Cвадебный обряд

действительные, так по недостатку их нареченные, посылали дружку к жениху.

Приходя, он извещал, что время ему идти к невесте.

Священник первый вставал с места и провозглашал: «Достойно есть!»

вставали родители, брали по образу и становились рядом. Жених кланялся им в

ноги, целовал им ноги, целовал образ и получал родительское благословение.

Они садились на лошадей или в сани. Таким образом, смотря по времени

года, церемониальным шествием жених достигал двора невесты. Родители

невесты выходили навстречу поезду жениха и встречали его. Жених и поезжани

входили в покой, где находилась невеста. Жених молился, ограждая себя

крестом, и кланялся на все четыре стороны находящимся по углам образам.

Потом вместе с дружкой подходил к своему месту; но место это занималось

мужчиною или мальчиком из родственников невесты, который занимал место

жениха. Непременно требовалось жениху дать занимавшему его место рядом с

невестой откуп, то есть несколько монет, и тот уступал свое место, а жених

садился рядом с невестою, и притом на одну подушку с нею.

После того как, на стол ставили все блюда первого кушанья, священник

прочитывал «Отче наш», потом молитву покровения. По окончании последней

молитвы сваха подходила к отцу и к матери невесты и просила благословения

невесту чесать и крутить. «Благослови Бог!» – отвечали родители. Зажигались

свадебные свечи богоявленскими свечами; свечники, поставив свои свечи,

держали протянутый между женихом и невестою большой кусок тафты с нашитым

крестом так, что жених и его поезжане, которые сидели на одной с ним

стороне, не могли видеть невесты. Сваха снимала с невесты покрывало, потом

венок, другая женщина подносила мису с кикой и гребнем. Сваха омочала

гребень чарку с медом и расчесывала невесту, потом свивала или скручивала

ей волосы и надевала волосник, кику и подзатыльник и, наконец, закрывала

иногда тем же покровам, который разделял ее от жениха. Венок отдавался на

сохранение, на память о девичестве. В тоже время один из гостей подходил к

ним в вывороченной вверх шерстью шубе и желал невесте столько детей,

сколько шерстинок в тулупе. Во все продолжение обряда окручивания невесты

сидячие боярыни и девицы пели свадебные песни. В то же время сваха осыпала

свадебных бояр и гостей, то есть бросала в толпу их горстями все, что было

на осыпале - серебряные деньги, хмель, куски материи и т.д., и всяк на лету

хватал, что успевал схватить.

Сваха подходила к родителям невесты и просила благословения везти молодых

к венцу. «Благослови Бог!»- отвечали те. Все вставали. Новобрачные

кланялись и принимали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и,

взяв дочь за руку, отдавали ее жениху, взаимно кланяясь, друг другу.

Наконец отец брал плеть и ударял ею свою дочь, говоря: « по этим ударам

ты, дочь, знаешь своего отца; теперь эта власть переходит в другие руки;

вместо меня за ослушание тебя будет бить твой муж!» С этими словами плеть

была передаваема жениху, который, принимая ее, так говорил: « Принимаю, как

подарок, но думаю, что в ней нужды иметь не буду» и затыкал плеть за кушак.

Женихова и невестина свахи вели невесту за руки, все еще закрытую.

На дворе перед крыльцом стояло множество оседланных лошадей и колымаг или

каптанов. Сани невесты убирали так нарядно, как только допускал достаток. К

таким саням подводилась невеста, в санях сидело другое лицо; его следовало

свести так, как сводится сидевший подле нев5сты вместо жениха. Невеста

садилась вместе с двумя свахами.

Этот обряд соблюдался также и относительно жениха:

У крыльца стоял его аргамак, а на аргамаке сидел другой; когда являлся

жених, то этот другой вставал и шел пешком, а жених садился на аргамака и

ехал к венчанью. Жених должен был ехать со своим поездом вперед и прибыть

раньше невесты.

Когда молодые входили в церковь, то ясельничий со своими двумя

помощниками стерег коня и сани, чтобы кто-нибудь не перешел дороги между

верховым конем жениха и санями невесты и чтоб вообще лихие люди не наделали

чего-либо дурного колдовством, в которое тогда сильно верили.

