Реферат: Интервью 
щекотливому разговору. Нередко роль пролога играют «реверансы» типа:
«Извините, но я вынужден вас спросить...» или: «Прошу прощения за
вторжение в деликатную сферу, но...», «Я знаю, вы очень заняты, но все же...»,
«Простите за беспокойство...» и т.д.
При необходимости задать личный вопрос часто используется такой прием, как
«задабривание» собеседника, не склонного к общению. В ход идут и уговоры, и
лесть, и прочие обходные маневры. Иной раз, однако, следует поступать совсем
наоборот: в общении с официальным лицом, резко отказавшим в
комментарии, «открыть свои карты», намерения газеты, которую вы представляете,
прямо попросить его содействия как гражданина (прибавив, однако, что вы
ощущаете некоторую бестактность темы и понимаете неудобство вопроса для него
лично). Лестью в данном случае будет продемонстрированная уверенность в его
способности подняться выше личной обиды (нанесенной бестактным вопросом) ради
важности проблемы.
Запретные темы
Попытки поговорить на интимные темы, вызов на доверчивое раскрытие перед
незнакомым человеком, естественно, редко когда удаются. Чаще неосторожный, или
чересчур развязный журналист «получает отповедь»: «Я не хотел бы говорить
на эту тему...», «Это слишком лично..., Я думаю, не стоит заострять на этом
внимание» и так далее. Особенно плох в данной ситуации «эффект улитки», —
человек мгновенно замыкается в себе, «уходит в раковину», все предварительные
усилия разговорить собеседника пропадают даром, интервью просто рушится.
Одна из рекомендаций — поинтересоваться до интервью: «На какие вопросы вы бы
не хотели отвечать во время нашей беседы?»
Особого внимания и деликатности требуют интервью с жертвами преступлений,
всяческих злоупотреблений.
Интервью с жертвами и очевидцами катастроф, прикосновение к пережитому, даже
тактичное и осторожное, весьма болезненно, собеседники замыкаются.
Работа репортера с людьми, побывавшими в экстремальных ситуациях, должна
отличаться особым профессионализмом, опираться на высокие морально-
нравственные критерии. Разговаривая с участниками и очевидцами трагедий и
катастроф, не увлекаться подробностями несчастий и преступлений.
Поскольку общество не в силах устранить экстремальные ситуации, опыт людей,
переживших нечто, выходящее за пределы обычных человеческих переживаний,
представляет некоторую ценность для других людей. С другой стороны, общество
должно осознать трагедию случившегося, сделать шаг навстречу пострадавшим.
Сложность контакта с людьми, побывавшими в экстремальной ситуации,
необычайна. Чтобы сделать этот диалог результативным, журналисту надо
учитывать и особенности психики собеседников, и смену их психологических
состояний.
Человеку, испытавшему стрессовое состояние, хочется почувствовать
эмоциональную волну, исходящую от другого его, искренний интерес. Многие из
тех, кто побывал в экстремальной ситуации, неохотно идут на контакты, потому
что все еще погружены в кошмар пережитого. Некоторые начинают говорить, но в
действительности, они не адекватны даже своему сознанию. У людей, побывавших
в экстремальной ситуации, психологи часто отмечают множественность точек
зрения: монолог или диалог с журналистом может вестись человеком с разных
позиций, причем момент перехода с одной точки зрения на другую трудно
заметить.
Темы беседы с такими людьми, обычно «скользящие», переменчивые. Необходимо
чувствовать и фиксировать моменты особой напряженности, но не углублять
стресс. Характерно такое состояние пострадавших, когда они испытывают
необходимость выговориться, рассказать об обстоятельствах катастрофы,
наиболее страшных подробностях (и как бы освободиться о них).
Мягкий расспрос, доброжелательное и внимательное выслушивание,
«проговаривание» наиболее неблагоприятных переживаний позволяет уменьшить
напряжение. Журналист, не заменяя, конечно, психиатра, должен в этих случаях
кое-что знать о приемах, улучшающих эмоциональный фон и помогающих контакту.
Терпение, доброжелательность и сострадание ни в коем случае не должны быть
демонстративны, нельзя низводить собеседника на роль опекаемого ничтожества.
