Курсовая: Суверенитет народа: проблема правового регулирования и реального осуществления в РФ 
Курсовая: Суверенитет народа: проблема правового регулирования и реального осуществления в РФ
Вступление
Выбирая тему для курсовой работы, я заранее знал, что тема достаточно
серьёзна и сложна, т.к. мне придётся раскрывать суть дискуссионных вопросов
сегодняшней правовой и политической ситуации в Российской Федерации. Зная об
этом, я умышленно отхожу от стандартного представления проблемы права народов
на суверенность, как единичной проблемы не влекущей политико-правовых
последствий в обществе (во всяком случае так хотят это представить нынешние
представители российского истеблишмента), а как целого комплекса в первую
очередь юридических и философских вопросов, которые по-видимому не будут
разрешены в ближайшем будущем. Проблемы становления современного
федеративного государства являются насущными и одними из важнейших для
современной России. Во многом от того, удастся ли перейти к подлинно
федеративному государству, зависит дальнейшая судьба нашей страны: сохранение
единства государства, успешное проведение экономической реформы,
демократизация политической жизни, интеграция с соседними государствами,
эффективное функционирование законов и многое другое.
Как известно, федерация представляет союзное государство. Отличие федерации от
конфедерации заключается в том, что в последней решения правительства или
других центральных органов управления конфедерацией не обязательны для
исполнения субъектами конфедерации; соответственно в федеративном государстве
(которым пока считается Россия) решения федерального центра обязательны
(хотя, как мы знаем, на деле подчас бывает совсем по-иному) для исполнения
субъектами федерации. Россию принято называть договорной федерацией, т. к.
договор 1992 г. «О распределении компетенции между центральной властью и
субъектами федерации» по сути хоть и не вошёл в действующую Конституцию, но
незримо присутствует в ней в той или иной форме особенно в содержании главы 3.
Сама Конституция РФ закрепляет положение о том, что договоры и Конституция
являются актами правового регулирования. Так, например, договоров «О
разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий» между
субъектами федерации и центром на сегодняшний день заключено более 40 (т.е.
более 50% субъектов). Как видим характер нашей федерации меняется,
трансформируясь посредством договоров и дезинтеграционных тенденций в некую
ранее неизвестную форму сосуществования десятков народов на достаточно
большой территории.
Право на суверенитет народа, однако, содержит в себе по крайней мере две сложные
проблемы: во-первых, кого считать народом, и во-вторых, каковы пределы
осуществления этого права. Стоит отметить, что до сих пор не существует
чёткого определения, что же такое народ. Под "народом" понимается
сообщество с единой историей, языком, одинаковыми культурными характеристиками,
члены которого разделяют идею, что они связаны друг с другом и что они
отличаются от других групп своим своеобразием. Современное международное право
целенаправленно утверждает, что право на самоопределение принадлежит народам, а
не нациям, государствам или меньшинствам. Полное совпадение народа, нации и
доминирующей групп населения редко встречается в большинстве стран, и любая
попытка приблизиться к этому влечет за собой риск массовых нарушения прав
человека и меньшинств. Суверенитет неразрывно связан с правом народа на
самоопределение, в силу которого все народы свободно определяют свой
политический статус, и осуществляют своё экономическое, социальное и культурное
развитие. Народ не может быть лишён своих собственных средств к существованию
на основании каких-либо прав, предъявляемых другими государствами. Реалии эпохи
после распада СССР таковы, что движения за самоопределение вряд ли ослабнут в
ближайшем будущем. Осуществление подобных прав в полном объёме не обязательно
означает независимую государственность каждой отдельной этнической группы. Цель
у всех этих стремлений одна: право людей определять свои политические
пристрастия, влиять на процесс принятия затрагивающих их интересы решений в
месте проживания, сохранять культурное, этническое, историческое или
территориальное своеобразие.
Суверенитет: проблема сепаратизма в России?
Прежде чем рассматривать сам вопрос о самоопределении народов в РФ, мне
хотелось бы немного остановиться на ключевых понятиях данной проблемы. Мне
видится необходимость в подобном заострении внимания к этой теме, т.к. без
понимания проблем регионального сепаратизма (как неотъемлемой составляющей
самоопределения народов) невозможно осознать и прояснить суть процессов
происходящих сейчас в нашей стране.
Начать хотелось бы с дезинтеграции - распадения, расчленения целого на
составные части. Эти фрагменты занимают неустойчивое положение между
пребыванием в едином пространстве и обособлением (в том числе в его границах).
Дезинтеграция не тождественна ни регионализму, ни сепаратизму; это процесс,
вбирающий в себя черты того и другого. В дезинтеграции можно видеть и
промежуточное состояние национально-государственного устройства, в котором
соотношение центробежных и центростремительных тенденций способно резко
меняться в зависимости от обстоятельств.
Сепаратизм - высшая точка дезинтеграции, ее переход в фазу открытого
противостояния регионов единому пространству, их полного государственно-
правового обособления.
