Диплом: Перемена лиц в обязательстве

обязанностей, а здесь этого не происходит. Таким образом, неизменяющиеся

стороны не участвуют в сделках, связанных с переменой лиц в обязательстве, так

как они не совершают действий, которые могут квалифицироваться как сделки. В

связи, с вышесказанным можно согласиться с предположением Г.Ф. Шершневича, о

том, что к изменению кредитора (верителя) способны все обязательства, что

должнику безразлично, кому произвести то действие, которое он должен исполнить.

[6]

Огромное практическое значение в вопросе о том, можно ли говорить о перемене

лиц в обязательстве, когда кредитор передает лишь часть своих прав, а так же

ряд других вопросов, имеет правильное определение сущности института перемены

лиц в обязательстве. Для более глубокого исследования данной проблемы,

представляется необходимым сравнить такие институты в гражданском праве как

«Участие в обязательстве третьих лиц» и рассматриваемый нами институт

«Перемены лиц в обязательстве». Известно, что в зависимости от участия

третьих лиц обязательства разделены на виды: обязательства в пользу третьих

лиц, обязательства, исполняемые третьему лицу, обязательства, исполняемые

третьим лицом. Однако, ни одна из перечисленных конструкций не означает

замену стороны (кредитора) в обязательстве, поскольку в первом случае – если

третье лицо откажется от права предоставленного ему по договору, кредитор сам

может воспользоваться этим правом, во втором случае – третье лицо не

приобретает в отношении должника каких-либо прав требований, поскольку

получает исполнение по прямому указанию кредитора, и в третьем случае –

возложение исполнения на третье лицо так же не приводит к замене должника,

поскольку третье лицо осуществляет лишь фактические действия по передаче

имущества и уплате денег, но не становиться обязанным по отношению к

кредитору. Согласно ст. 403 ГК РФ, за неисполнение или ненадлежащее

исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено

исполнение, отвечает должник, если законом прямо не установлено, что

ответственность несет третье лицо, являющимся непосредственным исполнителем.

Итак, участие третьих лиц не приводит к перемене лиц в обязательстве, то есть

к замене должника или кредитора, если это прямо не предусмотрено законом или

договором. В период действия обязательства существует возможность замены

участвующих в нем лиц при сохранении самого обязательства, поскольку основой

обязательства является имущественный интерес сторон, а не личные отношения.

Таким образом, институт перемены лиц в обязательстве призван (и в этом ее

правовая природа) обеспечить хозяйствующим субъектам более оперативно

производить взаиморасчеты, тем самым, ускоряя гражданский оборот, а не

использовать данный институт в криминальных целях. Перемена лиц в

обязательстве предполагает безусловную замену лица, когда кредитор (должник)

выбывает из обязательства, а принадлежащее ему право (обязанность) передается

другому лицу, в смысл понятий «право» и «обязанность» следует вкладывать всю

совокупность правомочий, имеющихся у субъекта (кредитора или должника) в

наличии на момент перехода. Здесь же необходимо отметить, что (в соответствии

со ст. 384 ГК) право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в

том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права,

что включает в себя права на неполученные проценты, а так же другие, связанные

с требованием права. Поскольку уступка требования оформляет замену стороны в

обязательстве, кредитор не может передать новому кредитору лишь часть своих

прав, так в этом случае первоначальный кредитор сохраняет за собой некоторые

права и остается стороной в обязательстве.[7]

Так как всю совокупность ряда встречных права и обязанностей сторон (продавца и

покупателя, арендатора и арендодателя, заказчика и подрядчика и т. п.) следует

рассматривать как одно правое отношение, составляющее содержание

обязательственного правоотношение. При изменении существенного условия

договора, как с согласия контрагента, так без него, можно вести речь о

внутреннем изменении, которое происходит в рамках первоначального договорного

правоотношения. Тогда как перемена лиц в обязательстве предполагает ситуацию,

когда обязательственное правоотношение, основанное на договоре, сохраняется в

первоначальном виде, но меняются его стороны. Это значит, что происходит лишь

внешнее изменение договора (обязательства).

Данное утверждение подвергается обширной критике, как с теоретической, так и

с практической стороны, мы попытаемся в последующих параграфах на основе

примеров судебно-арбитражной практики и анализа мнений различных ученых

обосновать необходимость признания такого подхода как единственно верного.

1.2. История возникновения данного института в

законодательстве России

Потребность в создании такого института как перемена лиц в обязательстве

возникла еще в Древнем Риме, когда с развитием товарного и денежного оборота

римское право стало допускать возможность перемены лиц в отдельных

обязательствах. До этого вопрос о том, что же происходит с правоотношением

при прекращении или изменении юридического качества его участников, решался

по средствам применения конструкции универсального правопреемства, то есть -

приобретения целиком всех прав и обязанностей, ранее принадлежащих другому

лицу. Однако данный институт применялся к правам вещным.