Иначе можно вызвать ненависть вместо симпатии и желания сотрудничать
(«Ненавижу тех, кто «помогает» говорить! У них фальшиво-приветливое
выражение лица, они быстренько подсказывают слова, которое ты никак не
выдавишь из себя; если не угадали — ненавижу! Если угадали — тоже ненавижу!
Нашлись, видите ли, чтецы моих мыслей... А им просто некогда... Раз в жизни
попался человек, который спокойно ждал, не юлил глазами, не кивал головой и
не «сострадал» вовсе, а слушал...» (А. Добрович).
В экстремальных обстоятельствах в беседу вступают, когда человек уже сбросил
стресс хотя бы частично. Иначе объектом «разрядки» может стать журналист.
ТРУДНЫЕ СОБЕСЕДНИКИ
Отказ от ответа
В самый разгар интервью собеседник вдруг может произнести: «комментариев не
будет». Возможно, не желает, чтобы его мнение фиксировалось или враждебно
настроен по отношению к репортеру, к его изданию, а, может, просто упрямится
или стесняется.
Отказ от ответа — право собеседника, заставить его отвечать невозможно.
Профессионализм — в умении найти правильный подход. В ряде случаев все
усилия пропадают даром, ничего не остается, как только распрощаться и
поискать другого собеседника. Но сразу сдаваться не стоит. Надо обратить
внимание на форму отказа. Если собеседник употребляет формулировку «не для
записи» — еще не все потеряно. Можно перейти на запись в блокноте и тем
самым, продемонстрировать свою уступчивость и предупредительность.
Отрицательный персонаж
Интервьюер иногда подчеркнуто не замечает глупости своего собеседника, в
общении ведет себя достаточно тактично (не восклицая: «С вами невозможно
спорить!!! Не вздыхая: Нет, вам не объяснишь...») Такая же манера
поведения желательна и во время общения с высокомерным снобом: вопросы,
заданные спокойным, уважительным тоном по контрасту высветят пустую сущность
собеседника. Это, однако, срабатывает не всегда.
Журналист порой вступает в общение с личностью достаточно неприятной,
например, его «герой» — человек, подозреваемый в распространении наркотиков,
глава изуверской секты, «мафиози» или террорист. Как вести себя в этой
ситуации? Общаться как с обычным законопослушным гражданином? Вряд ли.
Неверно и другое, — демонстративное пренебрежение этикой («Пишут, что вы —
вор. Правда ли это?..»). Некоторые внутрицеховые этические рекомендации
предлагают: если уж пришлось разговаривать, к примеру, с террористами, давать
им высказываться, но немного, и предварительно непременно проконсультироваться
со специалистами из силовых структур.
Так как же все-таки говорить с «отрицательным героем»? С поправкой на
ситуацию, но в целом — корректно и... уважительно. Уважать за то, что он —
человек, за то, что дает интервью.
Как избежать напряженной ситуации:
ü Не задавать вопросы прокурорским тоном.
ü Указать на причину обращения именно к этому
человеку, подчеркнуть значимость его персоны.
ü Пытаться понять причины его отказа отвечать на вопрос.
ü Пока собеседник не перестал отвечать, по
собственной инициативе интервью не прерывать.
ü Разговаривая с очевидцами трагедий и катастроф,
нежелательно смаковать детали бед, несчастий и преступлений.
ü Придумывать все новые формулировки вопросов,
тревожащих собеседника, разнообразить их интонационно.
ЗАВЕРШЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ
Как и начало интервью, завершение выделяется в особый методический этап в
связи с его специфическими функциями. Поскольку к моменту завершения интервью
сбор информации по теме исследования окончен, эти функции в основном не
являются информационными.
Оптимальный вариант заключается в том, что завершение интервью должно
совпасть с его естественным концом. Решение об окончании в этом случае
оказывается как бы обоюдным, совместным. Никому из участников интервью не
должно показаться, что финал слишком поспешный, но также не должно возникнуть
ощущения, что интервью растянуто. Интервью должно завершиться, когда все
вопросы рассмотрены, – не раньше и не позже.
Хорошо продуманная во время беседы концовка — иногда не что иное, как
наиболее удачный вывод интервьюируемого или фраза, наиболее ему импонирующая.
