Апология рабовладения на Юге США в первой половине XIX века
лучших условиях, нежели наемные белые
рабочие, а рабовладельцы являются более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты;
во-вторых, внушить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою
энергию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а, напротив, на
объединение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперника - белого
пролетариата.
С этими же
идеями связана и разработанная Кэлхуном концепция свободы: «…предполагать,
будто все люди имеют равное право на свободу, значит совершать большую и
опасную ошибку. Свобода – награда, которую следует заслужить, а не
благословение свыше, безвозмездно посылаемое всем без различий, награда,
предназначенная для людей умных, преданных своей стране, добродетельных и
достойных, а не благо, даруемое людям, слишком невежественным, опустившимся и
порочным, чтобы быть способными оценить его по достоинству и насладиться им».[62]
Здесь мы снова
видим отголоски цивилизаторской миссии. «Достойные» белые должны обладать
свободой, чтобы облагодетельствовать «невежественных и порочных» негров. «Такое
распределение очевидно следствие установившегося закона. И всякая попытка
нарушить или ниспровергнуть его, подняв людей на более высокую ступень свободы,
выше того уровня, на который им предназначено подняться, должна неизбежно
оказаться бесплодной и окончиться неудачей…»[63]
Превознося
положительные стороны порабощения афро-американцев, Кэлхун не забывает и про
анализ капиталистической системы Севера. «Существует и другое заблуждение, не
менее серьезное и опасное, обычно связанное с тем, которое только что было
рассмотрено. Я имею в виду мнение, что свобода и равенство настолько тесно
связаны между собой, что свобода не может быть полной без полного равенства.».[64] Кэлхун допускает связь между
связь между свободой и равенством, однако, в его понимании неизбежным
следствием свободы является «неравенство общественного положения». И именно
неравенство он считает необходимым условием прогресса. «Несомненно, именно это
неравенство общественного положения верхов и низов служит в процессе развития
общества весьма сильным стимулом, побуждая первых сохранять свое положение, а
вторых стремиться пробиться вверх, в ряды первых. А это дает величайший толчок
прогрессу. Попытка насильственно столкнуть верхи вниз или поставить низы в один
ряд с верхами путем вмешательства со стороны государства приведет к ликвидации
этого стимула и тем самым фактически приостановит прогресс.»[65]
Ни равенство, ни
свобода, в свете теории Джона Кэлхуна, не являются всеобщими. И в том и в
другом случае существует определенная градация. Сравнивая теорию равенства с
концепцией свободы, можно сделать вывод, что для афро-американцев не было
места даже в позиции «неравенства общественного положения». Ни Кэлхун, ни
другие апологеты рабовладельческой теории не были заинтересованы в стремлении
чернокожих обладать правами, а тем более возможностью «пробиться вверх, в ряды
первых».
Призыв
Кэлхуна к капиталистическому классу не имел существенного практического
эффекта. Антагонизм между северо-восточным капитализмом и южным рабовладением
имел в США гораздо более острый и осязаемый характер, нежели противоречие между
трудом и капиталом. Реальным в тех условиях был союз буржуазии и рабочего
класса против рабовладельцев, а не альянс капиталистов и плантаторов против
белого пролетариата и черных рабов. Все более сознавая это обстоятельство,
Кэлхун с годами усиливал жесткую, переросшую в конечном итоге в озлобление,
критику капитализма. Перспектива сохранения федерального союза представлялась
ему в мрачном свете. В 1845 г. на съезде представителей южных штатов в Мемфисе
он призывал к развитию на рабовладельческом Юге промышленности, торговли,
банков, к строительству дорог и каналов, имея в виду возможность
самостоятельного государственного существования Юга и выхода его из США.[66]
В
конце жизни Кэлхун решился на публичное отречение от идей Джефферсона и
осуждение всех основополагающих принципов Декларации независимости, и в первую
очередь теории естественных и равных неотчуждаемых прав людей.
Джон
Кэдвелл Кэлхун был незаурядным теоретиком расистской идеологии. Его идеи легли
в основу большинства теорий оправдания порабощения негроидной расы в Америке.
