Боевые искусства древней Греции

Кулаки эллины сперва обматывали мягким, пропитанным оливковым маслом,

тонким ремнём. Этот ремень (та самая цеста или кестос) [1]достигал в длину

3 метра. Правильная обмотка была весьма сложным делом: сперва делали петлю,

охватывающую руку перед большим пальцем, потом обматывали одним витком

каждый палец, начиная с мизинца, затем следовала многослойная обмотка

самого кулака, под конец ремнём закрывали большой палец и пускали несколько

последних витков на запястье.

Тиакой «боевой» ремень, сохраняя гибкость, делался более твёрдым.

Постепенно в этом же направлении стала развиваться спортивная цеста. Но она

всё ещё оставалась обмоточным ремнём, который пусть и не смягчал удар

(скорее берёг кулак), но хоть не делал его жестче…

Стойки бойцов в древних цестах иногда довольно похожи на позиции

современных боксёров. Да и блоки их не столь уж однообразны. Аполлоний

Родосский защитную технику умелого кулачного бойца охарактеризовал так:

«…Всюду всегда свои руки с его сочетал он руками,

Словно как брусья ладьи, что гвоздям противятся острым».

Однако, где-то с 4 века до н.э. бойцы предпочитают легкие, но очень

твёрдые руковицы из плетёной кожи, закрывающие пальцы до второго сустава и

снабжённые острыми выступами (иногда даже металлическими бляхами).

Поединок, следовательно, напоминал схватку хулиганов с кастетами на обеих

руках. Этим тоже объясняются стойки и дистанции.

Хорошо разработаны также уходы, манёвры корпусом. Вообще это характерно для

всех античных бойцов (как в спорте, так и на войне, с оружием): не столько

отбивать удар, как уклоняться от него.

Перчатки позднегреческого бокса бывали разными. Иногда, кроме продольных

ремней, руку перехватывало несколько толстых кожаных валиков (часто

закрепляемых медными скобками). Эта конструкция называлась сфайрай; была

она не рассекающей, а дробящей.

Боевая же руковица, сплетённая из множества ремней, сохраняла навзвание

цесты. Но она далеко ушла от прежней обмотки, превратившись в «костет»,

усиленный на стыках ремней металлическими бляхами и заклёпками.

Все разновидности поздних перчаток делали опасным любой поединок – даже

тренировочный. Не намного облегчало проведение тренировок и применение

перчаток уменьшённой жесткости (мейлихрай): они тоже были достаточно

травматичны. Но возврат к ременной обмотке был не возможен – у неё иная

биомеханика и тренировка с защитой кулака мягким ремнём формировало бы

«устаревшие» навыки, уже не пригодные начиная с 4 века до н.э.

И всё же выход нашёлся: поверх сфайрайев стали надевать эписфайрумы –

смягчающие чехлы – предохранители.

Несмотря на попытки уменьшить травматизм в не слишком ответственных боях,

на официальных состязаниях он возрастает. Тут же и перчатка – цеста была

сочтена недостаточной. Постепенно ей на смену приходит мурмексес –

«перчатка – челюстелом», по-видимому, имевшая усиленные грани кастетного

типа не только над костяшками кулака, но и над средними фалангами пальцев.

При попадание «челюстелом» напрочь сносил нос или щёку, даже если челюсть

оставалась цела. Перчатки такого типа позволяли демонстрировать для

восхищённых зрителей и работу по твёрдым предметам: перешибание прямым

ударом досок и даже плит песчаника.

В эпоху мурмексесов начали появляться бойцы, которые совсем не получали

ударов противника: они успевали вовремя отскочить, сманеврировать и в конце

концов нанести удар с опережением, а «дать сдачу» противник оказывался уже

не в состоянии. Но когда сходились двое таких мастеров, бой заходил в

тупик.

Боксёры эпохи плетёных перчаток уклонились в сторону силового

единоборства в гораздо большей степени, чем это было в эпоху ремня-цесты.

Но именно кастетное оформление перчатки не позволяло полагаться

исключительно на силу, игнорируя точность и маневренность.

Несмотря на эти предосторожности, греческий бокс был кровавым зрелищем.

Но перчатка делала то, что должен делать кулак: без неё греки не обладали

«вырубающим» ударом.

Панкратион

Первые сведения о панкратионе относятся к Олимпиаде-648 до н.э. в отличие

от бокса он тогда был действительно изобретен, а не просто узаконен.

