Книга как социальное явление 
Книга как социальное явление
Санкт-Петербургский институт
Московского государственного университета Печати
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА № 1
По книговеденью
На тему: «Книга как социальное явление»
Студентки группы К-1
Васильевой Валерии Вадимовны
Преподаватель
Лезунова Наталья Борисовна
Санкт-Петербург 2000
ПЛАН:
1. Введение
2. Из истории книги
1. Западно-европейская книга
2.1.1.Перевоплощение книги
2.1.2.От первопечатной книги до «бестселлера»
2. Из истории русской книги
1. Русская рукописная книга XI-XV вв
2. Книгопечатанье в Русском государстве с XV по XVIII века
3. Русская книга с середины XVIII века до конца XIX века
3. Книга в ХХ веке
ВВЕДЕНИЕ
Сначала было Слово. Но свою подлинную мощь обрело оно лишь с
появлением Книги. Книга сыграла и продолжает играть основополагающую роль в
развитии нашей цивилизации. Гигантская, накопленная за века библиотека –
надежная память человечества, где запечатлены его свершения и мечты,
прозрения и заблуждения.
Что же такое книга? По словам Р.Эскарпи[1], книга, как и все живое,
не укладывается в жесткие рамки определений. Во всяком случае, еще никому
не удалось дать ее точное и стабильное определение. Книга – предмет
совершенно особый. Когда берешь его в руки – он всего лишь бумага, но
книга – нечто иное. Мысль, лишенная опоры печатных знаков, не смогла бы
стать книгой. Книга – «инструмент чтения», но невозможно пользоваться ею
механически. Книгу продают, покупают, обменивают, но нельзя относиться к
ней как к обычному товару, потому что она одновременно многочисленна и
единственна, неисчислима и незаменима.
При небольшом объеме книга обладает высокой насыщенностью духовного и
фактического содержания, ее легко передавать из рук в руки, легко
копировать и размножать в любом количестве; книга – наиболее простой
инструмент; с любой отправной точки она способна высвободить и рассеять во
времени и пространстве всю заключенную в ней массу звуков, образов, чувств,
идей, сведений, а затем, вкупе с другими книгами, снова вобрать в себя то,
что в бесконечности самых различных сочетаний было рассеяно ею по столетиям
и континентам.
Она – плод определенных технических процессов, подчиненных
определенному замыслу и использованию. То же самое можно сказать о
большинстве произведений техники, но особенность книги в том, что эти
замыслы, цели, техника эволюционируют, подчиняясь воле истории,
воздействуют друг на друга и, изменяя свое содержание, меняют не только
книгу как таковую, но ее место и роль в личной и общественной жизни
человека.
Тема данной работы – книга как социальное явление, и я считаю, что
начать ее надо с исторического обзора.
ИЗ ИСТОРИИ КНИГИ[2]
Во все времена книга была в авангарде идеологических движений, их
противоборств, мировоззренческой конфронтации, оказывалась то кафедрой, то
трибуной, то трибуналом для общественных взглядов и настроений; много раз
выходила на костер или эшафот то в качестве жертвы, то в облике судьи и
палача. История знает немало примеров, когда книга из орудия прогресса, из
«светильника разума», добра и красоты превращалась в источник реакции,
застоя, насилия, в проповедника духовной антропофобии и настоящего
геноцида[3].
Перевоплощение книги
В древнейшие времена человеческая память была единственным средством
сохранения и передачи общественного опыта, информации о событиях и людях.
Известны так называемые бесписьменные цивилизации, где огромное количество
необходимых сведений просто заучивалось наизусть, а на дальние расстояния
посылались «живые письма» – гонцы.
Если перерывать историю мировой литературы, то окажется, что все
народы так или иначе прошли период «устной книги». Бессмертные поэмы
«Илиада» и «Одиссея», как известно, были записаны в Афинах на свитках около
510 г. до н.э. До этого в течение веков поэмы распространялись устно, аэды
и рапсоды – древние певцы, сказители – пели их наизусть на народных
празднествах. Но запоминать многотысячные строки было трудно, и первобытные
сказители использовали ленточки и узелки, которые помогали им.
По мере того, как расширялся кругозор человека, и усложнялась его
деятельность, у памяти появлялись другие помощники – разного рода зарубки,
узелки и, наконец, рисунки.
Ученые находят в пещерах и на скалах изображения, сделанные рукой
первобытного человека, отразившие его впечатления от окружающего мира,
жизни, природы. Это начатки искусства, но одновременно и начатки
письменности, ведь именно здесь человек впервые выразил в изображении свою
мысль.
Но первый этап собственно книги – это, конечно, volumen, свиток
листов папируса, подклеенных один к другому. Такая удобная форма книги
вполне соответствовала типу литературной жизни, установившемуся к середине
1 т.до н.э. в Афинах и позднее в Древнем Риме, с мастерскими переписчиков –
настоящими издательствами, книготорговлей и поступлением копий в большие
библиотеки.