Кэлхун
разработал теорию, которая не просто защищала рабовладельческий строй, а давала
южанам возможность гордиться им. Этот идеолог сравнил политические системы
Севера и Юга, доказав экономическое и социальное превосходство последней.
Идеализируя
греческую демократию, Кэлхун попытался перенести ее принципы на
рабовладельческую систему Юга. Он сделал вывод о невозможности всеобщего
равенства и всеобщей свободы.
Разработав
теорию «достойных и недостойных», Джон К. Кэлхун открыл широкие возможности
для будущих апологетов расизма и дискриминации.
Глава
2. Взгляды Джорджа Фицхью
Джорджу
Фицхью, в отличие от своего предшественника, было уделено гораздо меньше
внимания со стороны историков. Краткое упоминание о нем мы встречаем в статье
Т.В. Алентьевой.[67]
Она обращается к его творчеству, исследуя менталитет южан в предвоенный период.
Но в данной монографии нет ни ссылок на работы Фицхью, ни анализа его
идеологии.
Более
подробно данный теоретик рассмотрен в работе В.М. Кричевского.[68] Здесь,
как и в главе, посвященной Дж. Кэлхуну, историк стоит на позиции критики
концепций автора. Так же следует отметить и большое количество цитат.
Самая
полная разработка данного вопроса представлена В.В. Согриным[69].
Исследование идеологических концепций Дж. Фицхью является продолжением изучения
данным автором вопроса развития теорий рабовладения на Юге США.
2.1 Критика капитализма
После
смерти Кэлхуна в 1850 г. лидерство в развитии рабовладельческой идеологии
перешло к Джорджу Фицхью. Фицхью родился в 1806 г. в Виргинии в семье
образованного, весьма религиозного консервативного юриста. В отличие от Кэлхуна
он был книжником, начитанным в самых разнообразных вопросах. Он хорошо знал
классическую английскую политэкономию, сочинения социалистов-утопистов, владел
правовыми, философскими, политическими теориями самых разных эпох. Также, в
отличие от Кэлхуна, Фицхью почти неотлучно жил в своей усадьбе и наряду с
юридической практикой, написанием статей и теоретических трактатов прилежно
занимался воспитанием девятерых детей. Два его главных сочинения, появившиеся в
1854 и 1857 гг., существенно развивали идеи Кэлхуна и претендовали на
всестороннее осмысление самых разнообразных общественных устройств, в первую
очередь рабовладельческого, капиталистического и социалистического, и
определение оптимального общественного выбора для Америки. В работе,
называвшейся "Социология Юга, или крах свободного общества", впервые
вводилось в обиход американской общественной мысли понятие
"социология", что свидетельствовало о серьезности теоретических
притязаний автора.[70]
Главным
авторитетом для Фицхью был его современник, английский политический мыслитель,
историк и писатель Томас Карлейль. Южанин свободно заимствовал у Карлейля
критику промышленного капитализма. Фицхью испытывал симпатии также к Дизраели,
обществу "Молодая Англия", в целом к тому направлению английской
общественной мысли, которое было определено как торийский, или феодальный,
социализм. Он тяготел к сонму доктрин реакционного социализма, которые критиковали
капитализм с позиций исчезнувших или уходящих общественных систем, и добавил к
ним еще одну, свою собственную, представившую в качестве земли обетованной
рабовладельческую Утопию.[71]
Фицхью
не ограничивался написанием теоретических трактатов, но стремился активно
воздействовать на массовое сознание. Хорошо владея пером, он поставлял
передовицы для ведущих рабовладельческих газет, тесно сотрудничая с признанным
рупором плантаторов "Де Боуз ревью", где в течение десятка лет
появилось около ста его статей.
Лейтмотив
размышлений, рассуждений и пропаганды Фицхью - сравнение капиталистического,
называемого им свободным, и рабовладельческого обществ, при этом первому
достаются только черные, а второму - светлые краски. Капитализм, или свободное
общество, характеризовался им неизменно как ничтожный маленький эксперимент
истории, ограниченный как во времени, так и в пространстве. Это, по убеждению
Фицхью, «временное и частное отступление от магистрального пути человечества,
который был проложен рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит
средневековым крепостным правом и продолжен в современных условиях американским
рабством»[72].