«Панкратион» переводится как «всеборье» и этим всё сказано. Разрешались

любые приемы, кроме укусов и выдавливания глаз. Помимо боксёрских ударов –

менее осторожных, так как не было перчаток – панкратионисты били локтем,

ладонью, а также ногами (обычно прямой удар не выше уровня груди) в стойке,

в прыжке и даже в падении. Прыжком они компенсировали недостаточную

растяжку – иначе ногой и до грудей противника не дотянуться.

Панкратион, как и кулачный бой, мог применяться и во время драк

(невооруженных). Это его прикладная разновидность называлась «бой ногами о

бедра», что указывает на уровень и направление удара: в бедро или в

подколенный сгиб, даже не в живот, как это бывало на соревнованиях! Цель

ясна: вывести из равновесия. Как не странно, ударов в голень и само колено

панкратион избегал. Очень, похоже, что постановка ударов ногами аналогично

таковой же для рук: не обладая «вырубающей» силой, греки не решались

работать босой ступней в кость.

Зато широко применялся упор ногой в живот противника, проводимый

одновременно с захватом – после чего следовало опрокидывание на спину с

перебросом противника через себя.

Возник панкратион скорее из борьбы, чем из кулачного боя. Но к ней были

добавлены, кроме ударов, еще и некоторые приёмы, не применяющиеся даже

профессиональными борцами, а не только пятиборцами.

Обменявшись несколькими ударами, борцы, как правило, схватывались

вплотную. Тот, кто сделал ставку исключительно на ближний бой, превратится

в мешок с костями гораздо раньше, чем доберется до соперника.

Кроме того, такая установка на ближнюю сцепку с противником исключает

успешное действие одного против нескольких. Понятно, от чего «бой ногами о

бедра» избегал длительного соприкосновения на дистанции схватки вплотную.

Но только в этих условиях могла проявиться сущность панкратиона.

В панкратионе удары не являлись самостоятельными приёмами: они должны

были «подготовить почву» для лучшего проведения приёмов борьбы.

Тем не менее, панкратион – единственное единоборство, знавшее принцип

нанесения ударов сериями! Кулачным бойцам серии были почти недоступны из-

за запрета бить по корпусу. А панкратиаст, таким запретом не связанный и –

опять – таки в отличие от греческого боксёра – жаждущий загнать противника

в глухую защиту, мог в начале боя обрушить на него шквал безостановочных

ударов.

Все соревнования в греческой палестрике проводились на площадках,

посыпанных сухим песком. Только для панкратмона приходилось готовить

специальную площадку, называемую «мальфо» - «мягкое поле». На неё насыпали

очень толстый слой мелкого песка, поверхность которого увлажняли водой.

Созданный таким образом аналог борцовского ковра несколько снижал

травматизм при бросках на землю.

Поединок на мальфо проходил в таких условиях, что заметить поднятый палец

было просто не возможно. Сдаваясь, панкратиаст похлопывал победителя

ладонью по телу. Если же никто из безнадёжно сцепивщихся в ближней схватке

бойцов не мог провести решающий прём, то судья мог подсказать кому-либо из

них, как следует осуществить болевой захват(или, наоборот: как освободиться

от него).

Не говорит в пользу панкратиона и отсутствие весовых категорий. Их,

впрочем,не было и в кулачном бое(как и временных ограничений, либо отсчета

очков). Но лишь в панкратионе это привело к полному исчезновению легковесов

– они не могли рассчитывать на победу ни при каком уровне техники.

Строго говоря, в панкратионе все решал не рост и вес, а мощность

телосложения. Потенциальных панкратиастов можно было определить с детства:

все они были широки в кости и обладали развитой мускулатурой. Конечно,

мускулатуру надо было еще дополнительно развивать, да и технику боя

оттачивать, но все это только при наличии генетического потенциала.

И получалась странная вещь: панкратиасты высокого уровня оказывались

неуязвимыми друг для друга. Если они взаимо воздерживались от «грубостей»

и не попадались на болевой залом, то их тела, одетые в прочнейшую мышечную

броню, могли выдержать любые удары и броски! Разве что удар в голову

опасен – но перчаток-то ведь нет. А «режущие» удары, способные пробить

мышечный корсет, грекам известны не были.

В самой Олимпии на играх погибло множество кулачных бойцов. А панкратиаст

за все время Олимпийских игр не погибло ни разу!

Впрочем, если не жизнью, то здоровьем они рисковали. Ведь панкратион –

единственный из олимпийских агонов, допускавший болевые приемы.

А вот на периферии греческой цивилизации(например, в черноморских

колониях) болевые приёмы распространились шире. К примеру, в Херсонесе

проходили соревнования по таинственной « айксиломахии», представлявшей

собой, видимо, борьбу с применением таких приемов, в в частности удушающих

захватов. От панкратиона она отличалась только отсутствием ударов.