Разумеется, тогда книга имела довольно узкое распространение – среди
богатых книголюбов и просвещенного окружения меценатов, а позднее в
университетах и среди духовенства. В античном городе самым обычным способом
обнародования были публичные чтения. Для кратких документов служили
восковые дощечки, а для текущих записей начиная с Ш века до н.э.
использовали пергамен – материал более грубый, но зато более прочный и
дешевый, нежели папирус.
Следующее перевоплощение книги стало возможно именно благодаря
дешевизне и прочности пергамена. Разрезанный на листы, сшитые затем в
тетрадь, он дал новую форму – codex; здесь уже было разделение на страницы,
характерное для современной книги.
Такая форма, гораздо более удобная, чем volumen, была применена для
справок и ученых изысканий, она была идеальна и для юридического документа
(слово code, то есть свод законов, происходит от «кодекса»), и для духовных
текстов, и для научного произведения. Она полностью отвечала запросам
цивилизации, менее занятой изящной словесностью, чем своей политической
безопасностью, теологией и сохранением античных знаний. Начиная с IV в н.э.
переплетенный пергаменный манускрипт более тысячи лет был в руках
духовенства универсальным средством хранения, сообщения и распространения
мыслей не только в христианском мире, но и в арабском, и в еврейском.
Восстание рабов, кризис и падение рабовладельческого строя привели к
оскудению центров культуры и к уничтожению массы книг. В эпоху раннего
Средневековья Европа вернулась к временам первобытной дикости. Сохранились
лишь немногочисленные монастырские ценности, где велась переписка книг.
Однако изменение значения книги в средние века уже столь велико, что
переписывание и иллюстрирование манускриптов становится похвальным,
богоугодным занятием. Заботливо организована пересылка книг из монастыря в
монастырь, из города в город, порою на очень большие расстояния. Наряду с
молитвенниками, библиями, трактатами Блаженного Августина и Фомы Аквинского
переписывались книги Цицерона, Вергилия, Тита Ливия. Создавались
героические эпосы (наиболее известный – «Песнь о Нибелунгах»).
Огромную роль в развитии книжной культуры Средневековья сыграло
литературное наследие античности. Произведения Гомера, Эсхила, Еврипида,
Платона, Аристотеля не только переписывали, но и обогащали собственными
комментариями. Литературные труды Ефрема Сирина, Иоанна Дамаскина
составляли энциклопедию знаний для православных христиан.
Особого расцвета достигла и арабская культура, распространившаяся от
Инда до Пиренеев. Арабы дали Европе дешевый писчий материал – бумагу. Это
привело к увеличению производства рукописей. Стали появляться дешевые
«издания» для повседневного пользования (например, часословы). С их
появлением университеты организовали для своих студентов переписывание
учебных текстов. На учебники школяр в ХШ веке расходовал примерно ту же
часть своего бюджета, что и его собрат ХХ в. Удешевление книг расширило
круг потребителей и тем самым содействовало формированию общественных и
частных библиотек
Однако как бы ни была искусна и красива копировка книг от руки, она
имела свои пределы. С ХIV века доступ к чтению, бывшему ранее привилегией
просвещенных, получили новые слои общества. Эти новые читатели – дворяне и
буржуа, торговцы и чиновники – в повседневной жизни не имели вкуса к
латыни. Они хотели получить не только технические произведения, но также
книги для отдыха, увлекательный вымысел – и все это на добром романском
языке. Так родился роман, успехи которого ускорили новый и решительный
сдвиг в развитии книги – книгопечатанье.
От первопечатной книги до «бестселлера»
Успехи книгопечатанья были быстрыми и разительными. Оно возникло как
раз вовремя, подтверждая, что техническое открытие получает признание
только тогда, когда оно отвечает насущным социальным потребностям. Условия
для книгопечатания в Европе были благоприятными – языки, использующие
алфавитную систему из двадцати шести букв, но что еще важнее – европейская
цивилизация переживала экономический и духовный подъем, и распространение
письменных документов стало для нее камнем преткновения. Обстоятельства
требовали, чтобы книгопечатанье было, наконец, изобретено.
Открытие, быть может самое значительное в истории человечества, вошло
в жизнь прозаически: первые печатники увидели в нем всего лишь удобный
способ для того, чтобы ускорить копирование книг, улучшить их внешний вид,
снизить себестоимость. Все – и производство и продажа книг –
свидетельствуют о том, что главной заботой печатников было увеличение
собственных доходов. Та же забота проявляется и в выборе первых печатных
текстов – все это самый ходовой товар: религиозные сочинения, сборники
занимательных историй, технические пособия, рецептурные книги – вот главное
в каталоге наших практичных издателей. Вот что говорит об изобретение
книгопечатанья Герберт Уэллс[4]: «… стали дешевле учебники, огромное число
людей научилось читать. И дело не только в том, что книг стало больше. Их
стало проще читать и потому проще понимать. Уже не надо было мучаться,
разбирая витиеватые буквы и пытаясь понять их смысл. Читателям уже ничто не
мешало… С XV века, собственно, и начинается история развития европейских
литератур. Мы видим, как на смену местным диалектам приходят единые
итальянский, английский, французский, испанский, а позднее – немецкий.
