Жизнь и научные открытия А.Л.Лавуазье и К.Л.Бертолле

пороха вместо селитры.

Первые опыты с "муриатической солью" оказались настолько успешными,

что было решено изготовить крупную партию нового пороха. Для его испытаний

в октябре 1788 года и собралась комиссия во главе с Лавуазье. Именно эти

испытания и привели к трагическому исходу...

Однако история взрывчатых составов на основе бертолетовой соли на этом

не кончилась. Опыты с хлоратными или муриатическими, взрывчатыми веществами

продолжались более столетия. Бертолетова соль такой сильный окислитель, что

смесь ее с обыкновенным керосином является опаснейшим взрывчатым веществом.

В середине прошлого века был даже испытан порох, состоящий из бертолетовой

соли и... сахара. Эта сладкая смесь имела взрывчатую силу большую, чем

обыкновенный порох.

Бертолетова соль чувствительна к трению, неустойчива, выделяет при

хранении хлор и кислород. Все это не только снижает качество пороха и

повышает его опасность, но и приводит к разъеданию и порче оружия. К тому

же при взрыве бертолетова соль выделяет твердые продукты (хлористый калий),

что всегда нежелательно. Тем не менее, вследствие простоты и дешевизны

хлоратных взрывчатых веществ они иногда еще применяются. Бертолетова соль

обязательно входит вместе с гремучей ртутью в воспламенительные составы

капсюлей для огнестрельного оружия. В каждом патроне сеть крупица соли, за

изучение которой великий химик чуть не поплатился когда-то своей жизнью.

Справедливость требует, чтобы несколько слов было сказано и о третьем

участнике злополучных испытаний - Марии Лавуазье. Когда

двадцативосьмилетний Антуан Лоран женился на Марии Польз, дочери богатого и

влиятельного откупщика, многие полагали, что брак заключен по расчету. Если

даже завистники были правы, то и этот расчет Лавуазье оказался, как всегда,

безупречно точным (за исключением, правда, одной детали: спустя четверть

века Антуану Лорану пришлось взойти на эшафот в один день с тестем; но кто

может предугадывать события за столько лет?). Мария была молода (даже

слишком - ей было всего четырнадцать лет), умна, красива, прекрасно

образована, их союз оказался чрезвычайно счастливым. До самой смерти

Лавуазье Мария была ему идеальной женой, верной спутницей в труде и отдыхе,

радости и горе. Она была образцовой хозяйкой, умевшей достойно принять и

очаровать остроумной беседой лучших людей Франции и всей Европы.

Однако Мария была не только светской дамой, но и неутомимой

труженицей. В течение двадцати лет она проработала в лаборатории бок о бок

с мужем. Многие драгоценные для науки записи в рабочих журналах Лавуазье

сделаны ее рукой. К тому же она была и прекрасной рисовальщицей, снабдившей

иллюстрациями многие сочинения Лавуазье. Чертежи сложнейших приборов,

которые использовались в легендарных экспериментах ее супруга, выполнены

Марией Лавуазье. Не удивительно поэтому, что она оказалась рядом с мужем и

на пороховой фабрике: она была там не праздной зрительницей, а полноправной

участницей научного эксперимента.

После несчастного случая на фабрике опыты с новым порохом были надолго

прерваны. Во Франции назревал другой взрыв - взрыв народного гнева против

Бокового феодального угнетения. Королевские министры чувствовали себя как

на бочке с порохом. Обстановка накалялась с каждым днем. В ночь с 12 на 13

июля 1789 года управитель порохов и селитр Лавуазье распорядился тайно

переправить запасы пороха из Арсенала в более надежное место - Бастилию.

Мог ли он предвидеть, что через сутки состоится ее исторический штурм, с

которого начнется Великая французская революция?

Революция не только раскрепостила народ Франции в политическом

отношении, но и дала мощный толчок научному и техническому творчеству. Была

проведена реформа образования, созданы высшие школы, музеи, библиотеки.