Иногда панкратиасты участвовали еще в одном из родственных их школе

агонов: в кулачном бою или борьбе. Это было нелегким испытанием: оба агона

проходили в один день. Причем, если число участников было нечетным, такому

«двоеборцу», только что выдержавшему изнурительную схватку, мог для второй

схватки достаться абсолютно свежий, еще не сражавшийся ни с кем напарник!

Такой счастливчик назывался эфедрием – «сидячим». Считалось, что он мог

одержать победу даже сидя. Но везение эфидрия было о двух концах: если

утомленный противник все же брал над ним верх – на следующую

олимпиаду «сидячему бойцу» являться уже не стоило, он становился всеобщим

посмешищем.

Эти обстоятельства приближали греческие единоборства к условиям боевой

обстановки, но все же главным, что обеспечивало высокую боеготовность

эллинов, был скорее весь развивающий комплекс приёмов палестрики (да и

оркестрики), чем конкретные достижения боевых систем.

Путь атлета и Путь воина в Древней Греции не полностью разделился ( и то

и другое – важный элемент общей культуры:именно культуры!), но уже и не

полностью совпадали.

Многие авторитеты древнегреческой палестрики считали, что в олимпийском

движении есть две вершины: пятиборье - пентатл, который требовал

гармоничного слияния силы, ловкости, выносливости и быстроты на

«нормальном» уровне, и панкратион, добивавшийся той же гормонии на уровне

«экстремальном». Но другие полагали, что эта экстремальность выводит

панкратион из числа олимпийских агонов, ибо сама по себе разрушает

гармонию.

Эти точки зрения смогла бы примирить победа какого-либо чемпиона –

панкратиаста в пентатле. Но такое за всю историю олимпиад случалось лишь

один раз. Вероятно, этот победитель (некий Феаген) был поистине

феноменальным и атлетом и воином. Однако кроме него обе вершины не

покорились никому.

Особенность панкратиона заключалась в том, что это единоборство оказалось

как раз в промежутке между двумя Путями. Это могло стать его достоинством,

но стало скорее недостатком: оба мира, и воинский и спортивный, относились

к нему без особого восторга. Воины – как к «баловству», польза которого

проявляется весьма редко. А спортсмены – олимпийцы – как к «грубой игре», в

которой почти невозможно осуществить чистые, красивые приёмы борьбы или

даже бокса.

И тем не менее панкратион ближе, чем остальные искусства олимпийской

программы, подходил к воинским, а не спортивным единоборствам. Он,

собственно выделился из воинской практики в обозримом для самих эллинов

прошлом. Тот же 648 г. до н. э. Можно считать «изобретением панкратиона

лишь в том смысле, что тогда он был окончательно осознан как безоружное

единоборство, а не как последний ресурс обезоруженного воина.

Определённая ограниченность всех признаваемых в Олимпии единоборств

связана с их абстрагированием от боевой действительности. Можно сказать,

что в каждом из них как бы «вынесен за скобки» финальный этап: применение

оружия.

Отношение к панкратиону Александра Македонского можно охарактеризовать

так: задача полководца – провести сражение таким образом, чтобы навыки

панкратиона его воинам не пригодились, а вражеским воинам - не помогли. А

та воинская практика, которая породила панкратион продолжала существовать

параллельно ему.

Она подверглась достаточной систематизации, чтобы можно было говорить о

ней как о самостоятельном явлении, имеющем собственное название.

Название это – « гопломахия»: борьба воинов (точнее, гоплитов:

тяжеловооруженных пехотинцев. Гоплита отличало не только хорошее защитное

оружие, но также сознательная дисциплина и развитое чувство общественного

долга: гоплитами становились полноправные граждане греческих полисов, и

согражданами они ощущали себя даже в большей степени чем братьями по

оружию.

Эти качества отразились и на особенностях гопломахии.

Всё – таки «борьба воинов» полноценным агоном не стала, да и не

стремилась им стать, упорно сохраняя военно – прикладное значение. И вот в

этих условиях недостатки панкратиона (который заметно ближе к гопломахии,

чем остальные греческие единоборства), конечно, не становились

достоинствами, но утрачивали заметную часть своих опасных качеств.

Интересно, что кроме гопломахии, абсолютно исключавшей открытые

состязания ( только тренировки и применение обретенных навыков на практике,

т. е. в бою, а не на соревнованиях), существовал и какой – то компромиссный

вариант: схватка воинов в полном снаряжении на боевом оружии, но – без

намерения убить.

О подобных состязаниях повествует ещё «Илиада». Согласно Гомеру, они

длились до первой крови.