Фицхью не сомневался, что этот магистральный путь будет восстановлен в чистом
виде после того, как капитализм окажется развенчан, а рабовладение, куда он
включал и европейское крепостничество, освободится от некоторых деформаций.[73]
Фицхью
критиковал капитализм преимущественно не на американском, а на английском
материале, поскольку, как он подчеркивал, результаты "ничтожно маленького
эксперимента истории" проявились наиболее полно в Великобритании. Он был
хорошо осведомлен о негативных социальных последствиях промышленного переворота
в
Англии: его сочинения
испещрены ссылками на разнообразные источники - от британских газет и
статистических отчетов до трудов социалистов самых разных направлений. Ему были
в полной мере известны факты о нещадной эксплуатации женского и детского труда
на текстильных фабриках и в шахтах Англии, производственном травматизме,
голоде, нищете и безработице среди промышленных рабочих.[74]
«Вопиющая несправедливость бедствий британского пролетариата, возмущался
Фицхью, заключается в том, что именно пролетариат, его труд создают все
богатства, всю собственность от начала и до конца, в то время как
эксплуатирующий их капитал не создает и единого пенни.»[75]
Последнее
заключение Фицхью свидетельствует, что он использовал в критике капитализма
трудовую теорию стоимости. Впрочем, он признавал, что к созданию богатств и
прибавочной стоимости не имеют отношения не только капиталисты, но и
рабовладельцы. Как вытекало из рассуждений Фицхью, он не считал возможным
отменить эксплуатацию человека человеком, но полагал необходимым выбрать между
двумя формами эксплуатации лучшую. И здесь он отдавал абсолютное предпочтение
рабовладельческой эксплуатации перед капиталистической.
Фундаментальный
порок капитализма заключался, по Фицхью, в том, что тот отдавал взаимоотношения
людей на растерзание "свободной
игры"
социально-экономических и политических сил, которая на практике означала войну
всех против всех.[76]
В условиях господства абсолютной свободы экономических и рыночных связей
капиталисты стремились выжать из рабочих весь пот, последние в свою очередь
вели беспощадную войну друг против друга, борясь за рабочие места. Все это
могло закончиться только одним - полной деградацией, обнищанием и вымиранием
пролетариата. Совсем другое дело - рабовладельческая эксплуатация. Она основана
на патерналистской заботе рабовладельцев о рабах, стремлении хозяев поддержать
и максимально продлить жизнь и работоспособность эксплуатируемых ими пожизненно
людей.
Фицхью
стремился доказать, что типичные рабовладельцы получают меньшую прибыль и живут
скромнее «типичных капиталистов» не потому, что менее трудолюбивы (ни те, ни
другие, напоминал он, не имели никакого отношения к созданию богатств), а
именно потому, что отдавали гораздо большую прибыль эксплуатируемым.[77] Фактам
физической и моральной деградации пролетариата он противопоставляет
идиллические картины положения рабов: их дети вообще не привлекаются
к труду, женщины в основном
заняты домашним хозяйством и защищены хозяевами от деспотических
замашек мужей, мужчины здоровы и
жизнерадостны, работают не
более 9 часов в сутки, все они питаются, одеты и обуты гораздо лучше наемных
рабочих, говоря короче, «негры-рабы Юга являются счастливейшими и в
определенном смысле самыми свободными людьми в мире»[78].
Сложно
поверить в такие заявления, учитывая ряд фактов. Так, защищая рабынь от
«деспотических замашек мужей», господа часто совершали гораздо более гнусные
поступки. Неприкосновенности женского тела совершенно не существовало. Работая
наравне с мужчинами, подвергаясь тем же наказаниям, женщины, кроме того,
принуждались к удовлетворению похоти рабовладельца. Считалось, что любой белый
имеет право в любой момент овладеть негритянкой. Для «доброго гостя» хозяева
выстраивали в ряд всех молодых черных женщин дома. Отказ негритянки от
сожительства с белым расценивался как бунт и соответственно наказывался.
Стедман вспоминает, как надсмотрщик Эббес на Суринаме засек до смерти
невольницу за отказ уступить.