Можно завершить беседу так:
ü «Что было наиболее важным из сказанного?»
ü «Как бы вы сформулировали основную мысль нашей беседы, ее главный итог?»
ü «Не упустил ли я чего-нибудь? Возможно, вы хотите что-то добавить?»
Иногда стоит задать последний вопрос, отложив блокнот или выключив магнитофон.
ü Для «завершающего контакта» неплохо поинтересоваться:
ü «Какие у вас дальнейшие планы?»
ü «Не найдется ли у вас дополнительных материалов по этой теме? Может
быть, вы знаете, где я смогу их получить?»
Такое поведение позволяет, иногда, договориться о продолжении разговора, о
новом интервью. Во всяком случае, оно завершает встречу на «ноте
заинтересованности», свидетельствует о том, что журналист не просто
«отработал свое», но открыт к дальнейшему серьезному изучению темы и, если
нужно, к коррекции представления о ней. Это производит благоприятное
впечатление на собеседника, несколько уменьшает его опасения, что журналист
все исказит, представит его в невыгодном свете перед читателями и т.п.
В принципе, каждый репортер стремится продлевать беседу, насколько это
возможно, пока в этом есть смысл, уточняя и перепроверяя собеседника. Но
следует точно чувствовать, когда следует завершать общение, когда интервью
исчерпано. Для того, чтобы не повредить налаженному контакту, нельзя делать
это грубо, бесцеремонно. К удачным, бесконфликтным концовкам относятся
просьбы позвонить для якобы нужных уточнений. Это лучше, чем покорно
соглашаться на «цензуру», в результате которой собеседник, спохватившись,
пригладит свои мысли так, что все усилия пропадут даром.
Учитывая это, репортер, что-то напутавший, не уверенный в каком-то фрагменте,
должен стараться не показывать текст, а обговорить вопрос по телефону или в
дополнительной беседе. Очень редки веские причины, по которым необходимо
показывать готовый материал «источнику» до его опубликования. У каждого
профессионала найдутся собственные рекомендации, как именно договариваться с
собеседником об уточнении деталей, по возможности, избегая «цензуры».
Так уж сложилось, что к собственным огрехам, ошибкам и оговоркам
интервьюируемые относятся в высшей степени снисходительно, а вот любая
неточность в передаче их мыслей — невозможна... Квалифицированные журналисты,
обычно, не объясняют своим героям, что «они так сказали». Никто не верит в
авторство своих неряшливых фраз, если они не «причесаны» как следует. Впрочем,
один из репортеров, отзываясь о реакцию героя интервью на публикацию,
предостерегает коллег: «Если ему все нравится, значит вы написали нечто уж
вовсе поганое, какую-то дрянь, а не интервью...»
Бывали случаи, и неоднократно, что журналист приводил все, как есть, желая
продемонстрировать неуступчивость собеседника, его нежелание отвечать на
вопрос и свое ангельское терпение, с каким этот вопрос повторялся... А на
деле «в зеркале беседы» высвечивался в неприглядных тонах он сам — негибкий,
глухой к, возможно, более точным аспектам разговора.
Интервью, предлагаемое аудитории как «зеркало беседы», в числе прочего
показывает, насколько благополучно и изящно репортеру удалось выйти из
беседы, проведя ее этически корректно.
ОБРАБОТКА МАТЕРИАЛОВ
Независимо от способа записи интервью, первым этапом его обработки является
составление письменного текста (стенограммы) высказываний респондента. Опыт
проведения обследований показывает, что магнитные записи и записи от руки,
сделанные по ходу интервью, не могут быть использованы в качестве первичного
материала для их осмысления и обработки. Работа с фонограммами или с
неразборчивыми записями затруднена до такой степени, что становится
практически невозможной. В связи с этим, дешевле, проще и результативнее
затратить часть финансовых средств исследователя на изготовление отпечатанных
на компьютере стенограмм.
Спорным является вопрос о целесообразности редактирования стенограмм
интервью. Противники редактирования выдвигают общеизвестные аргументы,
связанные с тем, что в процессе редактирования и “олитературивания” текста в
него могут вноситься значительные искажения. В учебных пособиях по
интервьюированию данная точка зрения преобладает. Практика, однако, порой
показывает иное.
