Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей

трагедия». Рассказывая о роли, которую сыграл Н. С. Хрущев в разоблачении

сталинских преступлений, Волкого-нов отмечает, что сам Никита Серге- ,

евич был отнюдь не безгрешен и, обвиняя вождя, косвенно наносил удар по

себе — человеку из его ближайшего окружения. Естественно, что Хрущев

постарался, насколько это было возможно, обелить себя. Для этого ему

пришлось изъять ряд компрометирующих его документов. Волкогонов пишет:

«Поскольку на этих бумагах часто стояли визы и других руководителей,

немало документов после XX съезда партии просто исчезло. Как рассказывал

мне А. Н. Шелепин в апреле 1988 года, списки с визой Хрущева, в частности,

были по указанию первого секретаря изъяты измногих архивов Серовым, бывшим

в то время заместителем министра госбезопасности. Их передали Хрущеву,

решившемуся на смелый шаг в разоблачении злодеяний Сталина:

Никите Сергеевичу очень уж не хотелось выглядеть соучастником сталинских

преступлений, но это было именно так. К слову сказать, я сам убедился, что

ряд центральных архивов после XX съезда «почищен»; многие документы,

касающиеся Сталина и его непосредственного окружения, изъяты. Все ли они

целы? Очень сомневаюсь. Молотов, Каганович, Ворошилов, Маленков, Хрущев,

другие руководители виновны в беззакониях или как соучастники, или как

послушные исполнители, или как бездумные «полдакиватели». Но, конечно,

Сталин несет перед историей главную ответственность за эти зло-1 деяния».

IДругим, более ярким примером замалчивания важных

исторических событий является история расстрела царской семьи большевиками

в 1918 году. Ведь вначале декларировался расстрел только одного царя, а

уничтожение его детей отрицалось; и только после разоблачения этого факта,

под давлением неопровержимых улик коммунистам пришлось в этом сознаться.

Тем не менее в школьных учебниках этот факт отсутствовал.

Вот как развертывалась хронология данной фальсификации. В июле в газете

«Уральский рабочий» было опубликовано сообщение о казни царя: «В ночь с 16

на 17 июля по постановлению Областного Совета Рабочих, Крестьянских и

Красноармейских Депутатов Урала расстрелян бывший царь Николай Романов. Он

слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца».

На третьей странице того же номера газеты «Уральский рабочий» от 23.07.1918

г., в 'рубрике «Телеграммы», можно прочесть: «Москва, 19 июля. Председатель

Свердлов сообщает полученное по прямому проводу сообщение от Областного

Уральского Совета о расстреле бывшего царя Николая Розанова... Жена и сын

Николая Романова отправлены в надежное меср». 20 июля в Москве «Известия»

сопроводили сообщение о смерти Николая II следующими комментариями: «Этим

актом революционной кары Советская Россия торжественно йредупреждает всех

своих врагов, которые мечтают вернуть царский режим и даже смеют угрожать с

оружием в руках».

Тем не менее большевистские руководители неоднократно отрицали убийство

всей царской семьи — вна-чале Георгий Чичерин, затем Максим Литвинов,

работавший в том же министерстве и впоследствии ставший преемником

Чичерина, — в специальном заявлении от 17.12.1918 г., о чем сообщила

газета «Сан-Франциско санди кроникл». Однако . самое подробное заявление

содержалось в интервью Чичерина газете «Чикаго трибюн» на конференции в

Генуе и было воспроизведено в газете «Тайме» от 25.04.1922 г.:

«Вопрос. Приказало ли Советское правительство убить дочерей царя или

дало на это разрешение, а если нет, то были ли наказаны виновные?

Ответ. Судьба царских дочерей мне в настоящее время неизвестна. Я читал

в печати, что они находятся s Америке. Царь был казнен местным Советом.