Путь от церковных дверей до аналоя устилался кусками материй; самое

место перед аналоем также устилалось.

После венчания невесту раскрывали, и священник читал новобрачным

поучение, в нем обыкновенно наставлял их ходить часто в церковь, слушаться

духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал

жену учить палкою, как подобает главе. Потом брал жену за руку, вручал мужу

и приказывал им целоваться.

Жена в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его

сапога, муж же покрывал ее полою своего платья в знак будущего

покровительства и защиты.

Наконец священник давал новобрачным деревянную чашу с вином; муж

принимал, отпивал и давал жене, та отведывала и опять подавала мужу. Таким

образом, оба пили три раза, наконец, муж допивал, бросал под ногу чарку и

топтал ее разом с женою, приговаривая: « Пусть так под ногами нашими будут

потоптаны те, которые станут посевать между нами раздор и нелюбовь».

Существовало поверье, что кто из супругов прежде успеет наступить на

чашу, тот удержит за собой первенство пред другим. Потом подходили

свадебные гости и поздравляли обвенчавшихся.

В то же время дружка разрезывал каравай, и священник его посылал отцам

обоих семейств как символ будущего их свойства и родственной приязни, и оба

рода давали обещание быть людьми одного стола и одного хлеба - хлебосолами

и жить дружно, как зерна одного колоса.

При выходе из церкви сваха осыпала новобрачных хмелем, семенами льна и

конопли, желая счастья, другие дергали за рукав, делая вид, будто хотят

разлучить ее с женихом, а жена тесно прижималась к своему суженому.

Из церкви весь поезд отправлялся в дом мужа.

Когда поезд прибывал в его дом, навстречу выходили отец и мать жениха с

образом и с хлебом-солью, благословляли новобрачных. Потом новобрачные

садились за стол, все также садились на свои места, и невеста, будучи

открытою, должна была плакать (по обычаю), выражая тем разлуку с родителями

и робкий страх нового образа жизни, причем женщины и девицы пели печальные

песни.

Ни жених, ни невеста не должны были ничего ни пить, ни есть, хотя перед

ними ставили разные кушанья.

Когда гостям подавали третью перемену – лебедя, перед новобрачными

ставили жареную курицу; дружка брал эту курицу и обвертывал скатертью.

При этом он обращался к отцу и матери и говорил: « Благословите вести

молодых опочивать!» Те отвечали: «Бог благословит» и шли к дверям; отец

останавливался у дверей, в мать шла к сеннику. Тогда дружка уносил курицу в

сенник. После этого новобрачные, осыпаемые хмелем и зерном входили в

сенник, а гости продолжали пировать.

По обычаю жена должна разуть мужа в знак будущей покорности. В одном из

сапог лежала монета, считалось, что если жена снимала первым тот сапог, где

лежала монета, то ее, ожидала счастливая жизнь в замужестве. При этом муж

ее слегка стегал ее плеткой, в знак своей власти.

Когда молодые были в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника

ходил или ездил ясельничий с обнаженным мечом для предохранения от всякого

чародейства и лиходейства.

По прошествии некоторого времени отец и мать посылали дружку узнать о

здоровье новобрачных; если через дверь жених отвечал, что он в добром

здоровье, это значило, что между ними доброе совершилось, и тысяцкий тотчас

посылал к родителям невесты сказать, что новобрачные в добром здоровье и

все гости отправлялись кормить новобрачных той самой курицей, которую

дружка им приносил в сенник. Затем подавали им и другие блюда.

На другой день новобрачных вели в отдельные мыльни. Жена шла в мыльню со

свахою и матерью жениха и показывала знаки своего девства, с не снимали

сорочку и вместе с простынею прятали как свидетельство целомудренного

поведения. Муж мылся с тысяцким и дружкою, тогда молодая присылала ему в

мыльню сорочку, обыкновенно унизанную жемчугом.

По выходе из мыльни новобрачный шел вперед в сенник; за ним приходила

новобрачная. Тут являлись женщины, а впереди них сваха несла горшочек или

два с кашей, поставленные на одном блюде. Этой кашей сваха кормила и мужа и

жену. После кормления жених вместе со своим родителем, с тысяцким, дружкою

и со всеми свадебными поезжанами ехал к родителям невесты.

