Выявление ощущения одиночества на основе двух возрастных групп

У человека, пишет Ялом, есть два способа ограждения себя от «ужаса конечной изоляции» - частичное принятие этой данности и отношения. Несмотря на то, что отношения не могут уничтожить изоляцию, они помогают разделить одиночество с другими людьми и тогда «любовь компенсирует боль изоляции». Это созвучно М. Буберу, который считал, что «великие отношения пробивают брешь в барьерах возвышенного уединения, смягчая его суровый закон и перебрасывая мост от одного самостоятельного существа к другому через пропасть страха вселенной».

Не принимая своей изолированности, не встречая ее стойко, человек не может с любовью обратиться к другим. Оказывавшись в море существования, переживая ужаса одиночества и стремясь как можно быстрее выбраться из него, мы не только отдаляемся от других, но и «бьем по другим», чтобы не утонуть. В этой ситуации мы не можем относиться к другим, воспринимая их такими же, как и мы - испуганными, одинокими, конституирующими мир из вещей. Другой становиться для нас «оно» и, будучи помещенным, внутрь нашего собственного мира, становиться средством для отрицания изоляции. Убегая все дальше от осознания данностей существования, человек строит отношения, дающие «продукты» (напр. слияние, власть, величие), помогающие отрицанию изоляции. Ниже, при рассмотрении взглядов М. Бубера, А.Маслоу и Э.Фромма на проблему одиночества, я коснусь принципов, по котором можно строить отношения, свободные от нужды друг в друге.

К. Мустакас, другой представитель экзистенциального направления в психологии, разделяет «суету одиночества» и истинное одиночество (в этом его позиция схожа с взглядом на одиночество в некоторых восточных религиях). Первое он определяет как комплекс защитных механизмов, который отдаляет человека от решения существенных жизненных вопросов, путем осуществления «активности ради активности» вместе с другими людьми. Истинное же одиночество исходит из осознания «реальности одинокого существования». Как и Ялом, он считает, что этому осознанию могут способствовать столкновения с пограничными жизненными ситуациями (рождение, смерть, жизненные перемены, трагедия), которые человек переживает в одиночку.

Рассматривая характеристики людей, избегающих осознания одиночества как данности бытия, Кайзер выделил три тенденции, характерные для клиентов с экзистенциальным неврозом который в свою очередь означает - страдание человека от одиночества и опустошенности души, который при этом ощущает себя относительно здоровыми и не нуждающимся в какой-либо профессиональной помощи:

«Сплав» - желание потерять собственную личность, стремление слиться с другим, т.к. желание быть индивидуальностью связано с мужеством быть одиноким, а одиночество часто непереносимо для личности;

«Универсальный симптом» - состоявшееся слияние, попытка слияния (или его иллюзия) с другим и переживаемое при этом чувство двойственности;

«Универсальный конфликт» - это переживаемое, как страдание, нежелаемое чувство одиночества.

Эти тенденции позволяют клиенту избегать переживаний, вызванных осознанием одиночества. Невротик делает все, чтобы уйти от одиночества, в то время как аутентичная личность принимает состояние одиночества как подлинность человеческого существования, как возможность свободного становления и самореализации, как полноту ответственности за себя.

По сути, об этом же пишет и Сартр: «Человек существует лишь настолько, насколько себя осуществляет. Он представляет собой, следовательно, не что иное, как совокупность своих поступков, не что иное, как собственную жизнь».

Таким образом, психологические представления об одиночестве рассмотрены выше следующими психологами: Зилбург, Салливан, Фромм-Рейхман, К.Роджерс, Боумен, Рисмен, Слейтр, Вейс, Л. Э. Пепло, И.Ялом, К.Мустакас. У каждого из данных психологов существует своя точка зрения в рассмотрении одиночества, каждая из которых отличается от предыдущей и последующей.