Впервые в мире была введена, наконец, метрическая система мер. Во всех этих

преобразованиях деятельное участие принимал и Лавуазье - смелый

революционер в науке и весьма умеренный либерал в политике. Он был одним из

руководителей реформы мер и весов, значение которой трудно переоценить. В

феодальной Франции существовали сотни, тысячи единиц меры и веса. Объем

зерна измерялся одними единицами, объем вина - другими, объем масла -

третьими. Часто одними и теми же названиями обозначались десятки разных по

сути единиц. В пределах одного города или селения могло действовать

несколько разных систем измерения, потому что каждый граф и барон вводили к

своих владениях собственные меры для сборов бесчисленных налогов и податей.

Поэтому введение единой метрической системы было актом не столько

технической, сколько политической революции.

После нескольких лет работы, в 1795 году, было завершено "предприятие,

результаты которого, - по словам Талейрана, - должны будут в один

прекрасный день стать достоянием всего мира". На платиновом эталоне метра

был выгравирован гордый девиз: "На все времена всем народам".

Однако Лавуазье не суждено было дожить до этого дня. Тучи над ним

сгущались. В глазах многих он был, прежде всего, откупщик, все остальное

казалось неважным.

Усилились нападки и на Академию наук. Ультралевые депутаты Конвента

громогласно требовали ее ликвидации: «Разве свободные нации нуждаются в

касте эгоистичных и мудрствующих ученых, ум которых постоянно блуждает по

затерянным тропам в стране мечтаний и химер?»

8 августа 1793 года академия была распущена. Лавуазье, посвятивший академии

всю жизнь, до последнего дня боролся за ее сохранение и восстановление,

подчеркивая важную роль науки и научных учреждений для процветания и мощи

государства.

"Граждане, - писал он, - время не ждет. Если вы допустите, чтобы

ученые, которые составляли бывшую академию наук, удалились в деревню,

заняли иные вложения в обществе и предались бы более прибыльным профессиям,

организация наук будет разрушена, и полувека не хватит на то, чтобы

воссоздать поколение ученых".

23 декабря 1793 года Лавуазье и некоторые другие ученые были

исключены из Комиссии мер и весов как люди, "не заслуживающие доверия по

недостатку республиканской доблести и ненависти к королям". К тому времени

он уже около месяца находился в тюрьме вместе с другими генеральными

откупщиками. Жена Лавуазье, его влиятельные друзья пытались спасти ученого,

но все было напрасно. После нескольких месяцев следствия откупщики

предстали перед Революционным трибуналом. 8 мая 1794 г. Лавуазье был

осужден. На просьбу о снисхождении к великому ученому председатель

трибунала холодно ответил: "Lа patri n'est pas besoin desavants" - "Родина

не нуждается в ученых". В тот же день Лавуазье был гильотинирован.

"Достаточно было всего лишь одного мгновения, чтобы отрубить эту

голову, и потребуется, вероятно, целое столетие, чтобы породить ей

подобную",- с горечью заметил знаменитый математик Лагранж, когда ему

сообщили о казни.

Хотя откупщик Лавуазье действительно был соучастником жестокой

эксплуатации французского народа, есть основания подозревать, что суровый

приговор ему был вынесен не столько вследствие революционной непримиримости

якобинцев, сколько вследствие желания врагов революции опорочить их

диктатуру, лишний раз "уличить" ее в жестокости.

Во всяком случае, главный обвинитель откупщиков "неумолимый" гражданин

Дюпен при перевороте 9 термидора, состоявшемся через два с небольшим месяца

после казни Лавуазье, оказался в первых рядах изменников революции. Мария

Лавуазье пыталась отомстить Дюпену за смерть мужа и отца, погибших в один

день, и привлекла его к суду, но ловкий демагог сумел оправдаться. Сама

Мария дожила до глубокой старости. Она по-прежнему сохранила дар привлекать

людские умы и сердца, и в ее салоне собирались выдающиеся ученые,

художники, писатели, дипломаты. Она издала сочинения своего мужа и бережно

хранила его лабораторию, но сама больше никогда не работала в ней. Умерла

Мария Лавуазье в 1836 году.

