Монашество в Буддизме

«шаолиньская школа». Но, как уже говорилось, традиционные версии не

объясняют, почему шаолиньская школа с самого начала носила ярко выраженный

наступательный характер и ударам в ней придавалось гораздо большее

значение, чем защитным блокам (которые, кстати, были более характерны для

даосов). К тому же указанные в традиционных версиях мотивы не согласуются с

тем, что «шаолиньская школа» включает искусство фехтования различными

видами холодного оружия, метание, стрельбу из лука, эти виды никак не

назовёшь оборонительными.

Занятия боевым искусством стали обязательной и важной частью программы

обучения монахов, продолжая играть эту роль в течение многих столетий,

хотя, по преданиям, обитатели Шаолиньсы вскоре расправились с досаждавшими

им разбойниками. А со временем боевое искусство этой школы приобрело такую

известность, что мало кто осмеливался нападать на её представителей,

случалось даже наоборот (см. гл.5).

Дзэн, естественно, тоже утверждает, что к Просветлению можно прийти

через совершенствование в боевых искусствах (т.к. дзэн был «иммпортирован»

из Китая). Приёмы боя, рождавшиеся в дзэнских монастырях, со временем дали

начало множеству стилей и направлений. Это и фехтование (кэндо),

использующее как боевые мечи, так и фехтовальные бамбуковые палки; и

восточный бокс (в Японии кэмпо, в Китае кунфу); и дзюдо или айкидо,

предназначенные для самообороны.

В тренировках использовались дзэнские приёмы отработки навыков

дыхания, концентрации внимания, перевода действий с уровня сознательного на

уровень мгновенной, спонтанной и естественной реакции. Выработать эти

качества помогали бег по крутому склону, плавание со связанными за спиной

руками, стрельба с коня на скаку. Основная задача, которая ставилась перед

тренирующимся, определялась его возможностями. «Благородный муж обретает

единство с Дао, и таким образом хранит свою истинную сущность, достигая

состояние святого — бессмертного, — писал известный мастер Ли Цюэнь. —

Менее совершенный человек изучает боевые искусства, а не совершенный

борется только ради славы и выгоды». Таким образом, истинным мастерством

считалось умение вести поединок в состоянии слияния «с истинной природой

вещей».

На острове Окинава наивысшего развития достиг местный комплекс

ритуальных боевых искусств китайского происхождения. Он носил название тодэ

( кит. «рука династии Тан» ). В 30-е годы ХХ столетия на основе этих систем

в Японии возникло каратэ. Это синтез индийских навыков дыхания,

древнекитайских упражнений, японских боевых стоек. (Как мы выяснили выше,

именно в такой последовательности развивались буддийские боевые искусства).

В индийском буддизме не существовала традиция боевых искусств; что-

либо подобное не развилось позднее ни в Тибете, ни в Монголии, куда буддизм

проник из Индии. Будда учил о тонких энергиях тела и работе с ними.

Поскольку разработанная для Китая система боевых искусств также имеет дело

с тонкими энергиями тела, она согласуется с буддизмом. Однако в боевых

искусствах энергии тела описываются с точки зрения принятого в Китае

традиционного представления об этих энергиях, которое мы находим в

даосизме…

Вывод: В дзэн-буддизме присутствуют определенные влияния воинской

традиции Японии, что «оправдывает» наличие «необоронительного» характера

боевых искусств. Этой традиции присуща очень суровая дисциплина: верующий

должен сидеть в безупречной позе, при нарушении которой его бьют палкой.

В Китае методы психофизической подготовки предназначались не только

для самозащиты и выполняли не только терапевтические и общеукрепляющие

функции, но и рассматривались как важнейшее средство практической

реализации основополагающих принципов чань-буддизма. Это средство стало

обязательным элементом психофизической тренировки монахов не в силу

случайного стечения обстоятельств, а потому, что это соответствовало общим

тенденциям развития школы чань и было обусловлено глубокими внутренними

закономерностями этого развития. Случайные совпадения, связанные с

Бодхидхармой, могли лишь создать благоприятные условия для проявления этих

закономерностей, но не могли обусловить столь длительный и устойчивый

интерес к боевому искусству.

Всё это противоречило фундаментальным принципам буддийской морали

(принцип не-насилия — первая заповедь), хотя с другой стороны, как уже

упоминалось, буддизм всегда адаптируется к местным традициям, образу

мышления и т.д., в этом отношении это самая гибкая религия.