Центральное правительство об этом ничего предварительно не зналоУЭто

произошло перед тем, как данный район был захвачен чехословаками. Был

раскрыт заговор, направленный на освобождение царя и его семьи для

отправки чехословакам. Позже, когда Центральный Комитет получил информацию

по существу фактов этого дела, он одобрил казнь царя. Никаких указаний о

дочерях не было. Так как из-за оккупации этой зоны чехословаками связь с

Москвой была прервана, обстоятельства данного дела не были выяснены».

Но вот другое свидетельство. Лев Троцкий писал в своем «Дневнике»:

«Я прибыл в Москву с фронта после падения Екатеринбурга. Разговаривая со

Свердловым, я спросил:

— Где теперь царь?

— С ним все кончено.

— А где семья?

— Семью постигло то же.

. Всех их? — спросил я удивленно.

— Всех, — ответил Свердлов.

— Кто принял решение?

— Мы решили это здесь. ...Ильич считал, что нам нельзя оставлять им

живого знамени, особенно в наших трудных условиях» («Огонек», № 22, 1990).

Известный французский историк Марк Ферро написал весьма интересную книгу

«Как рассказывают историю детям в разных странах мира», в которой

убедительно показал, до какой степени может меняться трактовка

исторических событий в зависимости от взглядов и политических интересов

руководства той или иной страны.

Сравнивая учебники истории длякитайских ребят, живущих в Пекине (КНР) и

Тайбэе (Тайвань), Марк Ферро показывает, как ощутимо разнится китайская

история при разных толкованиях. Если тайбэйские школьники прекрасно

разбираются в хитросплетениях династий китайских царей, почитают Конфуция

и осуждают Чингисхана, то пекинские школьники знают все о крестьянских

восстаниях и классовой борьбе, считая Чингисхана не жестоким захватчиком,

а объединителем монголов и Китая, который нес Западу достижения китайской

культуры.

И такой избирательный подход характерен не только для китайцев. Турецкие

историки, например, со-вершенно «забыли» о беспрецедентном геноциде против

армянского народа 1915 года, когда в одночасье было истреблено более

миллиона армян, проживающих на территории Турции. Эта бесчеловечная акция

сознательно утаивается от народа в течение десятилетий, представляя собой

типичный образец «лжи по умолчанию».

ГМарк ферро приводит в своей книге многочисленные свидетельства

манипулирования историей, которые имеют место в системе школьного

образования многих стран, а затем, превращаясь в устойчивые стереотипы

мышления, попадают в национальное сознание и закрепляются там.

Например, он пишет, как менялись учебники истории в польских школах. Ферро

отмечает, что после присоединения Польши к социалистическому лагерю из

школьных учебников стали постепенно исчезать описания многолетних

конфликтов поляков и русских, которые во многом определяли реальную

историю двух стран. Врагами Польши изображались немцы и шведы, и

практически ничего не было написано про разделы Польши и многочисленные

антирусские восстания. По мере развития «социалистической интеграции»

соответственно корректировались и школьные учебники. В учебнике 1968 года

еще было упоминание о кровавом штурме пригорода Варшавы — Праги — войсками

Суворова; в учебнике 1976 года слова «устроил резню ее жителей» заменили

на «Суворов провел заключительный штурм», а в учебнике 1979 года это

событие вообще испарилось. Вместо этого там писали, как генерал Пилсудский

«расправился срабочими Праги». С одной стороны, непонятно: Суворов брал

штурмом Прагу в 1795 году, а Пилсудский — в 1926-м. Это явно неадекватная

замена. Но на самом деле авторы учебников (вернее, их заказчики) ставили

вполне определенные цели: в памяти людей события в Праге должны были

связываться не с Суворовым, а с Пилсудским. Русские оказывались как бы в

стороне.

В настоящее время ситуация кардинально изменилась. Русские снова стали

врагами, а маятник школьной истории вновь сделал резкую отмашку вправо,

проскочив «момент истины». Если в 70-х годах политика России всячески

обелялась и подчищалась, то в 90-е годы она заведомо очерняется. А

польские дети вынуждены вновь поглощать ложь, только другого рода, но от

этого не становящуюся более близкой к истине.