Самым главным составляющим в одиночестве это отношение между людьми. Отношения являются наиболее эмоционально насыщенными для каждого человека, поскольку связаны с его оценкой и признанием его как личности. Поэтому неудовлетворительное положение в группе сверстников переживается детьми очень остро и нередко является причиной неадекватных аффективных реакций отдельных детей. отношение -- это основополагающая вера в то, что у человека есть потенциальные возможности для понимания и изменения себя в позитивном направлении. Ребенок, убежденный, что у него все в порядке, не склонен преуменьшать свои потенциальные возможности и готов охотно учиться. Это важнейшее условие для развития позитивной Я-концепции у ребенка. Однако принятие подразумевает и осознание трудностей и понимание ограниченности своих возможностей.

1.2 Отношения как средство, способное помочь разделить одиночество

При рассмотрении экзистенциального взгляда на одиночество было упомянуто, что кроме принятия факта экзистенциональной изоляции, у человека есть еще одно средство ограждения себя от «ужаса конечной изоляции» - отношения. Чтобы понять какими могут быть отношения, способные помочь разделить это одиночество и, одновременно, не построенные на принципе «ты мне - я тебе», рассмотрим типы отношений, выделенных М. Бубером, А. Маслоу и Э. Фроммом [5].

М.Бубер внес большой вклад в рассмотрение проблемы одиночества. Трудно отнести его к какому-то одному направлению философии, так как его позиция основывается на еврейской мистической школе, хасидизме и релятивистской теории, а его взгляды оказали значительное влияние, как на религиозную философию, так и на психологию. Он считал, что стремление человека к отношениям заложено в нем с самого рождения. Даже у только что появившегося на свет ребенка есть стремление к контакту - сначала тактильному, а затем «оптимальному» с другими людьми. Поскольку для Бубера основным модусом человеческого бытия являются отношения, можно сказать для него нет одиночества как фундаментального факта бытия (средняя с экзистенциалистами).

Бубер выделил два типа отношений: «Я-Ты» и «Я-Оно». Последний тип взаимосвязи - это отношения без взаимности, где другой это средство, функция, объект. Этому Бубер противопоставляет «Я-Ты» отношения, которые построены на взаимности и включающие переживания другого. Различия между этими типами отношений лежат не только в их природе, но и в том, что есть «Я» в каждом из них. «Я», пишет Бубер, возникает и приобретает очертания в рамках отношений и оно, таким образом, связано с «Ты», взаимодействуя с которым каждый раз создается новое «Я». При отношениях «Оно» человек не полностью находиться в «отношениях» - он удерживает часть себе, так как в этом случае он занимается категоризацией, анализом и вынесением суждения об «Оно».

Основной способ переживания «Я-Ты» отношений - диалог. В нем «каждый из участников имеет в виду другого или других в их особом бытии и обращается к ним с намерением установить живые взаимоотношения между собой и им». Об этом же писал и В.Франкл когда говорил, что идея встречи в настоящее время упростилась. «Встреча» часто является самовыражением, реализация аффекта, что приводит к тому, что акцент смешается с поворота к другому на самооценку, использование других для решения своих проблем. Это, по словам Бубера, есть «монологи, замаскированные под диалог».

А. Маслоу - один из основателей гуманистической психологии - считал, что действия человека определяются двумя типами мотивов: восполнение дефицита и рост. Он выдел следующие характеристики человека, ориентированного на рост: способность реализации собственного потенциала, большая самодостаточность, меньшая зависимость от подкрепления среды, меньшая потребность в межличностных отношениях, восприятие людей не с позиции полезности («использования»), а с позиции уникальности каждого человека. Таким образом, эти люди руководствуются не социальными или средовыми детерминантами, а внутренними. Исходя из этого, Маслоу предложил выделить два типа любви - бытийную и дефицитарную. Сравнивая эти типы Маслоу считал, что для бытийной любви характерны: минимум тревоги-враждебности, независимость, автономность, минимум ревности, большая бескорыстность, альтруистичность, заботливость.

Э. Фромм, в одной из своих блестящих работ «Искусство любви», также затрагивает вопрос о том, что должны представлять из себя ненуждающиеся отношения. Так же как и многие экзистенционалисты, Фромм считает экзистенциональную изоляцию причиной серьезного беспокойства человека. Рассматривая то, как человечество в ходе своего развития преодолевало эту изоляцию, Фромм пишет, что ни творческая деятельность, ни оргиастические состояния, ни следования обычаям, ни верованиям группы не были достаточными для этого преодоления - они были «частичными ответами». «Полный ответ» - достижение единения с другим человеком в любви [14].