Празднества

Буддийская сангха помимо обычных монастырских церемоний (в них частично

участвовали и буддисты-миряне) устраивала и торжественные публичные

празднества.

Одно из них включало процессию буддийских изображений на повозках. Для

Индии существуют несколько описаниями этих празднеств.

Так, Фа-сянь на рубеже IV и V вв. наблюдал такое празднество. Он говорит

о нем, как о проходящем раз в пять лет собрании буддийских монахов.

Вероятно, при этом собирались монахи группы монастырей, которые обладали

полнотой власти и символизировали общину - сангху, состоявшую из пяти групп

(составных частей).

На праздники в Каштаре по приглашению царя монахи четырех сторон света

«собираются подобно облакам вместе». Место сбора богато украшениями. Здесь

устанавливали балдахины и подвешивали шелковые фраги, изготовляли золотые и

серебряные цветы лотоса, украшали трон и сиденья для монахов. Царь и его

министры приносили в процессе собрания дары. Затем царь верхом на коне,

взяв необходимые для монахов предметы, вместе с министрами передавал все

это монахам.

Сюань-цзан описывает буддийский праздник в важном центре северного

буддизма - в Куче. Вне «главного города», у его западных ворот, справа и

слева от дороги, были установлены статуи Будды высотой 90 футов. Перед

статуями — место, где проходило буддийское собрание. И каждый год во время

осеннего равноденствия на протяжении девяти дней проводилось собрание

буддийских монахов всей страны. По этому случаю царь и весь народ

откладывали свои дела и становились участниками религиозного празднества.

Они слушали чтение священных текстов — так проходили дни. Все монастыри

имели богато украшенные (в том числе драгоценностями) изображения Будды,

покрытые шелковыми тканями. В соответствующее время провозили повозки со

статуями, что называлось "процессией изображений". Посмотреть на это

стекались тысячные толпы народа .

Фа-сянь лично наблюдал буддийское празднество в Хотане. Жители столицы,

начиная с первого дня четвертого месяца, подметали, поливали и украшали

улицы города. Над городскими воротами они устраивали большой, богато

декорированный навес. Именно здесь во время празднества находились царь,

царица, придворные дамы. Первая процессия устраивалась монахами сангхарамы.

Недалеко от города они сооружали громадную повозку, оформленную в виде

движущегося павильона высотой в тридцать футов. Здание было богато

украшено, вверху развевались шелковые полосы и занавески. В здании

помещались фигура Будды и двух бодхисатв, подвешивались золотые,

серебряные, нефритовые фигурки деват.

Когда повозка приближалась к городским воротам, царь снимал корону и

царское одеяние и, надев другое (очевидно, монашеское), босой, в

сопровождении помощников двигался навстречу повозке, держа в руках цветы и

курильницу. Приблизившись к повозке, он в знак почтения преклонял голову,

разбрасывал цветы и возжигал курильницу. У входа в город царица и

придворные бросали на повозку цветы.

Так проходил первый день празднества. Затем такое представление

устраивалось ежедневно другими сангхарамами, причем каждый раз оформление

повозки было иным. Праздник продолжался 14 дней - по числу имевшихся в

Хотане больших сангхарам.

В «Анналах страны Ли» рассказывается, что празднество проводилось в

первый весенний месяц. Монахи сопровождали крупные изображения по северной

улице города. В празднестве участвовали «обе сангхи» (т.е. мужская и

женская). Празднество проходило на холме Гошринга, «где однажды

останавливался Будда», в нем участвовали царь, знать, землевладельцы.

Крупные религиозные изображения везли на повозках.

Следует иметь в виду, что такие празднества организовывались и буддистами

Индии. Фа-сянь рассказывает о процессии повозок с изображениями в Индии, в

Паталипутре. Там для этого употреблялись повозки на четырех колесах. На них

устраивалось пятиярусное сооружение, напоминающее пагоду, которое

покрывалось белыми хлопчатобумажными тканями с цветными изображениями

божеств. Они были украшены золотом, серебром и стеклом; на них водружались

изображения божеств, висели знамена и балдахины. С каждой из четырех

сторон было святилище, в котором имелось изображение сидящего Будды,

сопровождаемое бодхисаттвой. Повозок было двадцать, и каждая отличалась от

остальных. Слышалась музыка, люди приносили цветы, возжигались курильницы.

