского царя Дмитрия, царствовавщего между
1125 и 1154 гг. «Государство Киевское успело занять в Европе видное место, -
писал академик Б.Д. Греков. – С ним считались как с силой, с которой полезно
быть в дружбе и страшно - во вражде. В Европе не было ни одного государства,
которое бы не стремилось добиться союза или добрых отношений с Киевским
великокняжеским двором».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
|
|