Как и Маслоу, он предложил свою классификацию типов любви. Фромм отличал «симбиотическое слияние», при котором ни один из партнеров не является целостным и свободным, от «зрелой» любви. Последняя есть «союз при условии сохранения индивидуальности ... двое становятся одним и все же остаются двумя».

Для Фромма важно, что любовь - активный процесс, основанный не на «получении», а на отдаче; «участии», а не «увлечении». К другим характеристикам зрелой любви он относит: заботу, отзывчивость, уважение и знание.

Таким образом, человек не существует как отдельная сущность, так как он «сотворен между». Уникальность каждого человека руководствуются не социальными или средовыми детерминантами, а внутренними.

А подробнее о современных методах исследования переживания одиночества мы узнаем далее.

1.3 Современные исследования переживания одиночества

Предваряя разговор о современных взглядов на проблему одиночества и исследования в этой области, необходимо ввести некоторую информацию, уточняющую постановку и содержательную сторону вопроса исследования. С учетом исторических временных рамок будет правильно выделить четыре периода в изучении представляемого нами феномена [3].

Первый - с момента, условно говоря, существования человека до первых публикаций статей европейских философов экзистенциального направления. Этот период отличается отрывочным представлением об одиночестве в основном на уровне частных рассуждений и отрывочными же упоминаниями в теологической и художественной литературе. Исключение из правил на этом фоне представляет монументальный труд немецкого автора Й. Циммерманна.

Второй берет точку отсчета от начала XIX столетия до начала (ориентировочно десятые-двадцатые годы) XX века. Он может быть назван периодом формирования философских основ изучения феномена одиночества. В этот период тема одиночества приобретает устойчивый характер в художественной литературе (Э. Золя, Ф. Достоевский и другие).

Третий - активного интереса к феномену одиночества со стороны психологов и представителей социальных наук - приходится на конец 30-х годов прошлого века. Он может, опять-таки с известной долей условности, называться периодом фундаментальных исследований в области психологии одиночества. В этот период происходит закладка концептуальных оснований феноменологического исследования.

Четвертый период, берущий свое начало во второй половине 80-х годов XX века и продолжающийся по настоящее время, т. е. включающий в себя лишь последние 15 лет, моет носить название периода частных теорий и прикладных разработок. С позиций сегодняшнего дня безусловное большинство авторов, освещающих проблему одиночества, сходятся на том, что одиночество связано с переживанием человека его оторванности от сообщества людей, истории, семьи, природы, культуры. Нередко указывается, что современный человек ощущает одиночество наиболее остро в ситуациях интенсивного принудительного общения (развитие тезиса Рисмена «одинокая толпа»)

Большое внимание уделяется разработке, анализу, оценке эффективности социально-психологичеких и психотерапевтических методов помощи людям, остро переживающим одиночество. Кроме того, часть исследований затрагивает и общие, социально-философские аспекты одиночества [7].

Таким образом, отмечая тенденцию к расширению и углублению изучения одиночества как предметной области, прежде всего в рамках отечественной психологический и социальной науки, необходимо констатировать факт, что психология одиночества как особая отрасль научного исследования находится на начальных стадиях своего развития.

Отдельного упоминания заслуживают направления исследований, связанные с изучением одиночества в пространственно-временных рамках.

Так, Карл Голдберг в своей статье «Одиночество как нарушение восприятия времени» исходит из того, что основными составляющими нашего осознания времени являются стремление к заботе, воспитанию кого-либо другого. По его мнению, одиночество - это нарушенное восприятие времени: потребность в заботе, не удовлетворенная в течение долгого времени [2].

К. Голдберг выделяет три временных характеристики онтологического нарушения:

вина (прошлое);

стыд (настоящее);

предвосхищающее опасение (будущее).