Решение о редактировании текстов интервью должно быть принято исходя из двух
групп факторов. Первая группа – это характер целей интервьюирования. Если
тексты интервью предполагается давать для ознакомления определенному кругу
лиц или публиковать, то это является аргументом в пользу их редактирования.
Если же исследователь хочет подвергнуть эти тексты количественной обработке
методом контент-анализа, то их, пожалуй, лучше оставить такими, каковы они
есть.
Вторая группа факторов зависит от направленности интервью и от специфики
респондентов. Если предмет интервью таков, что вызывает у респондентов
трудности в вербализации, то лучше, наверное, не рисковать и перенести текст
на бумагу в виде неотредактированной стенограммы. Это связано с тем, что в
таких интервью респонденты очень часто выражаются неясно или неточно. В этом
случае действует правило: лучше оставить неясные куски текста такими, как они
есть, чем необоснованно “прояснять” их в ходе редактирования. Существует,
однако, и противоположный случай, когда респондент выражает свои мысли ясно и
связно, и у исследователя не возникает сомнения в правильности их понимания.
В случае, если интервью предназначено для прочтения другими людьми,
редактирование текстов представляется вполне оправданным.
Наряду с исправлением смысловых и стилистических ошибок процесс
редактирования стенограмм интервью включает в себя регулирование степени
напряженности изложения. По аналогии с математикой можно сказать, что
напряженность изложения может выражаться положительной или отрицательной
величиной. В первом случае речь идет о словесной избыточности сообщения, о
наличии в нем прямых и косвенных повторов, а также лишних, затрудняющих
понимание слов. Такое явление иногда встречается в устной речи. Порой оно
даже является характерным свойством некоторых респондентов. Свойство
словесной избыточности устных сообщений не представляет для нас значительного
интереса, во-первых, потому, что оно легко поддается исправлению и, во-
вторых, потому, что встречается оно редко по сравнению с постоянно присущей
устной речи словесной недостаточностью.
Текст, страдающий словесной избыточностью, не создает трудностей для
понимания, хотя и может вызвать ощущение утомления, скуки и т.п. Сталкиваясь
с таким текстом, читатель учится мысленно пропускать повторы и “лишние”
слова, оставляя в сознании основной смысл прочитанного. Иная, намного более
трудная задача стоит перед читателем текста со словесной недостаточностью,
поскольку в этом случае ему необходимо мысленно восстановить пропущенные, но
подразумеваемые слова и мысли. Учитывая, что такая работа требует
определенного умственного напряжения, словесно недостаточные тексты
называются напряженными.
Источником высокой напряженности текстов интервью является наличие в них
следов внутренней и устной речи. Естественно, что внутренней речи свойственна
высокая напряженность (словесная недостаточность), поскольку каждое слово
несет в себе большую информацию, почти каждое слово является предложением.
Высокая напряженность сохраняется и в устной речи. Респондент, всегда имеющий
“в уме” многое из того, что неизвестно интервьюеру и последующему читателю,
часто не в состоянии поставить себя на их место, учесть особенности их
восприятия.
Высокое напряжение в тексте, в частности, создают слова с богатым понятийным
содержанием (полисемантичные либо с большим логическим объемом); не
выраженные словами синтаксические связи (бессоюзные); подразумеваемые мысли,
не оформленные в предложения и оставшиеся, так сказать, между строк, и т.д.
В письменной речи высокая напряженность стенограмм интервью должна быть снижена
до нормальной за счет ликвидации пропусков слов, логических звеньев,
подразумеваемых мыслей и т.д. Это выдвигает редакционное требование, кажущееся
парадоксальным: не сокращать, а дописывать текст, не уменьшать, а
увеличивать его объем. Разумеется, увеличение объема текста, т.е. дописывание,
ни в коем случае не означает его “олитературивания”, включения в него каких-то
мыслей “от себя”. Речь идет лишь о переводе (ретрансляции) устной речи в
письменную в соответствии с существующей применительно к последней языковой
нормой. Ретрансляция устной речи в письменную должна идти с помощью языковых
средств респондента, иными словами, на основе его собственного словаря.