Древнеримское право рассматривало обязательственное отношение как чисто

личное, связывающее конкретных лиц, и, поэтому рассматривало изменение лиц в

обязательстве как изменение самого обязательства. Замена одной из сторон

рассматривалась как разновидность новации, в силу которой обязательство между

прежними участниками прекращалось, возникая между новыми участниками

(делегация). Неудобство такого подхода состояло в том, что, требовалось

согласие должника, а, кроме того, с прекращением прежнего обязательства

прекращались обеспечивающие его обязательства (поручительства, залоги и т.д.)

Развитие экономического оборота выявило потребность в большей подвижности

обязательства, и право постепенно стало все в большей степени допускать

изменения в его субъектом составе. Г.Ф. Шершневич отмечал, что с точки зрения

римского права, сущность обязательства состоит в личной связи, тогда как с

современной точки зрения, сущность его заключается в имущественном интересе,

соединенном с обязательственным отношением. Соответственно тому римское

обязательство отличается неподвижностью, когда как современное обязательство

представляется в высшей степени подвижным и способным к изменению личного его

состава.[8] Полтора века назад Д.И. Мейер

на основании анализа природы обязательства пришел к выводу о том, что

возможность передачи права по обязательству следует признать за норму, а

невозможность за исключение, которое должно находить себе оправдание в законе.

[9]

Каковы же темпы развития института перемены лиц в обязательстве в России?

Долгое время институт цессии и перевода долга носили скорее символичный

характер, причины тому небезызвестны. В системе планового хозяйства уступать

кому-то права требования или переводить на кого-то долги было нельзя:

планировать уступку прав и переводы долга невозможно. Практически и не

использовались данные институты и в отношениях с участием граждан, их

использование предполагает широкое развитие товарно-денежных и кредитных

отношений, что при социалистической системе хозяйствования тоже было

исключено.

На уровне закона отношения по уступке права требования и перевода долга впервые

были урегулированы в Гражданском кодексе 1922г., где говорилось, о том, что

положения о купле-продаже применяются к движению имущественных прав, то есть ГК

1922 исходил из того, что договор купли-продажи может иметь в качестве предмета

не только вещи, но и права. А период действия Гражданского кодекса 1964г.

господствующая точка зрения, выраженная, в частности в учебниках,

[10] признавала правовым основанием, как цессии, так и перевода долга особую

(специальную) сделку: соответственно «соглашение об уступки права требования» и

«соглашение о переводе долга». Признание особого вида сделок (договоров) было

связано с тем, что в отличие от ГК 1922г., ГК 1964г. вообще не включил в главу

о купле-продаже норму о возможности покупки прав. Таким образом, сложилась

противоречивая ситуация, когда с одной стороны в законодательстве вообще

отсутствуют нормы, обеспечивающие реализацию прав, то есть признание права как

самостоятельного объекта гражданского оборота, а с другой стороны создаются

самостоятельные структуры договоров, предполагающих перемещение таких прав.

Поэтому о сохранении цессии и перевода долга в социалистических гражданских

кодексах можно говорить только в значении своеобразного «резерва», который

эпизодически использовался в отношениях с участием советских внешнеторговых

организация, а так же в отношениях с участием советских организаций за

границей. Как разновидность уступки права рассматривалась уступка права по

векселям и чекам на основании индоссаментов.

[11] Учитывая, что советское государство стремилось отгородить рядовых

граждан о всего, что связано с «заграницей» и капитализмом, неудивительно, что

данные институты практически вообще не применялись и как следствие не

исследовались учеными, та как право на научные разработки подобных вопросов

имел очень узкий круг людей. Но даже среди них обычно не находилось желающих

писать что-либо хотя и не о «закрытой», но и не поощряемой тематике. В

отношении уступки требования и перевода долга отмечалось буквально следующее «

. нельзя не сделать вывода, что эти правовое институты могут иметь значения

только в отношениях между представителями буржуазии и, прежде всего,

предпринимателями. Функция рассматриваемых институтов заключается в

обслуживании классовых интересов буржуазии. Особенно очевидным подтверждением

этого вывода является необходимость уступки требований и принятия на себя

чужого долга при продаже предприятий и при слиянии их в мощные

монополистические объединения».[12]

Развитие рыночных отношений привело к тому же, к чему пришли когда-то

римляне: гораздо удобнее не перемещать деньги по счетам участников

определенных отношений, а предать их один раз последнему из кредиторов.

Широкое развитие института перемены лиц в обязательстве в XX веке было

вызвано усилением инфляционных процессов, что требовало ускорения

производства взаиморасчетов между хозяйствующими субъектами. Вместе с тем

усиливались, в силу отсутствия четкой законодательной базы, и, главное

практики применения таких норм, тенденции спекулятивного характера.