Как тут не вспомнить сатирическое четверостишие В. Денисова-Мельникова

«Голая правда»:

Как ее насиловали в школах, Продолжают в вузах издеваться. Правда потому и

ходит голая, Что не успевает одеваться...

В публицистической статье «Вспоминая войну в Испании», Джордж Оруэлл,

автор знаменитого романа-антиутопии «1984», писал: «...я увидел, как

историю пишут исходя не из того, что происходило, а из того, что должно

было происходить согласно различным партийным «доктринам».

Знаю, распространен взгляд, что всякая принятая история непременно лжет.

Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, но

особая мета нашей эпохи — отказ от самой идеи, что возможна история,

которая правди-ва. В прошлом врали намеренно или подсознательно,

пропускали события через призму своих пристрастий или стремились

установить истину, хорошо понимая, что при этом не обойтись без

многочисленных ошибок, но, во всяком случае, верили, что есть «факты»,

которые более или менее возможно отыскать. И действительно, всегда

накапливалось достаточно фактов, не оспариваемых почти никем. Откройте

Британскую энциклопедию и прочтите в ней о последней войне — вы увидите,

что немало материалов позаимствовано из немецких источников. Историк-немец

основательно разойдется с английским историком по многим пунктам, и все же

останется массив, так сказать, нейтральных фактов, насчет которых никто и

не будет полемизировать всерьез. Тоталитаризм уничтожает эту возможность

согласия, основывающегося на том, что все люди принадлежат к одному и тому

же биологическому виду. Нацистская доктрина особенно упорно отрицает

существование этого вида единства. Скажем, нет просто науки. Есть

«немецкая наука», «еврейская наука» и так далее. Все такие рассуждения

конечной целью имеют оправдание кошмарного порядка, при котором Вождь или

правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое. Если Вождь

заявляет, что «такого-то события никогда не было», значит, его не было.

Если он думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность этой

перспективы страшит меня больше, чем бомбы, а ведь перспектива не

выдумана, коли вспомнить, что нам довелось наблюдать в последние несколько

лет».

Надо честно признаться, что рас-сятся и к советской, исторической науке.

Только там во главу угла был поставлен не расовый, а классовый подход, что,

впрочем, оказалось несущественным — и в том, и другом случае в учебниках

оставались только те факты, которые благополучно вписывались в

господствующие доктрины. Как говорится, «если факты не укладываются в

теорию, то тем хуже для них». Примером такого вольного толкования

исторических событий является роль Троцкого в истории Советской России. Он,

как летучий голландец, то появлялся в учебниках, то исчезал из них. Его

роль как одного из главных вождей Октябрьской революции и организатора

Красной Армии тщательно замалчивалась, более того, в конце концов он просто

«выпало из истории страны, оставшись там только как один из многих

организаторов оппозиционного движения' В период с 30-х до 50-х годов надо

всеми участниками исторических событий, как гигант над пигмеями, царил

Иосиф Сталин. Спустя двадцать лет после его смерти вдруг оказалось, что

подъем целины, восстановление народного хозяйства и оборона Кавказа — дело

рук полковника-политрука с пышными бровями. Генсеки, правившие страной

после Леонида Брежнева, жили слишком мало, чтобы серьезно подкорректировать

историю СССР по своему желанию. Правда, сразу же после воцарения Андропова

в народе появился анекдот, что «Политиздат» срочно готовит к выпуску книгу

«Белая земля» по аналогии с «Малой землей», в которой должен быть отражен

гигантскип вклад бывшего шефа КГБ в разгром фашистов в северной Карелии.

Сейчас мы наблюдаем похожую картину. Только роль Троцкого теперь играет

Михаил Горбачев — о нем тоже стараются не упоминать без особой причины.

«Отец перестройки» оказался не нужен нынешним правителям России, и они

стремятся поскорее забыть о том, кто дал им возможность взять власть в свои

руки. Между тем длительное и организованное замалчивание или искажение роли

любой личности в истории приводит к тому, что в массовом сознании возникают

и пускают корни новые фальсифицированные представления, в то время как

истина, лишенная фактов, постепенно хиреет и умирает.