Тогда в целом ряде стран национальные языки становятся языками
литературными. Их разносторонне используют, всячески обрабатывают, делают
их точными и выразительными. Эти языки обретают способность, подобно
греческому и латыни, нести все богатство философской мысли».
Успехи книгопечатанья превзошли все ожидания. Первая печатная книга
появилась в 1454 г. в Майнце, в Риме – в 1464 г, в Париже – в 1470, в
испанском городе Валенсия – в 1474 и в Лондоне – в 1476. Некоторые
исследователи оценивают число инкунабул, то есть книг, напечатанных в
Европе с 1450 по 1500 г в 20 млн.экземпляров. В Европе тогда насчитывалось
менее ста миллионов жителей, к тому же в большинстве своем неграмотных. В
1530 г книгопечатанье ступило на американский континент, вице-король
Антонио де Мендоса ввел его в Новой Испании, в Мексике.
Книга приобрела новое измерение. Первые инкунабулы выходили тиражами
в несколько сот экземпляров. Средний тираж превысил 1000 экземпляров только
в середине ХVI века. В XVII веке он уже колебался между 2000 тысячами и
3000 тысячами и остался на этом уровне до конца XVIII века. За редким
исключением, на ручном печатном станке нельзя было достичь большего. К тому
же печатники, которые теперь отделились от книготорговцев, занятых сбытом
продукции, опасались, что увеличение тиражей обесценит их товар. Цехи
печатников ограничивали одновременно и количество типографий и важные
издания.
Несмотря на постоянную тенденцию к снижению, цена книги в Западной
Европе держалась на уровне, доступном лишь для зажиточных буржуа, но не для
представителей средних слоев и тем более рабочих. Последние, если не были
совершенно неграмотными, располагали для удовлетворения потребности в
чтении лишь расхожими изданиями, которые им предлагали торговцы-разносчики:
сказками, балладами или календарями.
Можно сказать, что великая европейская литература XVI, XVII, XVIII
веков, опорой и проводником которой стала печатная книга, распространялась
лишь в очень узком социальном кругу.
В XVIII веке Англия была самой грамотной страной Европы и страной,
где издательское дело достигло наивысшего расцвета. Однако даже продажа
«Памелы» и «Джозефа Эндрюса» (самые крупные успехи книготорговли) не
превышала нескольких тысяч экземпляров.
Во Франции тиражи были определенно более низкими, и хотя насмешка
Вольтера – пятьдесят читателей на каждую серьезную книгу и пятьсот на
каждую развлекательную – преувеличение, тем не менее читающая публика во
Франции представляла собой лишь малочисленную аристократию письменной
культуры, как тогда говорили – «литературы».
Эта аристократия была международной. Никаких соглашений о
литературной собственности мир книги еще не знал, и ничто не сдерживало
«пиратского» издательства, морально спорного, но выгодного для развития
культуры. Так, в Соединенных Штатах Америки после завоевания независимости
бурно развилось книгоиздательское дело путем паразитарного использования
английского издательства. Благодаря торговым традициям или политической
ситуации некоторые города, подобно Амстердаму и Лиону, в течение столетий
были международными центрами по распространению книги среди просвещенной
части общества. Чтобы обойти Европу, «Божественной комедии» понадобилось
более четырех столетий. «Дон Кихоту» оказалось достаточно двадцати лет, а
«Вертеру» – пяти лет. Литературный мир был поделен между пятью-шестью
самыми распространенными языками. Никогда всемирная общность просвещенных
людей не ощущалась так живо, как в XVIII веке.
Однако уже давно книга подготавливала свой четвертый сдвиг – машинное
книгопечатанье. Первые предвестники его появились в эпоху Просвещения. Как
и в XV веке, к чтению потянулись новые социальные слои – главным образом
мелкая буржуазия, и они требовали новых книг от системы, которая не была на
них рассчитана и исключала их. Эта новая потребность послужила одной из
причин развития прессы, тиражи которой были еще очень скромными.
Но рынок все развивается, и с его развитием книгопечатанье и
книготорговля меняют свой облик. Зарождающееся капиталистическое
предприятие приспосабливает книгу к своей структуре. Появляется лицо,
ответственное за предприятие – издатель. Он оттесняет печатника и
книготорговца на второстепенные роли. С другой стороны, литературная
деятельность начинает оформляться как профессия. Зависевшая до тех пор от
богатых любителей и меценатов, она требует рентабельности своего труда.
Писатели – от д-ра Джонсона до Дидро – ставят вопрос об авторском праве и
праве собственности на литературное произведение.
Самые противоположные идеологические течения последней трети XVIII
Страницы: 1, 2, 3
|