Вступая к ним в дом, новобрачный бил челом и благодарил за то, что они

вскормили и вспоили дочь свою, его жену, и ласково приглашал к себе на обед

со всеми гостями невестина чина. Тогда у жениха был торжественный пир,

называемый и по сие время повсюду у русских Княжим.

Когда в конце пира подавали на стол овощи и разные лакомства, отец и мать

благословляли новобрачных образами, и все гости дарили их разными вещами и

тканями, все ели, пили в изобилии и веселились.

Заключительный обряд старорусской свадьбы - "хлибины" (хлебины или яишня,

или отводины). В разных местах обряд назывался по-разному. Проходил он в

доме тещи. Входя в дом муж говорил:

Вставал я раненько, Умывался беленько, Полотенцем утирался,

В путь-дорожку отправлялся. Говорила мне женочка милая,

Что есть маменька родная Варвара Епифановна.

Подойдите к нам поближе Мы поклонимся пониже.

Зать сыпал в ложку деньги и подавал теще: Золоту казну примите,

А ложечку назад отошлите Яишенку покушать.

Теща благодарила и подавала ему яишню.

Все собравшиеся в доме гости и родственники с интересом наблюдали за тем,

как молодой муж начинал есть яичницу. Накроют ее (яичницу) платком и

подносят молодому. Он выкупит ее, платок снимет и начинает есть. А все

смотрят: из середины возьмет - худая невеста, нечестна, а с краю почнет -

девушка. А потом платок молодой остается. Теща потом закроет яичницу

платком и унесет, а после обеда всем приносит, чтобы все видели. Кроме

того, как уже говорилось раньше, яичница, включенная в обряд, становилась

блюдом не только просто ритуальным, но и магическим. Так заканчивался

обряд, длившийся несколько недель. А дальше для молодой женщины начиналась,

как правило, нелегкая жизнь в новой семье.

При окончании стола отец и мать невесты благословляли молодых, а гости

дарили их.

На свадьбе редко дарили деньгами, а по большей части вещами, также скотом

и лошадьми.

По окончании пиров дары отсылались на рынок и оценивались, потом жених

должен был отдаривать подарками равного достоинства.

В эти послесвадебные дни пиршеств невеста почти не говорила, кроме

обыкновенных форменных речей, потому что малословность и пристойная

молчаливость в то время считались достоинством женщины.

Но зато другие женщины, приглашенные на свадебное пиршество, пользовались

большею свободою, чем когда-либо, и часто случалось, что дело доходило до

безумия. Все это весьма понятно объясняется: женщины, в обыкновенное время

скромные и целомудренные, на свадьбе напивались, позволяли себе смелые

выходки и даже невольно впадали в грешки среди общей суеты.

Свадебные обряды были одинаковы как у первобрачных, так и у тех, которые

женились или выходили замуж в другой и в третий раз. Второй брак, по мнению

народа, не имел уже той святости, как первый, а если из венчавшихся оба

были вдовые, то на них не возлагали венцов, а держали на плечах. Церковный

обряд третьего брака, состоял в одном молитвословии без венчания и не

одобрялся церковью. Несмотря на воспрещение четвертых браков церковью, они

случались, и правительство дозволяло детям от четвертого брака пользоваться

правами законных детей в отношении наследства. У казаков было в обычае

брачное сожитие без благословения церкви. А в старину некоторые, вопреки

христианским понятиям, вероятно по обычаям язычества или магометанства,

имели по две жены разом,

Но это редчайшее исключение.Большая часть населения женилась и выходила

замуж именно так как было описано выше, строго соблюдая обычаи, однако

опираясь на те традиции которые бытовали в той или иной местности. К ним то

мы и обратимся в следующей главе где будет подробно рассмотрены самые на

мой взгляд интересные традиционные особенности , которые мне удалось

почерпнуть из рассказов «собирателей»фольклора и из различных сборников и

журналов.

ТРАДИЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ

Здесь я остановилась на особенностях которые показались мне наиболее

интересными и своеобразными, которые еще можно встретить в той или иной

местности и которые подробно исследуются и описываются

фольклористами,позволяя нам хоть чуть-чуть представить себе как игрались

свадьбы в той или иной местности

У уральских казаков есть обычай гостить подругам с начала сговора до

самой свадьбы у невесты, где сходятся молодые люди, поют и пляшут с

девушками. В девичник жених приносит своей невесте в подарок платье и весь

женский убор, а невеста одаривает эти подарки шапкою, сапогами, рубашкою и

шароварами.

После венчания невесту везут в телеге, сзади нее сидит мать и сваха,

пальцы которой бывают унизаны кольцами. Обе они прикрывают невесту

полотенцем, чтобы никто не видел ее. Перед телегой идет жених с отцом и

дружкою, а позади нее едут верхом на лошадях приятели и родные жениха. Один

из них на шесте, подобно знамени, несет полосатую плахту(юбку).

У донских казаков за невесту не бывает никакого приданого, напротив,

жених обязан одеть невесту с головы до

Камчадалы – древние обитатели обширного полуострова Камчатки. Образ

женитьбы у камчадалов слишком странен и дик. Когда камчадал захочет

жениться, то ищет себе невесту в чужом селении и, высмотрев по своему

характеру девушку, приходит к ее родителям, изъясняется перед ними в своем

сердечном расположении к их дочери и просит пустить его пожить у них

некоторое время, на что те легко соглашаются. Иногда даже не объясняются с

родителями, а просто так поступает и, прослужив некоторое время, просит у

них за услугу дочь.

Во время службы, чтобы понравится родителям девушки, он показывает

необыкновенное усердие, ловкость и проворство, даже удальство. По истечении

условленного срока молодой камчадал добивается позволения хватать невесту.

Если поведение его будет хорошим и он понравится родителям, сродникам и

невесте, то ему позволяется хватать, если нет, то труды его вознаграждаются

какой-либо вещью, и он должен оставить их селение. Случается, что он

остается и без всякого вознаграждения.

Камчадал, получив позволение хватать невесту, всеми силами старается

улучить время, подстеречь невесту одну или с немногими женщинами; между тем

как со стороны женщин и девушек селения принимаются все меры к тому, чтобы

сохранить невесту от нападения, так что редко ее оставляют.

К тому же ее в это время одевают в две, три хоньки(одежда из собачьей

шкуры), потом опутывают от колен до подмышек рыболовными сетями, поверх

которых увивают ремнями так крепко, что она решительно лишена ьвсякого

свободного движения. Отупывание и окручивание невесты служит для того,

чтобы защитиь девушку от молодого человека, которому необходимо для

получения ее в жены прикоснуться к ее голому телу, а для того разрушить

своею ловкостью все преграды к тому. Если только представиться возможность,

он стремительно кидается к девушке, старается разорвать ремни и сетку, но

тут невеста и девки поднимают крик, визг, схватывают его за волосы,

царапают его лицо, бьют и всеми силами стараются отбить невесту, хотя сама

невеста окончательно не отказывает при этом никакого сопротивления. Если

жених, преодолев все препятствия, успел прикоснуться рукой до голого тела,

с него этого довольно, он победитель и сам отходит от нее, а затем все

бабы и девушки разбегаются, между тем невеста умильным голосом говорит

своему жениху: «ни,ни», в чем и заключается весь брак у камчадал.

Редко случается , чтобы камчадал сразу достиг своей цели. Бывали случаи,

что ему приходилось пробовать свою ловкость несколько раз и каждый раз

получать ушибы и царапины, для излечения которых требовалось время. Бывали

случаи, что бедняк семь лет добивался своей невесты и во все это время

служил безвозмездно, а бывали такие примеры, что после неудачных попыток

бедный жених был отвергнут своей невестой.

Кто схватит невесту, тот получает все права мужа и на другой или на

третий день увозит ее в свое селение. Для празднования же брака он

возвращается спустя некоторое время к родным жены.

Что касается женитьбы на вдовах, то здесь не встречается никаких

Страницы: 1, 2, 3