Посмотреть и принять участие в ритуальной процессии собирались все монахи и

жители страны. Изображения оставались в городе до следующего дня. Всю ночь

горели светильники, совершались жертвоприношения, раздавались звуки музыки,

люди танцевали - и все это в честь богов. «Церемония - заключает Фа-сянь,

- такая же, как и в других буддийских странах».

В Индии, как пишет И-цзин, в VII в., в ночь четырнадцатого дня, когда

сезон дождей заканчивался, монахи приглашали своего главного занять место

на высоком троне и читать буддийские сутры. «Следующим утром все они

совершают обход деревни или города и благоговейно почитают все чайтьи. Они

тащат многоярусные повозки, несут на носилках священные изображения,

высоко поднятые знамена и балдахины, развевающиеся и закрывающие солнце.

Это называется Samagri , что переводится "согласие" или "скопление

(народа)". Все великие дни подобны этому дню». Этот день в Китае, - пишет И-

цзин, —называют «Церемония обхода города».

Согласно японскому ученому К.Косуги и западному исследователю А.Соперу,

смысл буддийской церемонии «статуи богов на колесницах» был следующий. При

ежегодном празднестве, связанном с днем рождения Будды, каждый мог видеть

священные статуи, причем в движении. В то же время, церемония вновь

подтверждала значение буддийской веры и авторитет церкви. Когда изображение

Будды ввозили через ворота в запруженные народом город, это было

символической параллелью «первым семи шагам», которыми младенец Будда вошел

в символическое владение миром. В действии участвовали царь (правитель) -

высший авторитет, он приветствовал Будду и поклонялся ему, что напоминает

приветствие Будды после его рождения богами и людьми. Вместе с тем это

освещало и авторитет царя.

Эту церемонию (в описании Фа-сяня и Сюань-цзана) современные

исследователи связывают с днем рождения Будды. С таким объяснением в целом

можно согласиться. Следует отметить, что буддийские празднества

сопровождались религиозными представлениями. В «Анналах страны Ли»

содержится предание о таком представлении, артистами в котором были

небесные девы. Само представление посвящалось деяниям Шакьямуни. Реально

они организовывались в монастырях. Так, например, в хотанском монастыре

ежегодно, в седьмой и восьмой день первого месяца, в середине дня,

проходили драматические представления, сюжеты которых выбирались из деяний

Будды.

Драматические представления обозначались термином по-1е — это тибетское

произношение хотаносакского nalai, в свою очередь происходящего из

пракритской формы палаца (Др.-инд. паtа1са). Тексты драм в хотаносакских

материалах отсутствуют, но ссылки на их былое существование имеются.

Во время работ А.Лекока в пещерном храме у Кизыла найдены фрагменты

рукописей. Несомненно, они имели индийское происхождение и лишь позже

доставлены в Турфан и написаны письменностью брахми, причем шрифт

характерен для кушанского времени. Рукописи были в употреблении очень

длительное время, их уже в древности подновляли, отдельные знаки и слова

заново выписывали, производили мелкие улучшения текста. Все это сделано в

Центральной Азии, ибо шрифт вставок - центрально-азиатский брахми. Это

драмы буддийского содержания. Языком части персонажей является санскрит,

других — пракрит. Эти фрагменты древнейшие образцы индийской драмы. Можно

думать, что в северных оазисах исполнялись драмы с санскритско-пракритской

речью персонажей.

Вывод: В отношении празднеств не существует каких-либо ярко выраженных

особенностей, даже с учётом разных национальностей (быть может это связано

с наличием общих традиций азиатских народов). Зато, очевиден социально-

прокламативный характер этих красочных религиозных празднеств.

[pic]

Заключение

Подводя итог по проделанной работе, надо заметить, что Буддизм —

феномен, который не повторился больше за всю историю человечества ни в

одной другой культуре; он лишь был экспортировано в другие страны и

воспринято там в зависимости от силы воздействия местных устоев, культурных

особенностей и традиций. Это также уникальное историческое явление в

развитии любого общества, принимающее различные формы выражения.