Важным стилистическим средством, позволяющим повысить степень
коммуникационной доступности текста, является разбивка его на абзацы. Абзац
есть своеобразный сигнал, говорящий о начале новой мысли. Для абзаца, в
отличие от предложения или группы предложений, характерны единая тема,
логическая целостность. Абзац есть стилистическая и логическая единица
текста, рассчитанная на последовательное восприятие слушателем или читателем
всего сообщения по определенному плану. Границами между абзацами в устной
речи являются удлиненные паузы. Абзац или красную строку следует считать
своего рода знаком препинания, “углубляющим” предшествующую точку и
открывающим новый ход мысли.
Следующий этап построения композиции – это собственно процесс
интервьюирования. Преимущество интервью перед другими методами
социологического исследования заключается в том, что оно позволяет получить
целостное, систематическое описание представлений или взглядов респондента по
изучаемому вопросу. Однако работа по систематическому изложению своих
представлений дается респонденту нелегко. Каждый, кому доводилось писать
статьи или книги, знает, что одна из самых трудных проблем – это
систематизация отдельных фрагментов, формирование из них логично построенного
произведения. С подобной проблемой сталкивается и респондент, желающий
изложить интервьюеру свои представления. Он часто не знает, с чего начать и в
какой последовательности излагать свои мысли. В его сознании могут
конкурировать разные типы последовательностей, в результате чего изложение
мыслей становится хаотичным. В связи с этим одна из важных функций
интервьюера – помочь респонденту выстроить свои мысли в определенную систему.
Эта помощь ни в коей мере не равнозначна постановке наводящих вопросов,
разного рода подсказкам и иным искажающим воздействиям. Интервьюер должен
помочь респонденту оформить и систематизировать мысли, не внося в них при
этом никаких искажений. Это достигается в первую очередь расчленением тем в
случае их перемешивания, доведением каждой темы до ее логического конца,
напоминаниями о необходимости продолжения тем, ранее по какой-либо причине
оборванных, просьбами об освещении новых тем, которые важны с точки зрения
формирования композиционного целого.
Если интервью имеет большой объем (несколько десятков или сотен страниц),
уместно поставить вопрос о разбивке его на части и создании оглавления. Если
интервью удалось провести строго по заранее составленному вопроснику, то
главами и параграфами оглавления станут соответственно темы и подтемы
вопросника. Если композиция интервью была изменена респондентом, который “не
согласился” с предложенной ему логической схемой, названия заголовков следует
формировать, исходя из смысла соответствующих частей текста. Разбивая текст
интервью на главы или параграфы и снабжая их заголовками, следует обязательно
указать в предисловии, что эта работа сделана исследователем, а не самим
респондентом. Отредактированные тексты интервью необходимо дать респондентам,
являющимся их авторами, для прочтения, поскольку переписчик или редактор
могли невольно внести в текст искажения. Замечания и комментарии опрашиваемых
должны быть внесены в текст при его окончательном редактировании.
Заключение
Многие исследователи, осваивающие для своих профессиональных нужд методику
глубокого интервью, признают, что интервьюирование оказывается более трудным
делом, чем они первоначально предполагали. Их можно понять. Работа
интервьюера требует постоянной концентрации внимания и быстрой реакции.
Интервьюер должен правильно понимать респондента, следить непрерывно за ходом
его мысли и одновременно фокусировать беседу на проблеме исследования. Все
это требует мастерства, навыков и соблюдения методических принципов
интервьюирования.
Методические принципы ведения интервью отрабатывались и рефлексировались
несколькими поколениями исследователей. Этот процесс и сейчас не стоит на
месте: придумываются новые способы и в то же время отмирают старые –
несовместимые с новой эпохой.
В целом, необходимо отметить, что при подготовке данного реферата мне удалось
повысить свои знания о деловом общении, что, я надеюсь, мне пригодится в
будущем.
Список использованной литературы
1. Белановский С.А. Индивидуальное глубокое интервью. – М., 1993.
2. Шостак М.И. Репортёр: профессионализм и этика. - М., 2001 (из серии
Практическая Журналистика).
3. Браун Л. Имидж - путь к успеху. - СПб, 1996.
4. Денисон Д. , Тоби Л. Учебник по рекламе. – Минск, 1998.
5. Конспект урока по жанровой стилистике: Интервью. Особенности жанра.
Страницы: 1, 2
|
