Языческая мифология
Может показаться домовой и по своей воле кому-нибудь из домашних,
предупреждая их о беде.
Домовой представлялся в виде человека, часто на одно лицо с хозяином дома.
Предполагается, что древнейшим названием домового могло быть Мара.
Кикимора
Кикимора (шишимора) — в восточнославянской мифологии злой дух дома (иногда
считается женой домового). По ночам беспокоит маленьких детей, путает
пряжу. Кикимора любит прясть или плести кружева, причем звуки прядения
кикиморы в доме предвещают беду. Вера в кикимору сохраняется еще в XIX в.
Даль описывает, что кикимора — это род домового, который по ночам прядет,
днем сидит невидимкою за печью, а проказит по ночам, с веретеном, прялкою.
В прошлом веке говорили: «Спи, девушка, кикимора за тебя спрядет, а мать вы-
тчет!», «От кикиморы не дождешься рубахи» (хотя она и прядет). По
свидетельству В. Даля, в Сибири существовало представление и о лесной
кикиморе, лешачихе. Кикимора враждебна мужчинам. Она может вредить домашним
животным, в частности, курам. Чтобы кикимора кур не воровала, пишет Даль,
вешают над насестом, на лык отшибленное горло кувшина либо камень со
сквозною дырою. Основными атрибутами (связь с пряжей, сырыми местами,
темнотой) кикимора схожа с мокушей, злым духом, продолжающим образ
славянской богини Мокоши (ср. олонецкое поверье, согласно которому, если
пряхи дремлют, то говорят, что заних прядет Мокуша).
Название «кикимора» — сложное слово, вторая часть которого — древнее имя
женского персонажа мары, моры, первая часть, возможно, связана со словом
кика — «чуб, коса, волосы» (родственные кичка, кок), менее вероятны
сопоставления с глаголом кикать — «кричать, куковать и т. п.» "чт,
тттатппским kaukas — «домовой, гном».
Водяной - злой дух воды. Морской царь. Водяницы
В России водяного называли также водяной дедушка, водяной шут, водяной
черт, водяник, водовик, кое-где говорят омутник, в Чехии его зовут vodnik.
Он хорошо известен у русских, а также у части белорусов, тогда как у
украинцев водяной несколько отодвинут на второй план русалками. В
славянской мифологии — это злой дух, воплощение стихии воды. Водяной был
одним из самых популярных образов в демонологии восточных славян. «Домовой,
леший и водяной входят в общее представление злого духа, составляя только
местные, так сказать, его разновидности».
Образ водяного подобно образу лешего, преимущественно антропоморфный. Чаще
всего он выступает в облике -мужчины с отдельными чертами животного (лапы
вместо рук, рога на голове) или в образе безобразного старика, окутанного
тиной, с большой бородой и зелеными усами. У В. И. Даля содержится такое
его описание: «Это нагой старик, весь в тине, похожий обычаями своими на
лешего, но он не оброс шерстью, не так назойлив и нередко даже с ним
бранится». Иногда он может принимать и другую внешность: представляться
ребенком, ягненком, свиньей, крупной рыбой и т. п. Водяной принимал разные
образы главным образом для того, чтобы заманить к себе в воду человека.
Водяной — хозяин водной стихии — морей, рек и озер, он повелитель и
покровитель рыб. В пословицах о нем говорится: «Дедушка водяной — начальник
над водой»; «Со всякой новой мельницы подать возьмет». Человеку он, как
правило, враждебен: пугает и топит купающихся, разгоняет и выпускает из
невода рыбу, разоряет плотины. В книге «Древняя религия славян» Г. Глинка
описывает водяного и его повадки: «Водяные духи, или дедушки, живут в
глубоких местах рек, где имеют великолепные домы. Они уносят купающихся по
тем местам людей, особливо же мальчиков, коих и приучают жить у себя в
домах, а сии впоследствии времени заступают место сих дедушек».