Миновали ли дезинтеграционные процессы в России свою высшую точку? Эксперты и
политологи высказывают на этот счет противоположные точки зрения, что вполне
естественно. Центростремительные тенденции на российском пространстве сейчас
перевешивают центробежные. Однако потеряв многие скрепы, сохранявшие ее
целостность в составе СССР, Россия еще не нашла себя как новое национально-
территориальное и территориально-административное образование, не
сформировалась как государство - ни внутренне, ни внешне. Страна потеряла
идеал жизнедеятельности, часть ее границ не демаркирована и не признана
международным правом, а некоторые территории спорны. Государственность можно
назвать рыхлой, она лишена единых принципов построения, регионы расползаются
в разные стороны. Пространству, уникальному по протяженности, степени
социально-экономической и этнической дифференциации населения, предстоит
обрести новую структуру и цивилизационное лицо, при том, что факторы распада
продолжают действовать.
Россия переживает бурную децентрализацию. Из краев и областей выделились
автономные области, провозгласившие себя республиками (Карачаево-Черкесская,
Адыгея, Алтай, Хакасия и др.). Некоторые регионы получили статус свободных
экономических зон. Подписано около трех десятков договоров, устанавливающих
особые отношения между Центром и субъектами Федерации. Фактически вышла из
России Чечня.
Регионы нескрываемо противятся централизму и инерции административно-
управленческого мышления, добиваясь политической и экономической
самостоятельности. А поскольку советская традиция безнадежно девальвировала
понятие "автономия", немало отечественных политиков и экспертов отождествляют
такую позицию местных властей с сепаратизмом.
Действительно, российский вариант регионализма специфичен. Многие национальные и
региональные правящие группировки перестают следовать общим нормам и
устанавливают собственные правовые режимы. Они накладывают "вето" на действия
Центра [1], в обход российских законов
вступают в союзы с государствами внутри и вне СНГ, бесконтрольно участвуют во
внешнеэкономических и внешнеполитических акциях. Эти действия вполне можно
расценивать как симптомы сепаратизма, хотя он и не проявляется в логически
очищенной, идеальной форме. Диапазон таких устремлений широк: от явно
выраженных до скрытых, от обособления в отдельных сферах (правовой,
экономический и прочий сепаратизм) до тяги к полному отделению от России.
Уловить, где кончается стремление к широкой самостоятельности в составе
Федерации и начинается тяга к сецессии, бывает подчас непросто. Сторонники
дезинтеграции как бы балансируют на грани и, смотря по обстоятельствам,
способны сделать шаги и в ту, и в другую сторону.
И регионалисты, и сепаратисты добиваются суверенитета для субъектов
Федерации. Они наделяют это понятие тремя общепризнанными чертами: наличие
публичной власти, распространение юрисдикции на определенную территорию и право
взимать налоги. Но если первые выступают за национальный и региональный
суверенитет, то вторые - за суверенитет государственный, что чревато распадом
России на отдельные княжества.
Вместе с тем содержание, вкладываемое теми или иными политиками и движениями
в слово "суверенитет", бывает часто размытым. Терминологическая путаница во
многом объясняется тем, что в российских условиях перестают работать
общепринятые представления о законе, государстве и его территориях. Эти
понятия продолжают употреблять, поскольку замены нет. На мой взгляд, перемены
во взаимоотношениях между российским Центром и многими регионами неплохо
описываются понятием "дезинтеграция".
Факторы дезинтеграции
Условно можно выделить пять групп факторов, устойчиво питающих центробежные
тенденции в современной России.
1. Историко-культурные факторы. Этнонациональная и региональная консолидация
народов России, их обостренное отношение к своей атрибутике (языку, культуре,
территории) - это, с одной стороны, реванш древних социокультурных различий,
которые центральная власть долгое время подавляла, а с другой - ответ на
введенную после революции систему административно-территориального деления,
явно не соответствовавшую отечественным реалиям.
Говорят, будто многовековая жестко авторитарная политика разрушила
национальное и региональное своеобразие России. Это - упрощение сложной
проблемы. Для Российской империи, созданию которой положило начало
присоединение Казани (1552 год) и Астрахани (1556 год), основной задачей была
не культурная и региональная ассимиляция, а безопасность государства.
Входившие в ее состав мусульмане Поволжья и Северного Кавказа, ламаисты Южной
Сибири и калмыцкой степи сохранили свой строй жизни, языки и религию. Царизм
добивался превращения покоренных народов в лояльных подданных, не покушаясь
на их национально-культурную автономию.
Иными словами, так называемая этнократия, то есть власть, основанная на
принципе крови и этнического родства, - не была главной объединяющей формой
социального сосуществования индивидов в России. Империя строилась на основе
надэтнического принципа подданства, который, однако, серьезно нарушался. При
форсированном строительстве общероссийской нации (преимущественно сверху) во
второй половине XIX - начале ХХ веков применялись и методы этнократического
правления. Этнические меньшинства справедливо расценивали действия последних
царей по принудительной ассимиляции как нарушение имперских "правил игры" в
пользу русской этнократии.