В бранный облекшись доспех, ополчившись пронзительной медь.,

Выйти один на один и померить их мощь пред народом,

Кто у кого скорее пронзит благородное тело

И сквозь доспехи коснется и членов и крови багряной –

Тот победитель.

Правда, по Гомеру, участников этого поединка развели ещё до первой крови,

признав победителями обоих – из опасения что они убьют друг друга.

Но на ряде изображений мы видим уже не поединок, а схватки небольших

отрядов, а рядом стоит флейтист, своей музыкой задающий ритм боя. И всё же

это не воинская пляска, а именно воинское состязание: музыканты

сопровождали гоплитов и в настоящих сражениях, помогая управлять действиями

войска на поле брони. Причём звук флейты был из числа не побуждающих, а

сдерживающих сигналов: он напоминал воинам о необходимости соблюдать

осторожность.

В строю приходилось ждать атаки главным образом спереди, поэтому и

опасность нападения многих на одного не всегда проявлялась даже при наличии

численного превосходства. В этих условиях выработанные панкратионом

боевые навыки (прежде всего мужество и выносливость) приобретали особую

ценность. Например, древковому оружию (в первую очередь – копьям)

обезоруженный боец мог противопоставить опять – таки прежде всего приёмы

панкратиона, боксёрские нырки, борцовские захваты.

Другое дело, что сейчас довольно трудно сказать, какую долю боеспособности

гоплита обеспечивал именно панкратион (и другие официальные боевые агоны),

а какую – весь комплекс палестрических и прочих упражнений.

Заключение

И напоследок – об искусстве разветки, скрытного перемещения, внезапных

нападений и прочих подробностей «тайной войны».

Высокий уровень тренированности тела и души, существовавший в Элладе,

позволял действовать в этой области и людям, не готовившимся специально.

Так ,во время Греко – персидской войны греческий ныряльщик (собератель

губок) Скиллит и его дочь Гидна во время бури ночью подплыли к персидскому

флоту и перерезали у нескольких кораблей якорные канаты, так что их разбило

о скалы, а потом доплыли до греческого флота и передали точные сведения о

численности и расположении врага. Всего им пришлось проплыть свыше 15

километров (в шторм), причём почти всё это расстояние, чтобы не быть

замеченными, они преодолели под водой, показываясь над поверхностью лишь на

мгновение на мгновение, чтобы сделать вдох.[2]

И всё же, по крайней мере дважды, в Греции возникало что – то вроде школ,

готовивших не воинов, а разведчиков с навыками воина. Первая из них связана

с подготовкой гемеродромов.

Гемеродромы официально были всего – лишь гонцами – скороходами,

передающими устные вести. Они передвигались бегом по горным тропам и

бездорожью, пересекали хребты альпинистской сложности, форсировали реки и

болота. Иногда даже отбивались от разбойников. При этом текст сообщения

(например, приказ, отправленный в армию, сражающейся за десятки и сотни

километров от своего полиса) сохранялся только в их памяти: так было

надежнее.

За сутки гемеродром проделывал 100,120, а иногда до 200 километров по

более чем пересеченной местности. Он бежал без оружия, чтобы ничем не

отяжелять себя и чтобы подчеркнуть свою не военную функцию. Но, похоже, не

будучи официально военным, он попутно занимался « сбором данных»:

специально тренированная память сохраняла сведения, о всех встретившихся на

пути воинских отрядах, о их передвижениях, составе и т.д. Следовательно,

этот гонец – не только символ единства Эллады, но и её разведчик.

Гемеродром имел право умереть от усталости не раньше, чем выполнит

задание.

Не хотелось бы на этой мрачной ноте заканчивать разговор о греческих

боевых искусствах. Нет, эллинами двигал не голый энтузиазм: существовала и

профессионализация агонов и ценные призы для победителей. А самое главное -

это дух честных состязаний, который превыше политики, религии и экономики.

Современная цивилизация в её нынешнем виде не существовала бы без Эллады.

А Эллада немыслима без Олимпиады. Это важнее конкретных достижений борцов,

оркестриков и гемеродронов!!!

Список литературы

1. Панченко Г. К. Нетрадиционные боевые искусства. – Х.: «ФИЛИО»; Ростов

– на – дону: «ФЕНИКС», 1997г.-С.31-69.

2. http://www.bankreferatov.ru/

-----------------------

[1] Это обобщающее название: конкретных разновидностей обмоток было

несколько. Самые мягкие из них назывались «эмантос» и предназначались для

наиболее «щадящих» поединков.

2 Некоторые древнегреческие источники утверждают, что Скллит и Гидна для

скрытности применяли дыхательные трубки.

Страницы: 1, 2