Водяной уносит к себе тех, кто купается после заката или в полдень или в
самую полночь. В XIX в. верили, что водяной хватает тех, кто перед купанием
забыл осенить себя крестным знамением, а также тех, кто не носит крестов,
забывает их дома или снимает перед купанием. В этих поверьях тесно
переплетаются языческие и христианские представления. Под водой водяной
обращает свою добычу в кабальных рабочих, заставляет переливать воду,
таскать и перемывать песок. Как видим, по одним поверьям, утонувших водяной
обращает в своих рабов, по другим, — утопленники сами становятся водяными.
Живут водяные чаще всего в омутах, в реках с опасными водоворотами, около
мельничных плотин, в болотах.
У восточных славян, а также у чехов, словен, лужицких сербов известны также
водяницы — женские духи воды, на Севере их называли водянихи. Они близки
русалкам — это утопленницы, которые становятся злыми духами. В XIX в.,
согласно сообщению В. И. Даля, считали, что водяницы — это утопленницы из
крещеных, а потому и не принадлежат к нежити, прочие русалки — это умершие
некрещеными.
Со временем образ водяного и других духов воды тускнеет и утрачивает свои
прежние черты, сближаясь с «нечистой силой». В XIX в. о лешем, кикиморе,
водяном говорили: все это нежить, но водяной всех злее, и его нередко зовут
нечистым, сатаною.
Представления о загробном мире
Представления о посмертной жизни возникают на заре человеческого общества
и со временем развиваются в обширные мифологические системы. По мнению
религиоведов, первые идеи о посмертном бытии выразились в верованиях в
посмертное перерождение (реинкарнацию). Древние люди считали, что после
смерти наступает второе рождение, поэтому умерших хоронили скорченными, в
позе зародыша в материнской утробе. Позже, когда возникают представления о
душе, покойника хоронят в вытянутом положении, словно он спящий (отсюда в
русском языке слово усопший — «уснувший»). Его душа на время покинула тело,
но она может вернуться, и тогда покойник оживет. О том, что подобные
представления существовали у наших предков, свидетельствует славянский
фольклор. Он изобилует рассказами о «живых мертвецах», губящих людей либо в
наказание за причиненное зло, либо по собственной злой природе. Предания об
упырях-вампирах и культ заложных покойников — вот формы, в которых
представления славян о «живых мертвецах» дошли до начала нашего столетия.
Подобно тому, как первобытные люди калечили трупы своих врагов, русские
крестьяне еще в XIX в. протыкали заложных покойников осиновыми кольями,
чтобы обезопасить себя от них.
Самой поздней формой развития представлений о посмертной жизни человека
является идея загробного мира, обиталища душ умерших. Загробный мир в
различных мифологических системах описывался по-разному: он мог быть
мрачным и тягостным или, наоборот, светлым и благодатным;
мог располагаться где-то в дальних краях на земле, а мог быть под землею
или на небесах. Предположительно и славяне в конце I тыс. н. э. верили, что
загробный мир находится на небе, поскольку именно тогда у них была широко
распространена такая форма погребения как кремация.
Чтобы попасть в языческий рай славян, не нужно было никакого искупления
грехов и запаса добрых дел. Туда попадали все, независимо от образа жизни и
социального положения. Славянский рай — это загробный мир вообще. У славян
не было оппозиции рай — ад (место, где обитают души добрых, место
блаженства — место, где находятся души злых, грешников, место мучений).
Идея посмертного воздаяния у славян-язычников, видимо, еще была не развита.
Единственным препятствием, из-за которого душа умершего могла не попасть в
рай, являлось неисполнение родственниками или соплеменниками покойного
надлежащих погребальных обрядов, и тогда душа его скиталась по земле.
Божеством мира мертвых у славян считался, по всей видимости, Велес. Он —
пастырь душ умерших на вечнозеленых райских лугах .После крещения Руси
христианская концепция рая как-то легко, безболезненно заместила собой
прежние представления о загробном мире, может быть, в силу их
разрозненности, бессистемности. Можно сказать, что христианское учение о
загробной жизни на уровне народного сознания органично соединилось с
древними языческими представлениями славян о загробном мире, дополнив их
идеей посмертного воздаяния и изменив способ погребения.