Федерацией дореволюционная Россия, разумеется, не была, но тем не менее
обществу не был чужд опыт культурно-политического регионализма. Вспомним
институт земства с его традицией самоуправления; жители страны вообще склонны
были определять себя по месту проживания или по конфессиональной
принадлежности ("мы - рязанские" или "мы - православные").
Революция 1917 года навязала обществу классовый подход. Религия, объявленная
"опиумом народа", перестала выполнять идентифицирующие функции. В
национальном начале большевики усматривали препятствие на пути
социалистического универсализма и пролетарского интернационализма. В 60-е
годы идеологи КПСС выдвинули тезис о советском народе как новой исторической
общности людей, который игнорировал этничность и предполагал формирование
наднационального сознания.
Совсем не учитывать национально-региональную пестроту России власть, разумеется,
не могла. Принятый ей принцип национально-территориального деления и
неравноправия различных административных единиц нес в себе разрушительный
потенциал, сохраняющийся и поныне в форме дезинтеграционных тенденций. Их
поддерживает и другое "наследие" советской эпохи - воспоминания о постоянной
перекройке территории и частом изменении границ административно-территориальных
единиц [2]. Не стерся из исторической
памяти и более глубокий пласт - времена Гражданской войны, когда десятки
городов и областей на территории России провозгласили себя независимыми
государствами. В итоге крупные группы россиян не считают внутренние границы
постоянными и незыблемыми.
2. Политико-юридические факторы. Кризис современной российской
государственности коренится в принципах ее построения. Она создавалась не
традиционным для федераций способом, то есть не по воле субъектов, передающих
часть полномочий Центру, а "сверху": федеральные власти провозгласили части
государства субъектами РФ своими актами (хотя и по их добровольному
согласию). В умах многих руководителей и в политике официальных структур
сохраняется наследие советской эпохи - унитаризм. Центр по инерции считает,
что региональное многообразие подрывает единство страны. Даже ослабев, он
стремится командовать, хотя не имеет ни необходимых для этого рычагов
управления, ни разработанной национальной и региональной политики.
Одновременно Москва заигрывает с регионами. Рассчитывая таким образом
"купить" лояльность местных элит, она закрывает глаза на факты несоблюдения
федеральных законов и в нарушение конституции устанавливает с местной властью
особые отношения, создающие систему параллельного права. По существу,
целостность России становится объектом торга между федеральным Центром и
региональными элитами. Москва дрейфует в сторону договорной федерации, грань
которой с конфедерацией размыта. Кроме того, любой такой договор влечет за
собой материальные расходы и отрывает средства от других, порой слабее
развитых регионов, закрепляя неравенство субъектов федерации между собой и по
отношению к Центру, усиливая тем самым дезинтеграционные процессы.
Федеральная власть до сих пор не переосмыслила критически лозунга
суверенизации ("берите столько суверенитета, сколько можете переварить"),
выдвинутого в борьбе против союзного государства. Если поначалу он
способствовал национальной и региональной консолидации, то позднее обернулся
против целостности самой России.
Стихийный и хаотичный процесс складывания государственности усугубляет
несовершенство действующего законодательства. В основу построения Российской
Федерации положены два противоречащих друг другу принципа - этнический и
территориальный. Множество спорных конституционных положений, противоречивых
указов и постановлений о функциях Центра и регионов позволяет местным элитам
толковать эти документы в свою пользу. Неясно, по какому принципу
разграничиваются предметы ведения и полномочия между центральной властью и
субъектами федерации. Не определено, чем край отличается от административной
области. Неясны полномочия автономных округов: с одной стороны, они получили по
конституции равные права с другими субъектами федерации, но с другой - сделана
оговорка о том, что они входят в состав краев или областей. Это создает
правовой парадокс: равноправие субъекта в составе другого субъекта.
Самостоятельность регионов заметно возросла после прошедших губернаторских
выборов. Перестала существовать властная вертикаль президент - губернаторы.
Разумеется, она была несовершенной: часть губернаторов и раньше была
выборной, многие из них действовали бесконтрольно. Тем не менее президент мог
без долгих разговоров наказать и снять с должности провинившегося, с его
точки зрения, главу администрации, что и делал не раз. Теперь же губернаторы
получили почти монопольную власть, и у них меняются ориентиры. Они чувствуют
ответственность только перед избирателями и местными группировками,
оказывающими им финансовую и иную поддержку. Соответственно, региональные
элиты начинают считать себя самодостаточной силой, способной прожить и без
Центра.
3. Социально-экономические факторы. Стремление отдалиться от Центра вызывают
также трудности и неудачи экономических реформ, их высокая социальная цена.
Российские регионы резко отличаются друг от друга по эффективности
производства, уровню благосостояния граждан и размерам капитальных вложений.
К началу реформ Федерация объединяла субъекты, находившиеся на далеко стоящих
Страницы: 1, 2
|