По-иному сложилась в это тревожное время судьба Бертолле. Он полностью

принял революцию, и революция полностью доверяла ему. Иначе и не могло

быть. В отличие от Лавуазье, чей талант, подобно философскому камню

алхимиков, превращал в золото все, к чему он прикасался, Бертолле являл

собой редкий образец бессребреника. А между тем он легче чем кто-нибудь

другой мог найти пути к быстрому обогащению. В 1789 году он открыл метод

быстрого и дешевого беления тканей при помощи хлора, произведший настоящий

переворот в мануфактурном производстве. Благодарные промышленники готовы

были предложить ученому баснословные суммы, но Бертолле не думал о своей

выгоде. Друзья подсчитали, что за свое изобретение химик мог бы получить

около десяти миллионов, а Бертолле тем временем размышлял, этично ли будет

принять штуку беленого по его методу холста, присланную ему в подарок из

Англии. Вскоре он организовал в широких масштабах крашение тканей. Его

монография на эту тему десятки лет была настольной книгой красильщиков и

принесла им большие прибыли, но сам Бертолле не заработал на этом ни одного

"су". Вместе со своим другом Монжем - выдающимся ученым и гражданином,

творцом начертательной геометрии, крупнейшим математиком, механиком,

металлургом - Бертолле осуществил глубокие изменения в технологии выплавки

металлов, но и тут не позаботился о том, чтобы превратить железо в золото.

Он нашел способ долгого хранения пресной воды в трюмах кораблей - способ,

который немного времени спустя спас жизнь членам экспедиции русского

мореплавателя Беринга,- но не стал требовать себе за это награды. Лишь

однажды Бертолле заинтересовался благородными металлами, однако для того,

чтобы получить вместе с Монжем опаснейшее взрывчатое вещество - гремучее

серебро.

Бертолле и Монж были основателями и первыми профессорами

Политехнической школы - одного из лучших высших учебных заведений Франции.

Однако Бертолле недолго занимался профессорством. Республика переживала

тяжелые времена. Весь 1793 год шла изнурительная волна против внешнего и

внутреннего врага. Англия, Австрия, Пруссия, Голландия, Испания, Сардиния,

Неаполь объединились против революционной Франции. Страна была блокирована

с суши и с моря. С гибелью средиземноморского флота прекратилось

поступление селитры из Индии. Франция, окруженная врагами, осталась без

пороха. Ей оставался один выбор: или любой ценой получить селитру, или

беспомощно отдаться в руки оккупантов.

Меры, которые принял для организации производства пороха Комитет

общественного спасения, были поистине революционны и потребовали

титанического напряжения всех сил народа. К счастью, руководители нации

понимали, что эта грандиозная задача останется неосуществленной, если к ее

решению не будут привлечены лучшие умы Франции. Поэтому Бертолле и Монж

были призваны возглавить работы по физике, химии и механике, необходимые

для обороны страны.

Трудно было придумать более удачный выбор. Под руководством Бертолле

немедленно развернулись широкие работы по изысканию новых типов и методов

производства пороха. Для этой цели Комитет общественного спасения выделил

большое поле и лабораторию в Мелоне.

Работа на пороховых полях требовала незаурядного мужества. Ядовитые

химикалии вызывали смертельные отравления, катастрофические взрывы уносили

множество жизней. Бертолле был среди первых, кто рисковал собой.

Во главе сбора селитры и производства пороха встали друзья Бертолле,

крупные специалисты селитряного дела Гитан де Морво и Шапталь, оба ученые с

мировым именем.

Лун Бернар Гитан де Морво, как и Лавуазье, был юрист по образованию и

химик по призванию. Первые пятьдесят лет своей жизни он не проявил себя

ничем особо примечательным, хотя был известным для своего времени ученым.

Лишь сближение с Лавуазье выдвинуло его в первые ряды французских химиков.

Гитан де Морво был первым директором Политехнической школы. В отличие от

Лавуазье Гитан де Морво был активным и бескомпромиссным членом Конвента,

голосовавшим за смертную казнь короля. Поэтому Комитет общественного

спасения мог с полным доверием поручить ему пороховое дело.