Отмечая особенность марксистского взгляда на историю, Марк Ферро писал:

• «Русские марксисты избрали «лучший» способ действия: они не писали

историю, а творили ее, осуществляя Революции. Так они приобрели престиж и

репутацию людей, способных осмысливать и верно судить о процессах

исторического развития. Получив после Октября всю полноту ни с кем не

делимой власти, большевики и вовсе возомнили себя пророками: их видение

было единственно верным, они во всем были правы.

Претендовавшая на то, что она воплощает в себе рабочий класс и сам

исторический прогресс, партия большевиков получила право на власть лишь

постольку, поскольку ее оценки были верны. Ее власть основывалась на

знании, которое обязательно должно быть непогрешимым. В действительности

приходилось сообразовываться с поставленным пар-тией диагнозом. Всякая не

соответствующая ему история должна быть пересмотрена, так как любое

сомнение, касающееся путей исторического прогресса, подрывало «линию»

партии, да и само ее право на руководящую роль. Конечно же, за историей и

за историками следовало теперь все время приглядывать». И далее Марк ферро

пишет, что под постоянным идеологическим давлением властей «...советские

историки приобрели исключительную сноровку и профессиональные навыки. Они

умеют писать таким двойственным стилем, что в тексте иной раз выражается

мысль и ее прямая противоположность. На случай, если понадобится». \/

Я знал одного историка, профессора Н., который жил со мной в одном

подъезде, только этажом выше. Ему патологически не везло со своей

докторской диссертацией. Первый вариант ее он закончил к 1956 году, и, как

водилось в те годы, она была пронизана восхвалением роли Сталина во всех

значительных событиях. Пока она проходила аттестацию в ВАКе, грянул XX

съезд с критикой культа личности и диссертацию, естественно, вернули на

доработку. Фактически ее пришлось переделывать заново, снова лезть в

архивы и оценивать события уже исходя из реальной роли «вождя всех

народов». На первое место вышел Никита Сергеевич Хрущев, покоритель

космоса и целины, вдохновитель строительства коммунизма. Шесть лет историк

Н. переделывал свою диссертацию, пока наконец в декабре 1963 года она не

прошла защиту и не отправилась на утверждение в Москву. В ноябре 1994 года

он должен был стать доктором наук, но грянул ок-тябрьский пленум ЦК КПСС —

и Хрущев полетел со всех постов... Целый год историк был в полной

прострации, пока не взял себя в руки и не начал писать третий вариант

диссертации, где уже все лавры доставались Л. И. Брежневу. На его счастье,

Леонид Ильич правил достаточно долго, так что Н. стал-таки доктором наук и

профессором. Но чего это ему стоило!..

От обмана и фальсификации исторических событий следует отличать так

называемую альтернативную историю. Исторический процесс неравномерен и

изобилует критическими пунктами и узловыми точками. Что бы ни говорили

марксисты о закономерности и объективности исторических событий, в них

немалое место отводится и Его Величеству Случаю. Поэтому в какие-то

моменты история может пойти так или этак. Цезарь мог подвернуть ногу и не

перейти Рубикон; Наполеон мог не раз погибнуть от шальной пули в Италии,

когда он лично поднимал бойцов в атаку; немцы во время второй мировой

войны так и не применили нервно-паралитические газы типа зарина, который

мог переломить ситуацию; кроме Горбачева, в Политбюро в 1985 году был еще

Романов, и приди он к власти — мы и поныне жили бы в СССР, и так далее...

Изучение возможных, но несостоявшихся событий — не такое уж бессмысленное

дело. Оно дает возможность историкам анализировать различные варианты

развития исторического процесса, отсеивая случайности от закономерностей.

Главное — сохранять объективность и не• выдавать желаемое за

действительное.

Интересно, что в настоящее время возникло и бурно развивается новое

направление в фантастической лите- • ратуре — так называемый турбореа-лизм.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7