Вина воспринимается как поведение, бывшее, совершенное. Стыд, в его понимании - чувство неуверенности и «…бесцеремонности…время застывает, становится бесконечным, и спрятаться от этого негде». Он использует также категорию «предвосхищающее опасение» как «…преследование субъекта чувством предопределенности в будущем». При всей ценности работы Голдберга она крайне противоречива в суждениях и выводах, содержит множество неопределенно толкуемых понятий.

П. Хартоколис так же отмечает, что одиночество есть нарушенное осознание времени, рассматривая, однако, этот факт в рамках экзистенциональных представлений. С его точки зрения: «…одиночество - это отказ от настоящего, от его возможностей и требований…» и именно поэтому «…одиночество является экзистенциональной проблемой. В течение жизни мы понимаем, что наше существование быстро проскальзывает мимо. Когда мы довольны, нам хочется приостановить время, уважать каждое его проявление, но большинство из нас понимает, что не знает, как это сделать. И наоборот, когда мы в заключении, одиноки, страдаем или болеем, время течет слишком медленно, его ограничение тяжело давит на нас».

Рассматривая склонность к одиночеству с позиций гуманистической психологии, Дж. Коен, продолжая линию исследований А. Маслоу, отмечает, что одиночество есть не что иное, как производная серии неудовлетворенности субъекта отношениями с важными другими:

«Младенец одинок, если он испытывает недостаток нежности и контакта с матерью. Ребенок одинок без родительского участия в играх и беседах. Подросток одинок, если он отвергается сверстниками».

Акцентируя момент переживания одиночества в юношеском возрасте, Коен пишет:

«…Наиболее острое одиночество испытывается в юношеском возрасте с приходом потребности в интимном общении с другим человеком. Любой компаньон лучше, чем никакого, потому что одиночество хуже беспокойства. Мы предпочитаем привязываться к кому-либо, кого мы ненавидим, чем жить в изоляции. Горький вкус одиночества искажает представления, как самого субъекта, так и других людей. В итоге, получается персона, не способная адекватно взаимодействовать с другими» [8].

Мысль, высказываемая Коеном, не нова, однако именно его взгляды можно рассматривать в рамках представлений об одиночестве с позиций западных психологических школ как основание для возрастного анализа этого явления.

С начала 90-х годов исследования российских авторов в области психологии переживания одиночества постепенно принимают характер системы, происходит их углубление, актуализация отдельных аспектов исследуемого феномена. В период с 1990 по настоящее время защищено более десяти диссертационных работ в контексте изучаемой проблематики, в том числе две докторские диссертации.

Исследования проблемы одиночества представляется крайне актуальными в контексте особенностей развития общества XIX века. Качественные изменения элементов культуры, протекающие с высокой скоростью, высокая степень расслоения общества, разобщенность людей в больших городах, недостаточность глубоких эмоциональных контактов - на это и многое другое обращают внимание авторы, исследующие предпосылки к развитию одиночества. Рассмотрение проблем одиночества в контексте культуры присутствует в работах Ф. Г. Майленовой (2001), Л. Ф. Новицкой (2000), Л. А. Колесниковой (1997, 1998), В. Молчанова (1998), Т. В. Власовой, В. И. Пузько (1995). В статье «Культура и возможность преодоления одиночества современного человека» Л. Ф. Новицкая (2001), давая культурологический анализ явления, в частности указывает: «…Одиночество «человека в толпе» означает то, что он не «нашел» себя (или потерял?), что связи его с культурой если и есть, то несущностные».

В. И. Пузько сопоставляет одиночество с экзистенциальным неврозом:

«…многие люди, ощущающие себя относительно здоровыми и не нуждающиеся в психотерапии, страдают от одиночества и от некой опустошенности души. Последний вариант - неклинический, экзистенциального невроза…» [10].

В. Молчанов в работе «одиночество и коммуникативность знака» возвращается к философским основаниям рассмотрения одиночества, центром его исследований является анализ представлений Э. Гуссеерля. Экскурс подобного плана делает и Г. А. Назлоян, отмечая:

Страницы: 1, 2, 3