Беременных негритянок пороли
так же, как и остальных.[79]
Условия
труда рабов, описанные Джорджем Фицхью, тоже вызывают сомнения. По
свидетельству австрийского инженера Гельмса, состоявшего в 90-х годах XVIII века директором Перуанского горного
департамента, «южноамериканские промышленники не имели представления о
европейских методах разработки недр. Труд негров был дешевле самых
механизированных производств. На рудниках работа велась так же, как тысячи лет
назад в шахтах Египта и Вавилонии. Даже лебедок, известных уже древним грекам,
в рудниках не было. Порода переносилась неграми на поверхность вручную.»[80]
Тем
не менее, Фицхью особенно настаивал на моральном и культурном превосходстве
рабовладельцев над капиталистами, чему находил простое и естественное
объяснение: поглощенные алчной погоней за прибылью, поистине звериной
конкурентной борьбой, капиталисты губят в себе все человеческое и духовное,
наконец, не имеют времени для семьи, нравственного совершенствования,
культурных занятий.[81]
В
критике капитализма Фицхью был гораздо более последователен и беспощаден, чем
Кэлхун, да и стратегический замысел в отношении буржуазного общества у него был
совершенно иным: если Кэлхун питал иллюзии объединения рабовладельцев и
капиталистов в борьбе с пролетариатом и рабами, то «Фицхью вынашивал идею...
совместного сопротивления рабовладельцев и пролетариата капиталу!»[82] Не
случайно в отличие от Кэлхуна он с симпатией отзывался о выступлениях
пролетариата против буржуазии в европейской революции 1848 г., доказывал, что
последняя заключала в себе исторический приговор капитализму; подверг он и
решительной критике духовные и идеологические ценности буржуазии, особенно же
демократические принципы и заветы Локка и Джефферсона. В лице Фицхью
рабовладельческое мировоззрение порывает с американской демократической
традицией.
2.2
Критика идеологии буржуазного общества
Критику
буржуазных идей Фицхью, как правило, начинал с концепции «свободной игры»
социально-экономических и политических сил. Свобода, полемизировал он с
просветителями, совершенно несовместима с равенством и демократией, поскольку
она в действительности усиливает до бесконечности социальные и экономические
контрасты. К великому сожалению, сокрушался Фицхью, измышления европейских
просветителей были усвоены лидерами Американской революции во главе с
Джефферсоном, превратившими справедливую антиколониальную войну американцев в
битву за ложные социальные и политические идеалы. Так, в свидетельство о
рождении американской нации были вписаны абсолютно утопичные и зловредные идеи
о равных правах всех людей на свободу, жизнь, обладание собственностью,
политическое управление. В результате развитие Америки было направлено по
ложному пути. [83]
При
этом Фицхью не отрицал идеи Джефферсона о наличии у каждого человека
естественных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно иное
определение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и равенство,
по его мнению, есть химеры[84],
поскольку люди от рождения резко различаются по умственным и интеллектуальным
способностям. «Примерно 19 из 20 людей обладают естественным и неотчуждаемым
правом не на свободу, которой они не могут распорядиться себе на пользу, а на
покровительство и управление со стороны власть предержащих, или, иначе говоря,
они наделены "естественным и неотчуждаемым правом быть рабами",
которое только и обеспечивает им реальную возможность выживания и
благополучного существования».[85]
Критикуя
буржуазное общество и его идеологов, Фицхью неизменно опирался на сочинения
социалистов-утопистов, в первую очередь Сен-Симона, Фурье и Оуэна и откровенно
претендовал на духовный альянс с ними в ниспровержении капитализма.[86] Но
позитивные идеалы социалистов были для него неприемлемы. Он отвергал как
иллюзию убеждения социалистов о возможности изменить и усовершенствовать
природу человека, в результате чего люди и должны быть наделены равными
возможностями в социально-экономической жизни и политическом управлении.
Природа человека неизменна, различия между способностями, а, следовательно,
правами и возможностями людей непреодолимы, твердил Фицхью, естественные законы
предназначили одним быть управляющими, а другим - управляемыми. Он призывал не
изобретать химер, а усовершенствовать реально существующую альтернативу капитализму
– рабовладельческое общество.[87]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
|
|