В настоящее время, анализируя практику судов по спорам, возникающим в связи с

использованием рассматриваемого нами института, можно сделать вывод, что

перемена лиц в обязательстве достаточно новый институт, который нуждается в

доработке, как с теоретической, так и с практической стороны. Так как

отсутствуют подробные нормативные предписания о них. Данное обстоятельство не

было бы препятствием к нормальному развитию ситуации при условии, что уровень

профессиональных знаний и навыков толкования и применения норм права

большинством российский юристов (а главное – судей) был бы безупречным. К

сожалению, того пока нет.

В результате имеющиеся нормативные предписания «извращаются» до такой

степени, что они становятся трудноузнаваемыми, а их смысл и значение либо

просто теряются, либо изменяются едва ли не противоположные. Соответствующее

свойство обретает и практика применения таких «норм».

1.3. Понятие и способы перемены лиц в обязательстве

Как уже неоднократно отмечалось, институт перемены лиц в обязательстве в

последние годы стал весьма востребован. И, к сожалению, не всегда это можно

считать следствием динамичного развития экономики, высокоразвитого денежного

и кредитного обращения, зачастую, это связано, с одной стороны с усложнением

торгового оборота, а с другой – с усилением его спекулятивного характера.

Наличие этих черт современного российского оборота невозможно отрицать.

Причем, следуя своеобразной «юридической моде», в ряде случаев участники

совершаемой сделки не понимают ни ее природы, ни особенностей возникающих

правоотношений. Однако нельзя не отметить, что принятая часть третья

налогового кодекса, «облекает» в законную форму и такие правовые пробелы как

движение средств при переходе права от одного лица к другому и порядок

уплаты налогов. В частности, такие статьи налогового кодекса как: п.1 ст.

155, ст. 149, п.1 ст. 154, п. 1 ст. 249, п. 5 ст. 271, а так же ст. 279, но,

к, сожалению, в рамках данной работы мы не имеем возможности дать

подробнейшей анализ принятым новеллам, отметим только то, что на лицо,

процесс совершенствования законодательной базы, к каким правовым последствием

это приведет, покажет судебная практика.

Данный параграф имеет цель проанализировать и дать оценку наиболее спорным

вопросам, как с практической, так и теоретической точки зрения, связанным с

переменой лиц в обязательстве. Наиболее актуальными в это связи кажутся

следующие вопросы: замена стороны происходит в договоре или в обязательстве,

а так же применимы мы ли нормы гл. 24 ГК РФ при уступке отдельных

обязательств, а не целого обязательственного правоотношения?

Современный гражданский оборот по общему правилу не рассматривает обязательство

как строго личное обязательство.[13]

Поэтому в период действия обязательства возможна замена участвующих в нем лиц –

кредитора или должника, что не влечет прекращения или изменения существа

обязательства, поскольку новому участнику переходят все права и обязанности

прежнего. В результате замены стороны в обязательстве происходит правопреемство

на стороне кредитора и должника. Когда мы говорим о перемене лиц в

обязательстве, речь идет об обязательственном правоотношении. Последнее имеет

свое содержание – субъективные права и обязанности сторон, которые

устанавливают границы правомерного (дозволенного и (или) необходимого)

поведения конкретного субъекта для конкретной ситуации. Регулируемое

общественное отношение также имеет свое содержание – реальное поведение

участников, их взаимодействие. Поэтому перемену лиц в обязательстве можно

определить как замену субъекта взаимодействия, составляющего содержание

конкретного отношения, а так же перенос границ правомерного поведения –

установление этих границ для нового правообладателя, нового обязанного лица

путем снятия их с прежнего правообладателя, прежнего обязанного лица.

[14]

Многие ученые, занимающиеся исследованием данной темы, придерживаются

одинаковой точки зрения в вопросе о том, что перемена лиц в обязательстве не

равнозначна перемене лиц в договоре. Такой подход подчиняется законодательной

логике, поскольку, во-первых, само название гл. 24 ГК РФ звучит: «Перемена

лиц в обязательстве», а во-вторых, под обязательством в силу ст. 307 ГК РФ

понимаются юридические отношения, при которых одно лицо (должник) обязано

совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие

имущественного или иного характера либо воздержаться от определенного

действия, а кредитор иметь право требовать от должника выполнения его

обязанности. При этом обязательства возникают из договора, а так же

вследствие причинения вреда и иных оснований. Следовательно, роль и функции

обязательств значительно шире, нежели договора. Наличие обязательства

связывается с принадлежностью одному лицу (кредитору) прав требования на

совершение действий другого лица (должника). Кредитор, имея определенные

права на действия должника, вправе также с помощью конкретных способов (мер)

требовать исполнения этого действия. Таким образом, реализация имеющегося

права напрямую зависит от выполнения должником конкретного обязательства. На

практике на этот счет существует две противоположные точки зрения, по мнению

некоторых практиков, при уступки права требования в обязательстве происходит

замена кредитора в договоре, на котором основано это обязательство. Другие

придерживаются позиции, которая сводится к перемене лиц в обязательстве. В

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10