ЯЗЫЧЕСКИЕ ПРАЗДИКИ
Мифологические представления имеют тесную связь с обрядами, воспроизводятся
и передаются в ритуальных действах. Большая часть материалов по славянской
мифологии дошла до нас именно в контексте ритуальной культуры, элементы
которой описывались редневековыми авторами, а также фиксировались в форме
пережитков язычества в народных обычаях и праздничных обрядах этнографами
XIX — начала XX в.
Народная праздничная- обрядность сохранила многие элементы язычества,
несмотря на гонения со стороны церкви. Народный календарь очень чутко
отражал жизнь природы. В первой половине марта, как только под лучами
весеннего солнца начинал таять снег и появлялись первые проталины восточные
славяне закликали весну. Нашим предкам казалось, что весна может пройти
мимо их селений, если ее не пригласить, не зазвать.
Весной же отмечались и комоедицы — праздник пробуждения медведя,
знаменовавший пробуждение природы. Всю весну люди пели песни в честь Лады,
Лели, Ярилы. Во второй половине марта, в период прилета, аистов, птиц,
приносящих, по поверьям славян, счастье и достаток, женщины пекли печенье в
виде этих птиц или их ног. Исследователи восточнославянского язычества
говорят о двух периодах русалий (празднеств, посвященных русалкам, равно
связанных как с культом плодородия, так и с почитанием духов умерших):
летнем и зимнем.
У всех славян летние русалии были связаны с заклинаниями плодородия полей.
Материалы по этнографии болгар дают нам наиболее полные и интересные
сведения о русалиях. Русальную неделю болгары празднуют, начиная с Троицы.
В эту неделю нельзя работать, иначе постигнет «русальная болезнь». Среди
участников русалий выделялись особые люди — русальцы, выполнявшие главные
обряды русальных игрищ. Они объединялись в дружины от трех до пятнадцати
человек под руководством главарей-ватафинов, получавших свою должность по
наследству. Именно они, ватафйны, готовили русальское знамя, окропляли его
чародейной водой и раздавали русальцам «тояги» — ритуальные посохи.
Русальцы переходили из села ;
в село по кругу, начиная и заканчивая селом ва-тафина. Считается, что там,
где прошли русальцы, нивы хорошо цветут и обещают богатый урожай. Русальные
игрища состоят в разнообразных танцах и прыжках. Танцы ведутся в очень
быстром ;
темпе, таком, что кажется, будто танцующие не касаются ногами земли. Пляски
сопровождаются разными вскриками и восклицаниями и заканчи- ваются тем,
что русальцы доходят до исступления и падают без чувств на землю.
Имеются описания и русских русалий. Так, в XIX в. в Пензенской губернии
парни после Троицы рядились козлами, свиньями, лошадьми, надевали маски и
под музыку, звон сковородок, печных заслонок плясали и скакали, переходя из
села в село. Во главе процессии часто носили чучело коня с настоящим
конским черепом на шесте. Иногда обряд встречи русалок проходил на ржаном
поле. Всю эту неделю мужики «русальничали», т. е. пили и гуляли на все
лады.
Кульминацией русалий был праздник Купалы.
О нем мы уже писали в главе, посвященной божеству Купале; здесь же кратко
отметим, что все купальские ритуальные действа можно условно разделить на 4
группы в зависимости от того, с какими мифологическими представлениями они
связаны:
1) посвященные солнцу: разжигание костров на возвышенных местах, пускание
горящих колес, круговые танцы-хороводы и т. п.;
2) относящиеся к очистительной магии: костры для отпугивания нечистой силы,
прыжки через огонь, заклинания полей и др.;
3) связанные с культом плодородных сил при-роды: хороводы в рощах, купание
в росе и реках) на заре купальского утра, моления рекам и источникам;
4) «проводы» мифологически персонифицированных духов растительности:
похороны Купалы, Ярилы, Костромы.