Жан-Антуан Шапталь прославился скорее технологическими, чем

теоретическими исследованиями в области химии. Особенно ярко он проявил

себя как организатор французской промышленности. В 1777 году Шапталь

построил первую во Франции крупную химическую фабрику. Огромную

практическую роль сыграли его книги "Элементы химии", "Очистка селитры и

гудронов", "Искусство виноделия", "Применение химии в промышленности".

Позднее он подружился с Наполеоном и получил от него пост министра

внутренних дел. На этой должности Шапталь прославил себя строительством

густой сети каналов и дорог. Он основал Торговую палату. Школу свободных

искусств и ремесел, ввел многочисленные новшества в химическую, пищевую и

другие отрасли промышленности. Но все это было потом, а во время революции

Шапталь возглавлял крупнейший пороховой завод на Гренельском поле близ

Парижа.

К сбору селитры привлекли все свободное от военной службы население.

Для наблюдения за добычей селитры и выделкой пороха во все концы Франции

направили специальных комиссаров с широкими полномочиями. Был издан

специальный декрет о "революционных методах" добычи селитры и ее очистки.

"Национальный конвент полагает, - говорилось в декрете, - что все

французские граждане равно призваны на защиту свободы, что все руки должны

быть вооружены... что все виды собственности должны содействовать

уничтожению тирании". Для увеличения производства селитры предлагалось

"всем и каждому промывать землю из своих погребов, конюшен, амбаров, а

также из разрушенных строений... Если бы каждый гражданин вменил себе в

обязанность доставить хотя бы один фунт селитры, то почти в один момент

было бы получено 25 миллионов фунтов, которых было бы почти более чем

достаточно, чтобы сразить всех тиранов". Вскоре последовало новое

воззвание: "Те, кто пренебрег бы обязанностью извлекать из земли основной

элемент оружия для тираноубийства, были бы подлецами или

контрреволюционерами... Взгляните на наших неутомимых парижских братьев,

сдающих каждую декаду пятьдесят-шестьдесят тысяч фунтов селитры.

Полюбуйтесь двумя истинно революционными мастерскими этой коммуны, одна из

которых очищает ежедневно двадцать тысяч фунтов этой драгоценной соли, а

другая превращает ее в порох. Знайте, что в них выработано вдвое больше

селитры и пороха, чем вырабатывалось на всей территории Франции в

царствование ненавистных деспотов... Ускорьте же, друзья и братья, ускорьте

всевозможными способами разработку селитряных залежей вашего округа! А вы,

народные общества, прочные столпы Свободы и Равенства, разожгите пламя в

сердцах всех граждан, наэлектризуйте их!"

Декреты и воззвания поддерживались энергичными действиями. Во все

департаменты были разосланы составленные Шапталем и Гитанам де Морво

инструкции по производству селитры. Котлы и другое нужное оборудование

изымалось у владельцев и передавалось для спаривания селитры. Церкви

превращались в селитряницы.

Усилия народа не остались напрасными. Вскоре Шапталь сообщил Комитету

общественного спасения, что за одиннадцать месяцев, прошедших со времени

издания декрета, получено двадцать два миллиона фунтов селитры - "результат

изумительный, которому потомство поверит с трудом". В час опасности

революция не осталась безоружной. Враг был отброшен за пределы Франции.

После революции Клад Бертолле прожил долгие и славные годы.

Ему предстояло еще открыть фундаментальные законы химии, организовать

промышленное производство соды, возглавить вместе с Монжем, Лапласом, Гей-

Люссаком, Био, Араго научные исследования во Франции. Его ожидали еще

дружба с Наполеоном, научные путешествия в Италию и Египет, всеобщий почет

и преклонение, звания сенатора, графа, пэра, кавалера многих орденов. Но он

всегда оставался просто ученым, сохранив до конца прямоту характера,

твердость духа и поразительное бескорыстие. Умер он в 1822 году. Служение

родине в пахнущие порохом годы революции было самым ярким периодом в его

наполненной неустанным трудом жизни.

Страницы: 1, 2