Соответственно, уникально и монашество в буддизме. Интересна не

только организация этого религиозного института, которая варьировала и

значительно изменялась в разных странах-реципиентах, но и сами этические

нормы. Например, Будда понимал, что все люди неодинаковы и обладают разными

характерами и склонностями, и поэтому он никогда не выдвигал какую-либо

одну догматическую систему, а обучал различным системам и методам в

зависимости от индивидуальности обучаемого. Буддисты считали авторитетом не

какую-то абстрактную догму, не канон или трактат, но учителя. Именно его

слова, а не строки писаний, и были для них воплощением учения. Благодаря

этому буддизм, с одной стороны, всегда оставался учением живым, личностным,

а с другой — был определенно пластичен, менял свою форму в зависимости от

учителя и эпохи. Кроме того, чань буддизм считает, что истинным учителем,

точнее «учителем в последней инстанции», может являться лишь сам человек,

который открывает истину в себе и для себя.

Буддийский монастыри с давних пор были очагами письменности и

образованности вообще, более того, они по-прежнему выступают в качестве

крупных учебных заведений, которые являются центрами просвещения и

искусства. Творческая раскрепощенность чаньского и дзэнского сознания во

многом повлияла на формирование богатой художественной и эстетической

традиции Японии, Китая и других стран.

Современная жизнь монаха, как и в прошлые века, — сложнейший комплекс

принципов, сформулированных великими патриархами, (примечательно, что хотя

в современных чаньских монастырях существуют строгие кодексы и уставы,

превыше них стоит целый ряд сутр, где сформулированы принципы

миросозерцания, достойные истинных монахов). Но эти принципы очень гибко и

интенсивно изменялись по мере необходимости. Самым активным в этом

отношении был Китай, изменивший главному канону — принципу не-деяния

(увэй), как мы рассмотрели, связанного с особым почитанием труда; затем,

гармоничное внедрение (как основного стержня самосовершенствования монаха)

боевых искусств в абсолютно мирное учение и т.д.

В условиях религиозной неоднородности общества монополизирование

какой-либо религиозной системы сопровождается утверждением её

главенствующего положения по отношению к другим религиям и таким образом

превращение её в идеологию. Так случилось в Японии, что не могло не

отразиться на монашестве как социальной прослойке. В Лаосе, Камбодже и

Таиланде руководство церковью принадлежит главам государств. В странах,

где сильно влияние Буддизма, сохраняется множество монахов: достаточно

сказать, что в Камбодже монахом является каждый двадцатый мужчина.

Значительно отличался социальный статус буддийских монахов, который, в

свою очередь, влиял на престижность этой социальной группы, на отношения к

ней других слоёв населения. Если в Индии этот статус был очень высоким и

гарантировал почтительное отношение со стороны большинства населения, а

значит, и готовность оказывать монахам материальную поддержку, то в Китае

он был намного ниже и отношение к монахам варьировалось от весьма

уважительного до откровенно пренебрежительного или даже погромного

настроения.

Несмотря на всю привлекательность буддийского учения, с его

оккультными таинствами и свободой мировосприятия и мироощущения, мне

кажется, что Христианская религия со строгими канонами и прочными устоями

стоит на порядок выше в отношении способности воспитывать духовность и

нравственность верующего. И пусть «члены» сатанинских сект, возникших в

«противовес» Христианству, считают представителей этой религии откровенными

мазохистами, именно в умении подавить в себе низменное, животно-

бессознательное и есть величайшая сила этой религии.

Список использованной литературы:

1. Н.В. Абаев «Буддизм: история и культура» —М.,1989— С.—174-182

2. Игнатович «Буддизм в Японии: очерки ранней истории» — М.,1991—

С.119-144.

3. Н.В. Абаев «Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в

средневековом Китае » —Новосибирск «Наука»1990 — С.121-131.

4. Репс «Плоть и кость Дзэн». — ? — С.27-28.

5. Энциклопедия «Религии мира» — Т.6, Ч.2;— Москва1996, « Аванта + » —

С.—5, 8-12, 27-29, 41-43.

6. Е.П. Блаватская «Из пещер и дебрей Индостана» — МП «Муза»1991 — С.—173-

179.

7. Кочетов А.И. «Буддизм» — М.,Политиздат,1970 — С., 5-7.

8. «Древние цивилизации» / Под общей редакцией Г.М. Бонгард-Левина —

«Мысль», М.,1989 — С.— 232-233.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5