20 июля в языческой Руси отмечался праздник Перуна, замещенный с принятием
христианства днем Ильи-пророка. В этот день грозному Перуну приносили
обильные жертвы. А в следующем месяце, августе, отмечались праздники начала
и окончания жатвы: зажинки и дожинки, включавшие в себя многие ритуалы
аграрной магии и благодарения божеств урожая: Мокоши, Велеса и др. В
сентябре устраивались общинные пиры в честь Рода и рожаниц. Сакральным
моментом в них являлось пение песен языческого содержания и питье меда из
ритуальной чаши (чары), ходившей по кругу. А в жертву богам приносили
хлебные лепешки, каши, творог, иногда и животных. Зимние праздники
начинались с дня солнцево
рота. После карачуна, самого короткого светового дня, начинались обряды,
посвященные духам умерших предков. Готовились ритуальные блюда для
поминовения или совместной трапезы с духами предков: кутья, овсяный кисель,
блины. В ночь на 25 декабря разводили костры из соломы для того, чтобы души
предков «грелись». С 25 декабря открывался период зимних святок,
центральным моментом которых являлись обряды, связанные с мифологическими
представлениями о Коляде. Колядная обрядность так же многопланова, как и
купальская. Кроме культа солнца и культа предков колядные действа были
связаны с аграрной магией (пение колядок и щедровок, обряды, сопровождавшие
их) и брачной символикой. Исследователи полагают, что коляды у славян
служили началом брачных церемоний, сезона свадеб. Гадания в зимние святки
носят в основном брачно- любовный характер.
Следующий зимний языческий праздник, дошедший до наших дней, — Масленица.
По церковному календарю Масленица — неделя приготовления к великопостному
покаянию. В народе же эта неделя проходит в бурном веселье. М. Забылин
приводит описание празднования Масленицы в России XVII в., сделанное одним
иностранцем: «Во всю масленицу день и ночь продолжается обжорство,
пьянство, разврат, игра и убийство (вероятно, кулачные бои)... В то время
пекут пирожки, калачи и тому подобное в масле и на яйцах; зазывают к себе
гостей и упиваются медом, вином и водкою до упаду и бесчувственности. Во
все время ничего более не слышно, как: того-то убили, того-то бросили в
воду...».
Следует отметить, что обычай предаваться разгулу перед великим постом
существовал не только у славян. Карнавалы западноевропейских народов
(которые ученые считают пережитком языческих сатурналий) были не менее
разгульны и нехристиански по духу, чем Масленица русских.
Многие исследователи полагают, что Масленица в языческие времена была
посвящена поминовению предков. На Масленицу, чаще всего в последний ее
день, жгли костры из соломы и старых вещей, что напоминает
предрождественские костры для согревания душ предков. В ряде районов России
существовал обычай не убирать обильный масленичный ужин со стола в ночь
перед великим постом, что, видимо, связано с «кормлением» духов предков.
Кулачные бои тоже являются элементом поминальной обрядности — тризны. В
современном обыденном понимании тризна — это языческий погребальный пир.
Однако у древних славян тризна являлась особой частью погребального
ритуала, заключавшейся в отличие от стравы — поминального пира по умершему
в боевых играх, ристаниях, состязаниях («дратися по мертвеци»). Тризна
служила демонстрацией жизнеспособности соплеменников умершего и была
призвана отгонять смерть от них.
Обязательными блюдами на масленой неделе были блины и овсяный кисель —
поминальные и жертвенные блюда славян. В то же время блины являлись
символами солнца и, следовательно, имели отношение к древним солярным
культам. Существует еще один момент, связывающий Масленицу с культом
солнца, — это календарная близость праздника к дню весеннего равноденствия.
Христианский великий пост сдвинул Масленицу с ее исконного места в
календаре и сделал переходящим праздником. Кроме того Масленица завершала
свадебный период. Поэтому на Масленицу принято, с одной стороны, славить
тех, кто вступил в брак в течение последнего года, а с другой —
символически наказывать холостых и незамужних.
Название же праздника — Масленица к языческой мифологии отношения не имеет.
По православному календарю это неделя, в которую запрещено мясоедение, но в
отличие от постных дней разрешены к употреблению молочные продукты:
масло, сыр и т. п. Откуда и второе название Масленицы — Сырная неделя. Как
видим, народный календарь имел тесную связь с природными циклами, от
которых во многом зависела жизнь славян-земледельцев. За много веков
существования христианства на Руси произошло слияние языческих ритуалов с
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
|